— Я знаю, ты хочешь, как лучше. Просто ты не понимаешь некоторых вещей. На самом деле Драммонд не предлагал нам работу, он просто хочет развлечься за наш счет.

— Он нам не заплатит?

— Нет, он заплатит, — согласился Брюс. — Но охота на индюшек… Это же черт знает, что такое.

— Я думаю, тебе нужно сейчас браться за любую работу, — сказала она тихо, — даже если твоя гордость немного и пострадает от этого. Если ты развлечешь его и поможешь поохотиться на индюшек с воздуха, его гости тоже развлекутся, новость об этом распространится по округе, и тебе станут предлагать что-то большее и значительное. Только тогда ты сможешь быть разборчивым, а потом можешь даже посмеяться в лицо Карлтону Драммонду. Как тебе кажется?

Вокруг рта Брюса залегла упрямая складка, но по выражению глаз мужа Грейс поняла, что он понимает ее женскую логику.

Наконец, он обнял ее и притянул к себе:

— Ты совершенно права, миссис Барклей. Кажется, я женился на симпатичной девушке, у которой есть еще и головка на плечах.

— Совершенно верно, — ответила Грейс.

17

Грейс стояла на крыльце, глядя сквозь дрожащий от жары воздух на уходящую вдаль красную землю, туда, где она встречается с бесконечным голубым небом. За два месяца, что она уже здесь прожила, погода от влажного сезона совершила переход к сухому. Температура ползла вверх, а солнце, казалось, увеличилось вдвое, иссушая всю растительность и превращая пруды и ручьи в пересохшие, занесенные песком углубления в земле.

Она вдохнула горячий ветер, который дул над кустарником. Жара имела свой собственный запах, он никогда не покидал Грейс. Она откинула назад волосы, чувствуя пыль, слоем покрывающую ее лоб. Жара была невыносима, казалось, кожа ее становилась такой же сухой и грубой, как наждачная бумага. Брюс соорудил душ на улице из брезентовой сумки и цистерны для воды. Но она сегодня уже принимала душ и не решилась расходовать снова драгоценную воду. Сухой сезон предстоял долгий.

Она стянула рубашку с потного тела и отмахнулась от мух, вившихся вокруг лица. Если бы только она себя чувствовала лучше, все было бы легче. Она прикрыла глаза рукой и осмотрела небо. Мужчины несколько часов назад улетели в короткий рейс — нужно было что-то доставить. Не попали ли в беду? Воздушное путешествие чревато непредвиденными опасностями. Фредди и Брюс хвастались, что их самолет может садиться даже на одно крыло, что он в состоянии выдержать что угодно. Но после каждого очередного, холодящего кровь рассказа Грейс беспокоилась еще больше.

Работа на «Грейс Эйрвейз» была спорадической. После охоты на индюшек по заказу Карл-тона Драммонда появились и иные мелкие заказы. Поездка по случаю дня рождения, кто-то хотел сфотографировать свое ранчо с воздуха, кто-то хотел проверить, цела ли его изгородь и не ворует ли его сосед скот. Но в регулярных полетах, казалось, никто не был заинтересован. Общее отношение состояло в том, чтобы подождать и посмотреть, насколько безопасными окажутся эти полеты. Местные владельцы ранчо, казалось, только и ждали первой аварии.

Грейс вздохнула и опустила глаза. На веранде, рядом с ней стояла аккуратно заправленная кровать Фредди. Его туфли стояли в специальной сумке. Его одежда висела в комнате рядом с одеждой Брюса. По мере того, как все они пытались стойко переносить выпавшие на их долю трудности и неудачи с открытием авиалинии, Фредди все более фанатично начинал относиться к тому, что он называл «жизненным стандартом». Это означало чистую салфетку для каждого приема пищи, соответствующий прибор для каждого блюда, отглаженная рубашка каждый день, начищенные ботинки. Этим он занимался каждый вечер. Все для того, чтобы они покрывались толстейшим слоем пыли, как только он надевал их.

Грейс покачала головой, глядя на сумку для туфель. Бедный Фредди, он явно не приспособлен к столь неудобной жизни после роскоши Эктон-Барнетта.

А сама? Она задавала себе этот вопрос. Если бы он не встретил Брюса Барклея, если бы тот не заразил его своей энергией, то и она скорее всего жила бы поживала сейчас в Англии. Возможно даже, в один прекрасный день стала бы хозяйкой Эктон-Барнетта. Но не дожила бы она до самой своей могилы с ощущением, что жизни вовсе и не было?

Она вздохнула и вернулась в дом. Обед уже стоял на печке, рагу из остатков говядины, нескольких проросших картофелин и сморщенных луковиц. Она хотела было заложить сад, но Брюс разубедил ее:

— Только не перед началом засухи. Это бессмысленно. Ты ничего не сможешь вырастить без воды.

Она уже заштопала его носки, закончила стирку, и делать было больше нечего. Жизнь в глуши означала длинные, в одиночестве дни, слишком жаркие, чтобы хотелось делать что-то, кроме минимума необходимого. Это не место для женщины, сказал когда-то Брюс.

