Однако Луи Гимар продолжил:

— И не слишком хорошую. На Больших скалах начаты разработки гранита. Прибыла партия рабочих с материка, человек двадцать. Скоро начнут вывозить наш камень — говорят, он пользуется большим спросом!

Отец возмущенно покачал головой:

— Подумать только, что творят власти! Распродавать остров по кускам!

— Да, я тоже так думаю.

Потом они долго говорили о разных проблемах, а Корали прошла в свою комнату, которую прежде делила с младшей сестрой. Сначала Мари хотела расспросить ее о семейной жизни, но потом решила, что это ни к чему.

Слегка поколебавшись, девушка рассказала сестре о Кристиане: все-таки ей хотелось кому-то выговориться. Или посоветоваться.

Кора молча выслушала ее и сказала:

— Полагаю, нет смысла выступать против решения его матери. Она лучше знает своего сына. Да и родителям вряд ли понравится это знакомство.

— Неужели нельзя хоть в чем-то отступить от правил! — воскликнула Мари. Ее возмущало, что до Коры в буквальном смысле слова было не достучаться.

— Отступить можно, но что это даст? Ведь правила диктует образ жизни, — сказала Кора.

Они сидели глядя друг на друга: одна — с осознанием неукротимой воли, отказываясь сложить оружие, с желанием настоять на своем и самой выбрать свой путь, другая — словно впавшая в спячку, унылая и поразительно спокойная.

— Ты счастлива? — спросила Мари, желая уязвить сестру, но Кора ответила:

— Наверное, да, потому что мне хочется жить дальше.

Ночью Мари почти не спала — ей мешала ярко светившая в окно, белая, усыпанная серебряными блестками луна, а еще — собственные сомнения, такие же тяжелые и неодолимые, как бьющие в скалы океанские волны. Некоторые мысли пробуждали в ней боязливое удовольствие, другие откровенно угнетали. «Какие у вас отношения с моим сыном?» — спросила Шанталь. «Неопределенные» — так следовало бы ответить. А какими они могли бы быть или стать? Мари впервые осмелилась представить молодого человека здесь, в этой комнате, в этой постели, рядом с собой — и тут же почувствовала, что ей мало дружбы с ним. Она ревновала Кристиана к его воспоминаниям, ей хотелось занять место в его сердце, завладеть его жизнью, она мечтала о невинных прикосновениях и поцелуях. Почему бы нет?

В конце концов, поняв, что не уснет, девушка встала с кровати, и, обнаженная, похожая на омытый океанским прибоем камешек, подошла к окну. Луна залила все вокруг холодным светом, и все мерцало, преображенное этим сиянием.

«Опасно пытаться менять окружающий мир сообразно своим мечтам, за это приходится платить, и никогда не знаешь чем», — однажды сказал Кристиан. Зачастую его фразы были полны недомолвок, но теперь Мари твердо решила поговорить с ним прямо и откровенно. Она спросит его, кто он такой и почему оказался здесь. И постарается узнать, что она значит для него. Нужно добиться определенности хотя бы в этом. Или прежде всего в этом. Чтобы решить, что делать дальше.

Она прибежала на берег ни свет ни заря. По небу плыли облака — солнце то скрывалось, то появлялось вновь, отчего скалы временами ярко блестели, а порою были черны как смоль, и море тоже беспрестанно меняло свой цвет.

Идти к дому Кристиана было еще рано, и Мари решила подождать. Она присела на корточки над самым обрывом и принялась глядеть на обросшие мохнатыми водорослями подножия угрюмых скал и бахромчатые волны прибоя. Иногда до ее лица долетали брызги пены, а ветер овевал его своим соленым дыханием.

Вдруг ее чуткое ухо уловило шорох, и девушка быстро вскочила на ноги. По берегу не спеша шел незнакомый мужчина.

Мари замерла. Кто это? Она уставилась на незнакомца и, сама того не осознавая, откровенно разглядывала его. Мужчина был молод: вероятно, такого же возраста, как Кристиан. Из всей одежды на нем были только закатанные до колен парусиновые штаны. Видно, он совсем недавно вышел из моря: по его бронзовому от загара телу стекали капли воды, а намокшие русые волосы казались темнее, чем на самом деле; они блестели так, как, случается, блестят водоросли на пронизанном солнцем мелководье.

— Эй! — крикнул он издали, и его глаза сверкнули отражением солнечного света. — Это что за остров?

Мари ничего не ответила, а про себя утвердилась в первом впечатлении — не местный. Впрочем, своих-то островитян она знала всех до единого, да и с соседнего острова, где теперь жила Кора, очень и очень многих. И вдруг девушка вспомнила: Луи Гимар говорил, что на Большие скалы приехали люди, они будут заниматься разработкой гранита. А если он из тех?.. Мари невольно почувствовала враждебность к чужаку. Что ему здесь нужно? И вместе с тем ей было любопытно узнать, как он сумел переплыть с одного острова на другой. В округе было немало людей, способных преодолеть вплавь многие мили, но все они с рождения жили возле океана, а океан развивает в человеке не только физическую выносливость, он воспитывает характер, формирует волю, уверенность в себе, умение трезво оценивать опасность. И тот, кто способен противостоять океану, способен противостоять всему на свете. Мари и сама неплохо плавала, но никогда не решилась бы переплыть такое расстояние.

