Николь Джордан - Пленница страсти

Сама не понимая, что делает, она запустила пальцы в его волосы. От его страстных поцелуев у нее захватывало дух.

Аврора беспомощно прижалась к нему, сама не зная, чего так сильно хочет. Ей казалось, что ее тело горит, что она падает в бездну…

Это был всего лишь Николас, укладывающий ее на мягкую перину.

Распахнув глаза, Аврора уставилась на него. Она дрожала, ее щеки горели, и комната кружилась перед глазами.

Он коснулся лифа ее платья, глядя на нее, и Авроре показалось, что она тонет в его глазах.

Когда пальцы мужчины коснулись ее глубокого декольте, она напряглась, но Николас наклонился к ее лицу, и Аврора почувствовала его дыхание на своих губах.

— Не бойся чувствовать, мой ангел. Этой ночью ты можешь забыть о голосе разума и позволить своим чувствам вести тебя.

Начало дневника, 16 июля

И вот я вновь беру в руки перо, мучаясь от противоречий, разрывающих мою душу на части. Я должна избавиться от поглотившей меня страсти, но не знаю как.

Этой ночью ты пришел ко мне. Я почувствовала твое присутствие, тепло твоего тела еще до того, как услышала звук твоих шагов — настолько хорошо я стала ощущать твое появление. Чары, которыми ты околдовал меня, сделали меня твоей рабыней вернее, чем самые крепкие оковы.

Ты шепчешь мое имя, и я поворачиваюсь. Твои темные глаза с напряжением всматриваются в меня, выпытывая мои тайны, и я, словно под властью заклятия, смотрю в ответ. Тебе стоит лишь взглянуть на меня, и волны наслаждения накатывают на мое тело.

Я падаю в твои объятия, страдая от любви и отчаяния. Твои прикосновения действуют на меня, как целебный бальзам, твоя рука на моей груди одновременно успокаивает и возбуждает.

Я закрываю глаза, ощущая твое тело, твою силу и свою слабость. Ты прекрасно знаешь, что я не могу сопротивляться тебе и твоей дикой страсти. Я чувствую, как она разжигает пожар в моей душе. Я дрожу от прикосновения твоих губ, твоего обжигающего дыхания, твоих пальцев, которые уверенно раздевают меня.

Твои одежды падают на пол. При свете свечей, источающих аромат мускуса, твое обнаженное тело излучает грациозность и силу, словно воплощение тайных женских фантазий.

Твоя рука касается моей поясницы, и я вздрагиваю, поглаживая твой напряженный член. Я не испытываю стыда. Отбросив все запреты и условности, ты обучил меня плотским утехам, сделав мое тело чувствительным к наслаждению.

Волна страсти уже захлестнула меня, мое тело горит, словно в огне, тая от твоего прикосновения, когда ты ложишься рядом со мной. Ты смотришь вызывающе и страстно, ложась сверху и глубоко входя в меня. Я глухо вскрикиваю и покорно выгибаюсь навстречу тебе.

Ты управляешь моими чувствами. Ты действуешь на меня словно наркотик, и я отчаянно хочу ощутить тебя, слиться с тобой воедино.

Страсть накрывает меня с головой, и ты падаешь вместе со мной на дно.

Потом мы лежим, тесно прижавшись друг к другу, тяжело дыша, и наши тела мокрые от пота. Ты замираешь, почувствовав губами слезы на моих щеках. Приподнявшись, ты пристально вглядываешься в мои глаза и видишь в них боль, которую я не в силах скрыть.

Твой жаркий поцелуй должен был успокоить меня, но он лишь обостряет конфликт в моей душе.

Ты говоришь мне, что выбор за мной. Ты предлагаешь мне бесценный дар — свободу, потому что мое счастье значит для тебя больше, чем твое собственное, и если я захочу, ты позволишь мне уйти.

Но смогу ли я жить без тебя?

И действительно ли выбор за мной?

Острова Британской Вест-Индии, февраль 1813 года

Зрелище, представшее перед ней, было просто диким — полуобнаженный мужчина, чья кожа была покрыта бронзовым загаром, который может подарить лишь карибское солнце, был закован в цепи. На фоне высоких мачт корабля он казался гордым и непокоренным.

На какую-то секунду леди Аврора Демминг задержала дыхание, глядя на палубу фрегата.

Мужчина походил на статую, созданную гениальным скульптором — его мускулистое тело свидетельствовало о силе… но он был настоящим, живым человеком. Солнце освещало его крепкий торс, отбрасывая блики на волосы цвета темного золота.

Этот коричневато-золотистый оттенок был до боли ей знаком. В первую секунду он напомнил Авроре о другом, навеки потерянном для нее человеке. Но этого дерзкого полуобнаженного мужчину она видела впервые, и он был совсем не похож на ее покойного жениха.