Снаружи стояла машина, и Брюс уже понемногу научил ее вождению, однако предупредил, что не стоит слишком далеко уезжать одной. Если машина сломается или прорвется шина, некому будет ей помочь. Кроме того, все эти ухабы совершенно не нужны будущему ребенку. Да и ездить было некуда. Карри, городок, где она уже побывала в день приезда, располагал тремя магазинами, а дорога туда была длинной и неудобной. Их ближайшим соседом был Карлтон Драммонд, но посещать его у Грейс не было ни малейшего желания. Были еще правда О'Брайаны, недалеко от Мингары. У них было небольшое скотоводческое ранчо.

Дом О'Брайанов находился еще в худшем состоянии, кроме того, там была масса шумных и грязных детей, которые все время находились без присмотра. Миссис О'Брайан, которой было, вероятно, около сорока, была неряшлива, толста и все время находилась в состоянии полусна. Изо рта у нее всегда торчала сигарета, половины зубов уже не было. Однажды, побывав у них в гостях вместе с Брюсом, Грейс задалась вопросами: как начинала свою жизнь эта женщина? Была ли она когда-то стройна, хороша собой, имела ли когда-то хорошие манеры, были ли у нее когда-то в жизни мечты и надежды? Или беспросветная здешняя жизнь совершила с ней необратимые перемены? И не была ли она прообразом будущего самой Грейс?

Она дотронулась рукой до своего живота. Казалось совершенно невозможным, что там внутри рос ребенок. Но и отрицать его присутствие она тоже уже не могла. Она уже застегивала юбку на талии с помощью булавки. Ее передернуло при мысли, что подобная булавка стала первым шагом миссис О'Брайан к ее нынешнему состоянию.

Грейс бросилась в комнату и стала просматривать свой гардероб, решая, какие именно платья она может использовать для перешивания в юбки, которые не придется застегивать на булавку. Затем она попросит Брюса привезти ей из города одну-две более широкие блузы, может быть, какую-нибудь ткань. Конечно, он никогда не ездил в город, когда там были открыты магазины. Только тогда, когда там были открыты бары. Он говорил, что должен заботиться о своем бизнесе. Если же его приятели увидят его в баре, то поймут, что он пока не разбился, и это укрепит репутацию «Грейс Эйрвейз».

— Ты можешь встретиться с ними и днем, — предложила Грейс. — Наверное, вряд ли они хорошо тебя слушают, когда наливаются пивом.

Брюс усмехнулся:

— Только в таком состоянии они еще и могут согласиться на столь рискованное предприятие, как полет на самолете.

Он всегда просил Фредди сопровождать его в его вечерних поездках, но Фредди обыкновенно отказывался, видимо, он не хотел оставлять ее одну, думала Грейс. Брюс обычно возвращался довольно поздно. Она не засыпала, мечась под москитной сеткой, которую он сделал для нее, пока не слышала уже издалека звук мотора. Затем она наблюдала, как лучи от фар метались по потолку и стене, пока он пробирался сквозь кустарник, и мысленно возносила благодарность Богу за то, что муж благополучно вернулся домой. Частенько он напивался изрядно, и она задавалась вопросом, как он умудрялся добираться до дома по однообразной равнине и в полной темноте. Но как бы поздно и каким бы пьяным он ни возвращался, утром он был весел, шумлив и жизнерадостен. Его безграничная энергия вызывала у нее восхищение.

Грейс поглядела вверх, уши ее всегда были настроены на звук пропеллера ДН-9, она слышала его даже издали. Она выбежала из дома. Звук был яснее, но что-то в нем было не так. Он был прерывистым, как при порывах ветра. Затем она увидела темную точку на западном краю неба. Когда точка приблизилась, она увидела, что это был самолет. Но он то нырял вниз, то пытался вскарабкаться вверх. Она задержала дыхание, увидев, как он приближался, едва не задев вершину самого высокого эвкалипта. Затем она поняла, почему он так странно летит. Одно крыло превратилось в мешанину проводов и дерева и беспомощно висело, как у подбитой птицы. Она тяжело задышала, наблюдая, как самолет, совершая зигзаги, подлетел к посадочной полосе, снизился, дотронулся до земли, подпрыгнул, затем, наконец, косо остановился на полосе.

Она побежала к самолету, плача от страха. Дна пилота, напротив, смеялись с облегчением, вылезая из кабины. Брюс вел самолет, а Фредди сидел позади, на пассажирском месте.

— Ну разве я не говорил тебе? — заорал Брюс. — Я же говорил, что он просто замечателен!

— Что случилось? — выдохнула Грейс.

— Ты едва не лишилась мужа, моя дорогая, — весело заметил Фредди.

— Чепуха, я всегда говорил тебе, что она вынесет это. — Но когда он обнял Грейс, она могла сказать точно, что он вовсе не был так в этом уверен.

— Скажи мне! — произнесла она с нетерпением, вытирая слезы.

— День был в разгаре… — начал Фредди. Его безукоризненный костюм был покрыт слоем красной пыли. — Сначала мы попали в неожиданную пыльную бурю. Пыль поднялась из ниоткуда. Она была повсюду. Мы не могли понять, куда летим. И конечно же, пыль забила мотор. Но Брюс сумел завести мотор как раз в тот самый момент, когда мы чуть было не рухнули в болото. Но шум мотора испугал огромную стаю птиц…