Кира Шарм - Пленница тирана

И будто — раздетая, распахнутая под этим взлядом, — нет, не физически, это-то уже давно, — а кажется, будто душу он мне всю проворачивает, копается в ней, вычитывает все, что спрятать хочется.

Ведет по плечу оголенному своими тонкими пальцами, — и вроде не больно, не нажимает, — а у меня ощущение расславленного железа на коже.

Молча отстранился, снова полыхнув взлядом, — по губам так, что они, кажется, вспыхнули и загорелись, — вниз, по шее, — и отвернулся.

— Идем, — все тот же низкий хриплый голос, только сейчас, в гулкой подвальной тишине он звучит так, что все внутри переворачивается.

И даже думать не хочу, зачем и для чего он меня сюда привел.

Хотя воображение разное подбрасывает.

Пытки разные, все те истории, как в подвалах бандиты жертв своих замучивают…

Хотя, — зачем бы это ему? Он ведь не садист, — сам же говорил, что ему противны все эти игры в насильника и жертву! И закрывать ему меня нет смысла, — и без того уже заперли и закрыли, во власть его полную отдали.

Гулкие шаги отдаются оглушительными звуками. И, пусть логика подсказывает, что ничего страшного он мне сделать не может, а все равно с каждым шагом все внутри все сильнее и сильнее сжимается в комок.

Наконец мы останавливаемся.

Он толкает какую-то железную дверь, — и я обмираю.

Яркий свет моментально бьет по глазам, — но дело не в этом.

Прямо передо мной огромный бассейн с… Кишащими в нем… КРОКОДИЛАМИ!!!

Мамочки!!!

Да такого я в самом страшном сне не могла представить!

Они начинают возиться, заметив нас и издают просто жуткое шипение.

— Смотри, — его рука пробегает по моей скуле, щеке, — как будто гладит. — Мои питомцы…

Блин, да он — точно чертов извращенец! А с какой любовью в голосе он это произносит! Как можно держать у себя этих ужасных тварей, да еще и любить их?

— В следующий раз, когда захочется бросится со скалы, придешь сюда. Тебе — так и так умирать, так зачем зря тратить килограмм сорок хорошего сочного мяса? Лучше принесешь пользу и покормишь собой малышей.

Внутри все холодеет, я начинаю пятиться, но крепкая рука удерживает меня за талию.

Теперь я начинаю понимать, — в нем реально просто, наверное, тупо нет никаких эмоций!

Лучше бы бесился, орал бы на меня за то, что сбежать хотела, может, ударил бы даже, как те охранники, — и то не было бы так страшно!

Но — нет. Этот не станет. Этот просто молча скормит меня крокодилам и отправится завтракать! Все с тем же ледяным спокойствием! Это — самый ужасный, самый страшный человек, из всех, кого я видела! Да даже Маниз с его притворной безмятежностью — просто душка по сравнению с этим!

Злость могла бы выйти с криком, с ударом. В этом нет ничего… Ни жалости, ни злости, — вообще никаких чувств! Кроме, может, к этим, блин, жутким крокодилам!

Такие закапывают живьем и спокойно после этого идут пить кофе!

И вот ЭТОГО я собиралась разжалобить? Надеялась на его сочувствие и где-то даже понимание???

— Пойдем, — я пытаюсь упираться, но он тянет меня таки за талию вперед, пока мы не оказываемся почти совсем рядом в этими жуткими тварями.

визуализация

И уже не просто всплески от того, как они обрадовались и заактивничали от нашего появления, уже клацания жутких челюстей заполняют воздух.

— Раздевайся, — все тот же ледяной голос, и даже на меня не смотрит.

А я закрываю лицо руками, стараясь этого не видеть, и всю меня колотит жуткая дрожь, — да так мне не было страшно еще ни разу в жизни!

— Раздевайся, я сказал. Ты либо делаешь все, то я говорю и как говорю, — либо знакомишься с нашими друзьями поближе. Обещаю, — знакомство будет недолгим. Но очень красочным.

А я уже так и вижу, как этот бассейн наполняется кровавыми разводами. Моей крови! И будто чувуствую, как огромные зубы сжимаются на моих ногах! Боже! Неужели это — и вправду, на самом деле!

— Ты не услышала, — рука провела по моим волосам, так, что по ним тут же прошел разряд тока. Не жестко, даже за волосы не дернул, — но из кошмара, где я в главной роли купаюсь в бассейне с крокодилами, так и не выдернул.

— А? — вздрагиваю.

Он сейчас — о чем?

О сексе?

Мамочки, — его что, — такие вот картинки возбуждают? Или крокодилы?

— Молчать и покоряться, — голос становится тихим, вкрадчивым, хрипотцы слышится еще больше, — но от этого ни капельку не менее страшно. Даже наоборот, — еще страшнее.

— Раздевайся и становись на четвереньки, — делает шаг назад, отпуская меня.

Ну да, — можно подумать, я теперь куда-то денусь. Или он, сзади, на расстоянии шага, — или крокодилы, в двух шагах впереди.

— И слова чтоб от тебя не слышал.

Тело будто одеревенело, — как и все я внутри, наскозь.