— Приветствую вас! — сказал незнакомец, подойдя совсем близко. — Не дадите ли вы мне глоток воды? А то в горле пересохло.

— В океане воды сколько угодно, — холодно обронила Мари.

— Да, но я не могу ее пить, так же как могу только смотреть на вас, но… — Он не договорил, а потом, улыбнувшись, спросил: — Вы островитянка?

— Не ваше дело, — отрезала девушка, глядя на него с откровенной враждебностью.

— Не очень-то вы любезны, — заметил молодой человек, — а я уж подумал, не жениться ли мне на такой девушке, как вы, и не остаться ли здесь навсегда!

— Ну, на мне-то вам не удастся жениться, потому что я скоро уеду отсюда, — заявила Мари, а сама невольно задала себе вопрос: интересно, какой он видит ее?

Она вспомнила, как впервые встретила Кристиана и говорила с ним. Наверняка внутренний взгляд слепого юноши весьма отличается от взгляда этого зрячего человека.

— А не уехать ли нам вместе? — с веселой беспечностью промолвил он.

Решив, что не стоит продолжать этот бессмысленный разговор, Мари повернулась и не оглядываясь пошла прочь.

— Меня зовут Эжен, — крикнул молодой человек ей в спину, но девушка сделала вид, что не услышала.

Ему удалось занять некоторое место в ее мыслях, но Мари нашла, что это очень скверно. Она решила, что сегодня ей лучше не видеться с Кристианом, и отправилась домой.

Тем же вечером, помогая матери мыть посуду, девушка спросила:

— Как ты думаешь, мама, Корали удачно вышла замуж?

Жанна Мелен оторвала взгляд от грязных тарелок и посмотрела на дочь. Мари подумала, что, вероятно, матери не приходило в голову искать ответа на этот вопрос.

— Полагаю, что да. Луи Гимар порядочный человек, к тому же большой труженик.

— Но он уже был женат, он намного старше Коры, и он… нищий! Неважно, что у него есть рыбачье судно, все равно ему никогда не заработать столько денег, чтобы он мог изменить свою жизнь! — вырвалось у Мари. — К тому же едва ли он знает, чего хочет от жизни!

Жанна Мелен замерла. Ее худое лицо было невыразительным, вялым, туго стянутые сзади черные волосы напоминали траурную повязку, натруженные руки опутаны сетью выпирающих из-под кожи вен.

— Здесь нет нищих, Мари, — устало произнесла она. — Океан никому не даст стать нищим, он прокормит всех. И чего хотеть от жизни людям, которым жизнь и без того дала все, что можно пожелать? Бог сказал нам: «Вот ваша земля, ваша пища и ваш кров…»

«А потом ушел, бросив нас на произвол судьбы», — мысленно закончила Мари.

Мать всю жизнь работала дома, в огороде и в саду, она копала землю, таскала воду, стирала и готовила, она никогда нигде не бывала и, по-видимому, считала, что так и должно быть. Вряд ли она думала о духовном больше, чем о материальном. Вряд ли она вообще о чем-нибудь думала. Ее «счастье» составляли смирение и неведение. Корали разбиралась в жизни куда больше матери, но она покорилась неизбежному. Дальше всех продвинулась Мари: она не собиралась мириться со своей судьбой.

Девушка ждала, что мать заговорит о ее будущем, ведь ей шел двадцать первый год, но Жанна Мелен ничего не сказала.

«Они ждут, когда начнется медленное угасание надежд в моем сердце, — подумала Мари, — а когда мне исполнится двадцать шесть, как Коре, выдадут меня за первого встречного».

На следующий день Мари отправилась на берег. Она втайне опасалась, что снова увидит Эжена. Но на берегу никого не было. Подхваченный сильным ветром утренний туман клочьями уплывал к горизонту, морской простор был огромен и пуст. Внезапно девушке захотелось искупаться, но она боялась, что ее кто-нибудь увидит. Прежде ее никогда не посещали такие мысли: она спокойно раздевалась и плавала, не думая ни о чем.

Она обернулась и увидела Кристиана: он стоял неподалеку — в его глазах сиял отблеск непрерывно движущихся волн, и он улыбался.

Когда Кристиан улыбался, его улыбка часто казалась застывшей, как и взгляд, — к ней нужно было привыкнуть. Мари чудилось, будто он, улыбаясь, видит некий болезненно счастливый сон.

— Мари? — вопросительно произнес молодой человек.

— Да, я здесь, — облегченно вздохнув, отозвалась девушка.

— Почему ты не приходишь? Сегодня я отправился на берег в надежде увидеть тебя и спросить: ты не хочешь со мной встречаться?

— Мы не должны встречаться, — чуть помедлив, сказала она.

— Вот как? Отчего же?

«Почему бы, — подумала девушка, — не сказать ему правду?» На острове жалость была не в ходу, Каждый приспосабливался к жизни, как мог.

— Твоя мать считает, что у нас нет ничего общего. Ты не видишь, и это должно меня отталкивать, да и я тебе не пара: дикарка с забытого Богом маленького острова.