Он потянулся за своим саквояжем.

У Уильяма вытянулось лицо.

— Если бы я знал, что ты профессионал, никогда бы не вылез со своими фотографиями!

Франсуа остановился рядом с Зоей и поцеловал ее в губы. Ни о чем не беспокойся, говорил его взгляд. Я скоро вернусь.

Дверь тихо закрылась.

Уильям очень серьезно посмотрел на Зою:

— Держись за этого парня. Он настоящий бриллиант. И деньги твои ему не нужны.

— Почему ты так говоришь?

— Подумай своей головой, девочка, как любила говорить твоя бабушка. Ты ведь унаследовала от мамы кучу денег. Многие хотели бы наложить на них лапу.

Зоя задумалась, а потом улыбнулась. Деньги никогда не были для нее проблемой. Но до Франсуа она и не подпускала к себе мужчин.

— Все дело в том, как он на тебя смотрит, — сказал Уильям. — Это настоящая любовь.

— Ты так думаешь?

— Знаю.

— Дядя Уильям, а что заставило моего отца «протянуть ноги»?

Уильям со свистом втянул в себя воздух, а потом откашлялся.

— Твоя мама взяла тебя с собой к этой ясновидящей в Лидс. Та была обычной домашней хозяйкой и принимала людей в своей убогой гостиной. Но считалась местной достопримечательностью. О ее чудесах писали тамошние газеты и все такое прочее… Ну, так вот, детка, когда твоя мама вернулась от этой женщины, она была в ужасном состоянии. Ревела, бредила и заговаривалась. В общем, форменная истерика. Твой папа ничего не мог с ней поделать. В конце концов, он позвонил нам, и Джин пошла глянуть, чем можно помочь.

Зоя напряглась как струна.

— Ну?

— Насколько поняла Джин, эта ясновидящая что-то сказала твоей маме про тебя. Какое-то предсказание.

— Ты помнишь слова Джин?

Уильям задумчиво посмотрел на нее и покачал головой:

— У меня никогда не хватало терпения на такие вещи. Я слушал вполуха. А это очень важно для тебя, детка?

— Может быть.

Он положил голову на руки и сосредоточенно вытянул губы.

— Что-то вроде того, что в твоей жизни настанет время, когда на тебя повлияет… отрицательная сила. Кажется, так.

— О Боже! — прошептала Зоя.

— Что-то вроде того, что ты навлечешь на себя беду, какое-то большое несчастье. — Уильям сокрушенно и недоверчиво покачал головой. — По мне так очень нехорошо со стороны совершенно незнакомых людей пичкать женщин вроде твоей мамы такой зловредной чепухой.

— Это все? — спросила Зоя. — Может, там было что-нибудь еще?

Он замялся и почувствовал себя очень неуютно.

— Кажется, я припоминаю, что за всем этим стояла… смерть. Но с этими предсказателями всегда так. Они любят пугать. Это повышает ставки.

— А Джин не говорила, что моей матери нагадали, будто я сама могу быть причиной чьей-либо смерти? — с нажимом спросила Зоя. — Не из-за меня ли умер отец?

Уильям вздрогнул. Видно было, что он потрясен.

— Нет! Он умер от беспокойства за тебя, а это совсем другое дело!

Он защищает меня, подумала Зоя. Я задала вопрос, которого мои родственники не хотели слышать. А не хотели, потому что ответ был один-единственный: «да».

Именно в этот момент вернулся Франсуа. Зоя поняла, что из Уильяма она вытянула все.

Она улыбнулась Франсуа, скрывая свою подавленность.

— Ну что, удалось снять что-нибудь путное?

— Да, сделал пару неплохих кадров. Но больше всего мне хочется сфотографировать вас.

— Да? Ну, давай! Где, здесь? Мне причесаться? Наверно, понадобится подсветка?

— Ничего не нужно. Только вы на темном фоне и маленькая тренога, которая у меня с собой.

Франсуа начал перебирать свое оборудование.

Уильям стоял у стены по стойке «смирно», словно на военном параде.

— Уильям, — обыденно сказал Франсуа, настраивая камеру, — вы всегда были пекарем?

— С самого детства, — ответил тот.

— Учились этому делу?

— Учился! Шутишь? Я начинал на хлебозаводе в Уэйкфилде. Мел там полы по десять часов в день. Настоящая потогонная система.

— Значит, пришлось хлебнуть лиха?

Франсуа едва не танцевал.

Он переминался с ноги на ногу, становился на колено, снова вскакивал и выкручивался наизнанку, ища нужный ракурс. И все это время разговаривал, спрашивал, слушал и выпытывал.

Наконец из позвоночника Уильяма вынули шомпол. Дядюшка вновь разразился потоком слов, забыл о том впечатлении, которое хотел произвести, и снова стал самим собой — человеком, который любит поговорить о жизни.

Зоя никогда не видела Франсуа за работой. Теперь она начинала понимать тайну его мастерства. Она застыла на месте.

Когда они собрались уходить, Уильям схватил Зою за руку и настойчиво прошептал на ухо:

— Держись за него, детка. Такие парни на улице не валяются!



Глава 30

На вокзал они пришли, продрогшие до костей. На улице стало холодно, пошел снег с дождем. Зоя дрожала и куталась в воротник пальто. Франсуа обнимал ее за плечи, согревая и подбадривая.