Глядя перед собой немигающими глазами, ничего не видя, сбрасываю ошметки прозрачной ткани и опускаюсь вниз.

— Раздвинь ноги, — раздается сзади его хриплый голос.

И я послушно раздвигаю их, зажмуриваясь.

Стараясь не думать, не видеть, не чувствовать, — отключиться полностью от этой жуткой реальности, в которой и впереди меня и позади — один только жуткий кошмар.

Звук расстегиваемой сзади молнии кажется мне оглушительным.

Его руки ложатся на бедра, резко дергая на себя, — и огромный член начинает давить между ягодиц.

О, нет! Нет, нет, нет! Мамочки! Он меня сейчас, что, — ТАМ возьмет??? Нет, я этого не выдержу, просто не вытерплю такой боли! Если уж естественным путем все было так, словно меня разрывают!

Инстинктивно дергаюсь вперед, скребя по кафелю и без того уже обломанными ногтями. Но его руки прижимают меня к себе сильнее, крепче, — и, дернувшись, я просто замираю, опустив голову.

Чувствую жесткие волосы его паха на коже ягодиц.

Горячую, пульсирующую плоть, скользящую между ними.

Он раздвигает их, пусть и не резко, а мне уже выть хочется, — приходится закусить губу, чтобы не издавать звука.

Член упирается между ягодицами, которые тут же сжимают его руки. Даже сейчас, вот так кажется, что меня распирает нечто огромное! А что будет, если он войдет? Туда?

Скользит вверх-вниз, а я с каждым движением напрягаюсь все больше, — и тело уже не просто болит, его ломит от этого бесконечного, безумного напряжения.

— Тссссс, — шепчет сзади его тихий голос. — Жрать, в отличие от них, я тебя не собираюсь. И калечить тоже.

Ну да! А как же! Не собирается он! А что тогда, по его мнению, он со мной делает?

Раздвинул мои ноги еще сильнее, — так, что колени заскользили по кафелю, разъезжаясь.

И сумасшедшая, жуткая боль пронзила просто до искр из глаз, — его палец оказался внутри, там, между ягодицами.

Боже, какая же жуткая боль! И это ведь — еще только палец! Я не выдержу, просто не смогу этого вытерпеть! Может, — и правда, лучше было спрыгнуть? Пара минут, — и все! Все мучения закончились!

— Тихо, — голос звучит на удивление ласково… Даже, — нежно, что ли? Или это я уже совсем с ума сошла от постоянного ужаса? Разве такое возможно?

— Не бойся, — туда сейчас не войду.

Воздух из сжатых от напряжения легких выходит с диким скрипом, когда он вытаскивает наконец из меня свой палец. И снова его член оказывается между ягодицами.

Ну, — чего он тянет! Лучше бы уже закончил все это поскорей!

Его руки снова начинают скользить по бедрам, — едва касаясь пальцами, совсем не грубо, — но от этой странной ласки я вздрагиваю еще сильнее.

Он прижимается к моей спине грудью, — и жар его кожи опаляет меня.

Сжимает грудь, — на этот раз тоже совсем не больно, придавливает пальцами соски, слегка царапая их.

Его дыхание, его запах, — терпкий, густой, с явным ароматом сандала, который я всегда так любила, — будто клеймят меня и пачкают собой, пропитывая насквозь.

Пальцы резко толкаются мне в рот, с силой нажав на губы, — и мне остается только поддаться.

Вбивается ими, прижимая язык, надавливая, — и скользит вниз, по подбородку, по шее, оставляя на мне след собственной слюны…

И снова дергаюсь, когда его пальцы резко прижимают мой клитор, — новые искры из глаз, уже совсем другие, — и тут же болезненная, тяжелая, жгучая пульсация внизу живота, — такая, что взрывает.

Дергает резко бедра на себя, врываясь в меня жестко, раздирая, раздвигая своим жестким напором внутри, — и его хрип опаляет мою кожу.

Он замирает, а я сразу обмякаю, нанизанная на него. Еле на ногах удерживаюсь. Ничего не чувствую, все тело будто превратилось в нечто бесплотное, неощутимое. Только его член внутри меня, — горячий, пульсирующий, замеревший и дергающийся.

Хочется сжаться со всей силы, — и вытолкнуть, выдавить это из себя, но его пальцы снова нажимают на клитор, — и меня простреливает каким-то странным, резким ощущением, как будто током, — насквозь, по всему животу, до самых сосков, — еще сильнее, чем когда он сжимал и сдавливал их пальцами, — и я расслабляюсь, почти оседая вниз, практически падая.

— Нежная, — то ли действительно слышится сзади, то ли и правда он это говорит?

Останавливается, проталкиваясь в меня до основания, так глубоко, что, кажется, я его уже внутренностями чувствую, — и снова руки по груди начинают шарить. Сжимает соски, сдавливает пальцами, выкручивает, — а у меня лязгающие челюсти перед закрытыми глазами.

И вдруг начинает вбиваться в меня, — резко, жестко, так, будто на куски раскромсать хочет, — и я только судорожно ловлю распахнутым ртом воздух, — дышать не могу, задыхаюсь, и уже не челюсти монстров, уже круги красные, черные яркими вспышками перед глазами взрываются!