— Ты замечательный воспитатель, — саркастически заметил Николас, надевая пальто.

Аврора высокомерно взглянула на него.

— То, как я разговариваю с Гарри, тебя не касается.

— Мне действительно жаль, что прежде я не посоветовался с тобой. Я не думал, что ты будешь против.

— Конечно я против! Ты учишь его причинять людям вред.

— Это не одно и то же. Тебе не кажется, что ты немного драматизируешь ситуацию?

— Нисколько. Я защищаю Гарри от твоего влияния. Если я не вмешаюсь, то он либо покалечится, либо погибнет.

Николас сердито покачал головой.

— То, что ты боишься всего на свете, еще не значит, что и мальчик тоже должен быть таким.

Аврора затряслась от бешенства.

— Пошел вон, Николас! Убирайся, пока я не приказала вышвырнуть тебя.

Его глаза сузились.

— Когда-нибудь тебе придется побороть свой страх. Ты боишься жизни настолько, что хоронишь себя заживо. Нельзя отворачиваться от жизни только потому, что тебе могут сделать больно.

Но Аврора не слышала его.

— Я ведь уже сказала тебе — убирайся!

Дрожащей рукой она указала на дверь.

Николас подошел к двери, но вместо того чтобы уйти, закрыл ее. Когда он повернулся к Авроре, ей показалось, что он испепелит ее взглядом.

— Послушай…

Подойдя к ней, он схватил ее за плечи.

Аврора стала вырываться.

— Не трогай меня!

Она пыталась освободиться, но Николас не отпускал ее. Разозлившись, Аврора дала ему пощечину. Николас стал мрачнее тучи.

Аврора инстинктивно отпрянула, испугавшись того, что сделала. Она еще никогда в жизни никого не ударила. Боже, она ведь не лучше своего отца… И Николас… он выглядел так, словно готов был ударить ее в ответ.

— Я… мне жаль… — запинаясь, проговорила она, ожидая его реакции.

Но Николас не шевелился.

— Тебе жаль? — тихо сказал он. Выражение его лица неожиданно изменилось.

Медленным, но уверенным движением он прижал ее к стене. Аврора с удивлением увидела в его глазах не гнев, а нежность.

— Не нужно жалеть, — прошептал он, легонько сжимая ее запястье. — Лучше расцарапай мне все лицо, но только не замыкайся в себе. Если хочешь, можешь ударить меня еще раз.

Аврора молча уставилась на него, чувствуя, как колотится ее сердце. Бедра Ника прижимались к ней, а губы были всего в нескольких сантиметрах от ее лица. Николас смотрел на нее с нежностью и страстью, и она чувствовала его возбуждение.

— Не надо… — дрожащим голосом сказала она. — Я не хочу, чтобы ты меня касался.

— Правда? А почему тогда твой пульс так участился? Почему ты тяжело дышишь?

Николас запустил руку под юбки Авроры, гладя ее обнаженные бедра. Она замерла, а потом охнула, когда его рука коснулась того места, где она так давно мечтала ее ощутить.

Николас засмеялся, поддразнивая ее.

— По-моему, твое тело не согласно с тобой, дорогая моя. Ты такая чувствительная, мне стоит лишь коснуться тебя, и ты уже вся мокрая.

Он не спеша поглаживал ее, и Аврора начала постанывать от наслаждения.

Ее руки легли на плечи Николаса, но она уже не знала, оттолкнуть его или прижаться к нему.

— Прекрати! — наконец выдохнула она, когда Николас ввел пальцы глубже.

— Но ты же хочешь меня, милая. Ты хочешь, чтобы я двигался вместе с тобой, заполнил тебя своим телом.

— Неправда, — ответила Аврора, но они оба знали, что это ложь. Она дрожала от страсти, чувствуя, что сейчас умрет, если не займется с ним любовью.

Николасом владело то же чувство. Простое прикосновение к Авроре невероятно возбудило его. Он сжал зубы, думая лишь об одном — как овладеть ею и заставить ее кричать от наслаждения, забыв обо всем.

Он чувствовал ее сопротивление, но не страх. Если бы он понял, что Аврора боится, то сразу же остановился бы. И на этот раз Николас понял, что не отступит. Он хотел, чтобы Аврора сражалась, даже испытывала ярость. Ярость была близкой родственницей страсти, а Николас больше всего на свете хотел, чтобы Аврора чувствовала страсть к нему. Он хотел сломить ее самоконтроль, выпустить наружу ее эмоции и показать ей, что это совсем не плохо.

Глядя в ее голубые глаза, Ник чувствовал, что тонет в них. Каждый раз, когда он касался ее, Аврора вспыхивала от желания, как женщина, которая отчаянно хочет жить и любить, но самой ей ни за что не разбить стену, за которой она спряталась… если только он не поможет ей.

Николас наклонился.

У Авроры перехватило дух от его страстного поцелуя. Он был пылким, горячим, диким. Аврора ощутила, как ее захватывает волна неудержимой страсти. Почувствовав это, Николас отпрянул, глядя на нее затуманенным от желания взглядом.

Аврора замерла, разгадав его намерения. Прежде чем она успела остановить его, Николас уже начал расстегивать бриджи. Он снова прижал ее к стене своим телом, и Аврора задрожала от возбуждения.

