Она увидела слезы у него на глазах.

— Вы хотите сказать, что даете мне еще один шанс?

Она кивнула.

— Я больше не подведу вас, миссис, клянусь, — сказал он очень искренне. — Вот ей-богу, чтоб я пропал!

— Если еще раз увижу вас пьяным, точно пропадете, — ответила она смеясь.

Его поведение после этого было образцовым, хотя Грейс подозревала, что это из-за удаленности от ближайшей пивной. Она же летала при каждой возможности, получая удовольствие от захватывающего мира облаков и ветров; и всякий раз, доставляя груз или пассажира в Нормантаун, она старалась пролететь над побережьем, снизившись и высматривая, нет ли самолета, потерпевшего аварию, или хотя бы костра.

Однажды во время такого рейса она заметила одинокого, бредущего среди кустов человека в нескольких милях от ближайшего селения. Он был в шляпе, которая слетела с него, когда он задрал голову, глядя на самолет. Когда она увидела копну русых волос, у нее перехватило дыхание. Она стала снижаться, выбирая место для посадки. Наконец, она посадила самолет на песчаную полосу между деревьями, понимая, что есть риск не взлететь оттуда. Выпрыгнув из самолета, она побежала к выходившему из-за деревьев человеку со шляпой в руках. Уже открыв рот, чтобы окликнуть его, она поняла, что это не Брюс, а какой-то незнакомец. Он был высоким и мускулистым, с бронзовым от загара телом. Она остановилась, решив, что это какой-нибудь работник с фермы, идущий по делу.

Человек остановился, в недоумении глядя на нее, казалось, самыми ясными голубыми глазами, которые она видела в жизни.

— Здравствуйте, — сказал он, вежливо кивнув. — Я никогда не видел, чтобы из подобного чудища появлялись прекрасные видения. Кто вы: галлюцинация, рожденная жарой, или действительно летчица, у которой что-то с самолетом?

Она уловила в его речи шотландский выговор.

— Я… Я думала, что это с вами что-то случилось, — сказала она, запинаясь, стараясь не показать своего сильного разочарования. — Вы бродите один в этих заброшенных местах, словно вам нужна помощь.

— Это очень по-христиански, — ответил он, — но со мной все будет в порядке. Вот только разыщу свою лошадь.

— Она вас сбросила?

— Ну, я пошел в одну сторону, — сказал он с мальчишеской улыбкой, — а она пошла в другую. Я еще не бог весть какой наездник. Не так легко было научиться этому в Эдинбурге.

— У вас здесь ферма? — спросила она, вспомнив, что на несколько миль вокруг нет никаких строений.

— Нет, я — доктор и направлялся к пациенту.

— К пациенту… здесь?

— Он — абориген. Укус крокодила.

— О, — сказала Грейс, — могу ли я вам чем-нибудь помочь? У меня самолет. Далеко здесь до лагеря?

— Нет, нет. Всего около пары миль. Я могу, в крайнем случае, дойти пешком. Мои друзья, аборигены, помогут мне найти лошадь.

— Когда я поднимусь, я посмотрю, не видно ли с воздуха, — сказала Грейс.

— Вы так добры, спасибо вам, — сказал он, — но я надеюсь справиться. Этому надо научиться. Не позволяйте мне вас больше задерживать.

Он кивнул ей дружески и исчез за деревьями.

Едва она успела оторваться от земли, как почти сразу увидела лошадь, спокойно стоявшую в тени эвкалипта. Она сделала круг и крикнула доктору, в знак благодарности помахавшему ей шляпой. Затем она полетела домой, раздумывая над этим эпизодом.

Из головы у нее не выходила странная встреча, и она уже почти поверила, что он ей померещился. Она не слыхала о докторе, который бродил бы среди аборигенов, и никто не знал его из тех, кого она расспрашивала в Нормантауне и в Клонкарри.

— Видно, один из этих благотворителей, — сказала барменша в отеле. — У них тут много цивилизаторских миссий. Время только зря тратят. Вот поглядите хоть на этих. — Она показала на группу аборигенов-пастухов, сидевших на корточках в тени у стенки и сильно пьяных. Грейс посмотрела на них с сожалением.

Закончив с делами в городе и вернувшись домой, она увидела Нобби, дожидавшегося ее в воротах.

— Что случилось? — спросила она, заметив растерянное выражение его лица.

Он обернулся.

— У нас там этот чертов епископ, — ответил он шепотом, хотя они были не близко от дома.

— Епископ? Что он хочет?

— Хочет, чтобы его доставили в район залива.

— Так почему бы вам не слетать с ним?

Нобби был испуган:

— Я не могу летать со всякими епископами. Я не могу выдержать долго, чтобы не ругаться. А он тогда услышит и проклянет меня или отлучит.

Грейс засмеялась:

— А вы не думаете, что вас уже прокляли?

Нобби серьезно покачал головой:

— Я допущен к причастию. Но если епископ меня отлучит, уже ничего не поделаешь. Это прямая дорога в ад, тут и говорить нечего.

— Нобби, вы чудак, — сказала Грейс, все еще смеясь. — Значит, вы хотите, чтобы с ним полетела я? Думаете, он предпочитает летчицу — женщину летчику — ругающемуся?