На незнакомце были одни только бриджи, но, хоть и закованный в цепи, пленник не был сломлен; его взгляд, направленный на пристань, был наполнен яростью. Даже с такого расстояния можно было рассмотреть опасный блеск в его глазах, придающий ему вид человека, едва контролирующего свой гнев.

И, словно почувствовав на себе ее взгляд, он медленно перевел глаза на девушку, приковав ее к месту. На мгновение время остановилось, и Авроре показалось, что в мире существуют только они вдвоем.

Под его напряженным взглядом она не могла пошевелиться, но все же чувствовала, как дрожит, а ее сердце стучало в бешеном ритме.

— Аврора?

Она вздрогнула от неожиданности, когда ее кузен Перси вернул ее к действительности. Она стояла на пристани города Бастер, на острове Сент-Китс, перед зданием судоходной компании, и теплое карибское солнце согревало ее лицо. Резкие запахи рыбы и смолы наполняли соленый морской воздух. Кричали чайки. За людной пристанью плескались сверкающие сине-зеленые волны, и вдалеке виднелся прекрасный, покрытый горами остров Невис.

Кузен Авроры посмотрел на преступника, с которого она не сводила глаз.

— Что тебя так заинтересовало?

— Этот человек… — пробормотала она. — На какую-то секунду мне показалось, что это Жоффрей.

Прищурившись, Перси посмотрел туда, куда был обращен ее взгляд.

— На таком расстоянии сложно сказать с уверенностью. — Он нахмурился. — Может, цвет волос и похож, но в остальном вряд ли есть какое-то сходство. Лично я не могу представить графа Марча в роли преступника.

— Да, я тоже.

И все же она не могла оторвать глаз от светловолосого пленника. И он, казалось, тоже. Он все еще смотрел на нее, когда стоял на мостике, собираясь сойти на берег. Его руки были скованы, и его сопровождали два крепких английских матроса, но он не обращал на своих охранников никакого внимания, пока один из них резко не дернул за цепь.

Пленник сжал кулаки от боли, но кроме этого ничем не выдал своих чувств, спускаясь по мостику на пристань.

Аврора снова услышала, как Перси зовет ее, на этот раз более настойчиво.

Кузен сочувствующе сжал ее руку.

— Жоффрей умер, Аврора. Незачем зря мучить себя. Твое горе только усложнит отношения с твоим будущим супругом. Я уверен, он не обрадуется, узнав, что ты тоскуешь о другом. Ты должна научиться скрывать свои чувства ради собственного же блага.

Как ей ни стыдно было признать, но в тот момент она совсем не думала ни о своей потере, ни о ненавистном браке, к которому ее принуждал отец, но все же Аврора кивнула кузену. Ни к чему выказывать свой интерес к полураздетому мужчине. Наверняка это преступник, совершивший что-то ужасное и вполне заслуживающий такого обращения.

Пожав плечами, Аврора заставила себя не думать о нем. Такое зрелище не для леди, и уж тем более не для дочери герцога. Ей редко доводилось видеть полуобнаженных мужчин. И она никогда не испытывала таких эмоций.

Одернув себя, она повернулась к кузену, протянувшему ей руку, чтобы помочь забраться в открытый экипаж. Аврора приехала на пристань вместе с Перси, чтобы подтвердить свое отплытие в Англию. Из-за военного конфликта с Америкой и пиратов не многие корабли отваживались покидать Вест-Индию. Ближайшее судно должно было отплыть от острова Сент-Китс через два дня и ожидало лишь прибытия военного корабля, который будет сопровождать его.

Аврора с ужасом думала о возвращении домой и откладывала его так долго, как только могла, ссылаясь на то, что во время войны опасно путешествовать — прошло уже несколько месяцев с того дня, как она должна была отплыть. Но теперь ее отец требовал, чтобы она немедленно вернулась и стала готовиться к свадьбе с дворянином, которого он нашел для нее. В последнем письме герцог угрожал приехать и увезти ее силой, если она посмеет и дальше откладывать свой отъезд.

Аврора уже занесла ногу на ступеньку экипажа, когда какое-то волнение на пристани заставило ее остановиться. Пленник уже ступил на берег, и охранники подталкивали его к повозке, но из-за сковывающих его цепей ему было сложно забраться в нее.

За то, что он двигался медленно, один из солдат ударил его так сильно, что несчастный чуть не упал на колени. Вовремя схватившись за повозку, он выпрямился и бросил на охранника испепеляющий взгляд.

Это холодное высокомерие разъярило его мучителей, и один из них стукнул пленника прикладом по ребрам, отчего тот согнулся пополам.

Протестующий крик замер в горле Авроры, когда он ударил охранника цепями. Он не мог причинить существенного вреда, потому что был крепко скован, но, видимо, его бунт был тем необходимым предлогом, которого ждали солдаты.