Он провел ее в вагон, усадил за столик, на одно сиденье положил куртку, на другие — свою аппаратуру, чтобы другим пассажирам не пришло в голову нарушить их уединение, сказал, что скоро придет, и пошел в буфет за кофе и бренди. Очередь была внушительная, заказы сложные, и, казалось, простоять придется целую вечность.

Франсуа прислонился к подрагивающей стенке вагона и уставился в пространство, думая о Зое, дне, проведенном у дяди Уильяма, и коротком путешествии в ее прошлое. Он еще не задал Зое ни одного из мучивших его вопросов. А сделать это было необходимо. Не пройдет и трех часов, как поездка закончится. Рожье представил себе, как они расстаются и Зоя уходит. При мысли об этом его полоснул страх.

Сегодня они были так близки… Их влекло друг к другу словно две половинки магнита. На какое-то время ему удавалось убедить себя, что пропасть, разделившая их весной, исчезла и опасность миновала. Но через минуту он начинал колебаться и подозревать, что обманывает себя. Магниты можно оторвать друг от друга, если противодействующая сила будет достаточно велика.

Вдруг Франсуа вспомнил, что все это с ним уже было. Когда Поппи сказала, что уходит от него. Одиночество. Бездонная черная яма. И Зоя тоже была в этой яме. Франсуа представил себе ее плачущую, брошенную в пустом доме, когда он с ревом унесся на своем мотоцикле. Несчастную, одинокую, слышащую эхо его гневных слов. Готовую стать жертвой мужчины, от которого требовалось только одно: немного подождать.

Раздосадованный Франсуа нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Мысль об этом другом мужчине была невыносима. Перед глазами мелькали мучительные видения. Чарльз, прикасающийся к Зое. Овладевающий ею.

Он злобно помотал головой, отгоняя от себя наваждение.

Когда подошла его очередь, Франсуа почему-то заговорил по-французски.

— Прошу прощения, сэр, — жизнерадостно улыбнулся буфетчик, — но я не понимаю вас.

— Немного задумался, — объяснил Франсуа и сделал заказ по-английски.

Осторожно придерживая пластмассовые стаканы, он пустился в обратный путь. За окнами стояла темнота; в стеклах отражалось лишь то, что происходило внутри.

Место Зои пустовало. Взволнованный, Франсуа поставил стаканы на стол и заметался по вагону, осматривая каждый ряд кресел. Пассажиры поднимали глаза и смотрели на него с тревогой и любопытством. Зои нигде не было. У него участился пульс. Он сел за столик и залпом выпил свой бренди.

Тут открылась дверь в конце вагона, и на пороге показалась довольная, спокойная, безмятежная Зоя. Она сняла с себя пальто, положила его на сиденье, села, улыбнулась ему и потянулась к стакану.

— Что случилось, Франсуа? — спросила Зоя, внезапно почувствовав, что он не в духе.

— Я испугался, что ты ушла. Бросила меня, — с тяжелым вздохом ответил он.

Зоя покачала головой:

— Франсуа, милый, куда же я убегу из поезда?

— А Бог тебя знает.

— Ох, Франсуа, Франсуа…

В ее голосе прозвучало легкое осуждение.

— Сам знаю, что это глупо.

Он откинул голову и закрыл глаза.

Жестом, полным глубокой нежности, она положила ладонь на его руку. Франсуа выпрямился.

— Хотя почему глупо? Ты же все равно бросишь меня, когда мы доберемся до Лондона, верно?

Она отвела взгляд. Никакого другого ответа не требовалось.

— О Боже… — пробормотал он.

Зоя о чем-то тихо размышляла. Ее спокойствие сводило Франсуа с ума.

— Объяснись! — велел он. — Скажи, почему!

— Не знаю, сумею ли. Я думаю, мы по-разному оцениваем ситуацию.

— Ситуацию? О да, самое подходящее слово, когда расстаются два любящих друг друга человека!

— Прости. Я не хотела казаться бессердечной.

— Ладно… Так продолжай. Попробуй растолковать, почему ты хочешь бросить меня и вернуться к Чарльзу.

— Ах!

Ее лицо исказилось от боли, и это доставило Франсуа маленькое удовлетворение.

— Итак, — беспощадно потребовал он, — ты сама сказала, что между нами больше не будет тайн. Поэтому выговорись. Облегчи душу.

У Зои задрожали руки.

— Франсуа, милый, я прекрасно знаю, что ты чувствуешь. И скажу тебе все. Мне надоели тайны.

Она отвернулась к окну и заговорила, глядя на собственное бледное отражение, но не видя его.

— Уже несколько дней мне снится один и тот же сон. Снова и снова…

Зоя бросила на него тревожный взгляд.

Франсуа слегка улыбнулся в ответ. На этот раз он внимательно слушал и искренне пытался понять ее.

— Ты только представь себе. Я плыву в каком-то большом озере. Испытываю ощущение полета и полной свободы. Такое чувство я испытывала, когда мы с тобой занимались любовью. — Они встретились взглядами и увидели в глазах друг друга одно и то же. — Передо мной плывет мужчина, — продолжила Зоя. — Я вижу его длинные, красивые ноги. Он оборачивается и смотрит, где я. Все спокойно.