— Он согласен, миссис. Я ему про вас уже говорил: а он сказал: «Очень славно».

— Пойду-ка я к нему, — сказала Грейс с интересом. — Где он?

— На веранде. Я предложил ему чаю. А самолет готов.

Грейс поставила машину сбоку от дома и пошла к епископу. На веранде поднялся ей навстречу маленький старичок. У него было румяное ангельское личико, светлые волосы и приятная улыбка. Грейс показалось, что он упадет, если подует ветер. Она не представляла, как он может кого-то отлучать.

— Здравствуйте, милорд, — сказала она учтиво. — Я Грейс Барклей. Надеюсь, я не заставила себя долго ждать?

Он смутился:

— Я не милорд. Почему вы так решили?

— Мой пилот сказал мне, что вы епископ, — ответила она.

Старичок покачал головой:

— Боюсь, что тут — недоразумение. Я пресвитерианин, а у нас нет епископов. Я просто староста Макфарлейн. Меня послали из Шотландии проинспектировать наши миссии, и я собираюсь посетить одну из них на побережье у Берктауна. Ваш пилот знает это место.

— Да, мы регулярно летаем в этом направлении, только садимся около Нормантауна.

Старичок наклонил голову:

— Я понял так, что самолет может приземлиться у миссии. Там есть прекрасные поля для игры в регби. Вы могли бы приземлиться на поле?

— Это возможно.

— Замечательно. Когда отправимся? — спросил он, поднимая чемоданчик у ног.

— Да хоть сейчас, — ответила она, — самолет готов.

— Замечательно. — Он спустился по ступенькам и направился к самолету.

— Вы летите впервые? — спросила она.

— О, да. И я очень жду этого.

— У меня иногда немного трясет, — сказала Грейс. Она представила себе, как испугается хрупкий старичок потока влажного воздуха над заливом, а то еще и свалится.

— Как в жизни, — ответил он, — все время вверх-вниз.

Пришел Нобби и помог старичку забраться в самолет. Грейс села, надев шлем и очки, и обратила внимание, что староста нетерпеливо сидит как ребенок на карусели.

Когда они поднялись в воздух, он был в восторге.

— Глядите, — крикнул он, показывая вниз, — вот как, наверное, мир выглядит с небес. Только, конечно, намного меньше.

Грейс взглянула на него с симпатией.

— В ваши годы не всякий отважится лететь.

Старичок ответил:

— Я смотрю на все изобретения как на дар Божий. Я думаю, Господь подсказал людям идею полетов ради своей вящей славы. Если бы мы все видели, как мала наша Земля и как взаимосвязаны все ее части, мы бы, может быть, жили в гармонии, как заповедал Создатель.

— С таких самолетов бросали бомбы в мировую войну, — грустно сказала Грейс, — мой муж был военным летчиком.

— Да, это проблема, — вздохнув, сказал староста Макфарлейн. — Сатана также находит применение всем новинкам. Наша задача — в первую очередь найти им хорошее применение. Я сам смотрю на это, как на чудо. Сейчас я могу посетить вдвое больше миссий, зараз, даже таких, которые раньше были труднодоступны. Может быть, когда-нибудь люди смогут облететь землю за несколько минут, и мой преемник сможет облететь все наши миссии за день. Это не недостижимо.

28

В детстве Грейс видела много священников и считала их или жесткими, напыщенными святошами, или, как было с ее отцом, людьми, далекими от реального мира. Было приятно и интересно встретить религиозного человека, видевшего явную связь между прогрессом и волей Провидения. Ей было даже жаль, когда показались стоящие четырехугольником здания миссии, обсаженные пальмами. К ним примыкали поля для игры в регби с огромными воротами, а дальше шли заросли тропических растений и болота, поросшие мангровыми деревьями вплоть до залива. Когда самолет снизился, она различила маленькие фигурки игроков. Через минуту они разбежались. Грейс благополучно посадила самолет и подрулила к комплексу зданий.

Она вылезла и хотела уже установить лесенку для пожилого человека, когда из-за угла быстрыми шагами вышла женщина. Она была невысокой, но внушительной, с объемистой грудью, тугим пучком светлых волос и в черном платье с высоким воротником, совершенно не подходящим для жары. Трудно было сказать, сколько ей лет, так как лицо было хмурым, а лоб — наморщенным, но Грейс решила, что за тридцать.

— Что это вы делаете? — закричала она. Голос у нее был высокий и пронзительный, а говорила она с шотландским акцентом. Не дожидаясь ответа, она продолжала:

— Как вы осмелились прилететь сюда на этой чудовищной машине, напугав моих ближних?

— Ваших? — переспросила Грейс, полунасмешливо, полураздраженно из-за этих собственнических притязаний.

— Их души — это наши души, — благочестиво ответила женщина.

— Да? Л я думала, что они — Божьи, — сказала Грейс.

Лицо женщины вспыхнуло.

— А я — Его орудие, — выпалила она. — А теперь будьте добры убрать отсюда эту дьявольскую штуку. Вы приземлились на частной территории.