Она вздохнула, пытаясь прийти в себя.

— Боже правый, Николас… только не здесь.

— Здесь, именно здесь.

Обхватив Аврору за талию, он вошел в нее одним резким движением. Ее глаза широко распахнулись, когда она почувствовала его в себе.

Дыхание Николаса участилось. Через секунду он вышел из нее, но только затем, чтобы снова глубоко войти. Чувствуя прилив необузданной похоти, он заставил Аврору расставить ноги и начал ритмично двигаться.

Аврора ничего не могла поделать. Она застонала и внезапно поняла, что не может стоять неподвижно. Она изогнулась ему навстречу, прижимаясь к его телу, отдаваясь дикому ритму, который задал Николас. Она впервые ощущала такое примитивное желание. Сильное, дикое. Это было безумием.

Она чувствовала себя так, словно жидкий огонь растекается по ее венам. Все ее тело горело. Она еще никогда не чувствовала себя такой живой. Полной страсти, желания, наслаждения.

Николас быстро двигался внутри нее, обжигая, заставляя забыть об окружающем их мире. Она вскрикивала с каждым толчком, когда вдруг, неожиданно для нее, мощный оргазм накрыл ее с головой.

Аврора закричала, и Николас прильнул к ней губами, жарко целуя. Все его тело дрожало, и через несколько секунд он тоже застонал в экстазе.

Внезапно ослабев, Аврора прильнула к нему, чувствуя себя невероятно уставшей. Долгое время они так и стояли, не шевелясь и ничего не говоря друг другу, пытаясь восстановить дыхание. Аврора понимала, что не может произнести ни слова — ее горло пересохло, а по телу все еще пробегали сладкие волны.

Наконец Николас нарушил молчание, глухо выругавшись.

Словно во сне, Аврора открыла глаза и увидела, как он пристально смотрит на нее, словно пытаясь прочесть ее мысли. Его взгляд напомнил ей о том, где они и что сделали. Боже, как она могла?

— Отпусти меня, — прошептала она.

— Аврора… — начал было Николас, но она оборвала его.

— Отпусти меня! — уже громче потребовала она.

Он покорно отодвинулся и опустил ее на пол, но она едва держалась на ногах. Лицо Николаса словно окаменело. Он отошел, чтобы застегнуть бриджи.

Аврора в отчаянии закрыла глаза, удивленная собственным поведением. Они были похожи на диких животных во время брачного сезона. Она позволила Николасу овладеть ею прямо в гостиной, где их могли увидеть слуги. И Гарри мог вернуться и найти их…

— Да как ты посмел? — прошипела она. — Как ты посмел вести себя со мной, как с дешевой проституткой?

Николас замер на месте.

— Ты не права, милая. Я обращался с тобой, как со страстной женщиной. Женщиной, которая не боится своих чувств и желаний.

Он видел по ее лицу, что задел ее за живое, слышал это в ее дрожащем голосе.

— Убирайся. Я больше не хочу тебя видеть — никогда!

Николас сжал зубы.

— Аврора, я все еще твой муж, — тихо сказал он. — И имею право заняться с тобой любовью, где захочу и когда захочу.

Если бы взглядом можно было убить, то он был бы уже мертв.

— Я сказала — убирайся!

Николас уставился в ее холодные, злые глаза, перевел взгляд на дрожащие губы, все еще влажные, покрасневшие от его поцелуев. Даже сейчас он продолжал хотеть ее. Ник чувствовал возбуждение, но знал, что не должен снова прикасаться к ней, иначе может не справиться с собственной страстью или с собственным гневом.

— Не лги сама себе, — сказал он, стараясь говорить спокойно. — Ты хочешь меня. Ты чувствуешь голод, который могу утолить только я.

Николас видел боль в ее глазах, но когда он сделал шаг навстречу Авроре, она поморщилась.

— Не прикасайся ко мне.

Сжав кулаки, он пошел прочь, но у входной двери вдруг остановился. Его смех был грустным и почти беззвучным.

— Ты хоть сама себе веришь? Увидев тебя впервые, я думал, что ты самая храбрая женщина из всех, с кем мне доводилось встречаться. Но я ошибался. Ты трусиха. Тебе не хватает мужества признать собственные страхи и побороть их.

Он помолчал, потом продолжил:

— Когда решишь, что готова сделать это, дай мне знать.

И с этими словами вышел за дверь.

Аврора устало закрыла глаза. Она дрожала от злости, от облегчения, от страха.

Да, она действительно боялась. Аврора знала, что Николас прав. Она трусиха. Ее пугал Николас, пугали те чувства, которые он вызывает в ее душе, то, как она меняется в его присутствии.

Черт его побери! И почему Николасу достаточно лишь прикоснуться к ней, чтобы она забыла обо всем, кроме одного — что она безумно хочет его? Его ласки разжигали в ее душе огонь, превращая ее в существо, живущее страстью, дикое и неукротимое. В его объятиях она становилась сама не своя.

Сокрушенно качая головой, Аврора попробовала пошевелиться и разочарованно застонала. Ее спина до сих пор упиралась в стену, но, выпрямившись, женщина почувствовала, как сперма Ника стекает по внутренней стороне ее бедра.