Анджела Дрейк - Пленница сновидений

Одно изогнутое, покореженное крыло наполовину ушло в землю; второе, окутанное удушливым дымом, смотрело в небо. По его поверхности змеился зловещий маслянистый след. Казалось, пространство вокруг упавшего самолета заполнено стонами, сливающимися в единый крик боли.

Она стояла как вкопанная. Ноги отяжелели и не хотели двигаться.

Из дыма выбрался человек. Он был черен от масла и сажи. Черные волосы, черные брови. Глаза, напоминающие ночное небо, сверкающие и неправдоподобно глубокие. А кожа бледная, молочно-белая, отливающая лунным светом.

— Керосин! — крикнул он. — Горит керосин! Бегите! Спасайтесь!

Она боролась с собой изо всех сил, пытаясь внять словам незнакомца, но ноги не слушались, тонули в песке. Хотелось вырваться, освободиться от кошмара. И в то же время ее влекло к этому человеку. Он был ее единственным спасением. Но она не могла стронуться с места… Ноги словно вросли в землю…

Лившийся с крыла керосин взял ее в кольцо и начал медленно приближаться как ядовитая змея с отверстиями в чешуе, сквозь которые прорывались язычки пламени.

Человек кричал, отчаянно пытаясь спасти ее: «Зоя, Зоя!» Но звуки его голоса улетали в сторону, подхваченные клубами дыма.

Она плакала. Огненная змея была совсем рядом и злорадно высовывала раздвоенный язык. Бросив на незнакомца последний взгляд, она заметила, что тот тоже плачет…

Над ней склонились лица. Мужские лица. Испуганные. Чужие.

— Вы затолкали меня до смерти, — сухо известил чей-то голос, заставив ее вернуться к действительности.

Она посмотрела по сторонам и убедилась, что самолет уверенно летит по мирному, спокойному небу. Судорожные толчки сердца постепенно замедлялись, дыхание приходило в норму.

— И при этом чертовски стонали, — добавил ее белокурый спутник. — Вы не принесете ей бренди? — спросил он взволнованного стюарда. — И мне тоже.

— Должно быть, вам приснился очень страшный сон. Что, боитесь летать? — обратился к ней светловолосый.

Она покачала головой:

— Нет. Вовсе нет.

По крайней мере, так было до сих пор.

Блондин засмеялся:

— На высоте двадцать пять тысяч футов еще и не такое приснится!

Он пытался проявить великодушие. Превратить все в шутку.

Она сделала глоток бренди. Надо было убедить себя, что щупальцы зловещего сна разжались и отпустили ее.

В желудке разлилось горячее тепло, но руки и ноги продолжали оставаться холодными как лед. Извернувшись в кресле, она посмотрела на крыло самолета, но не увидела ничего, кроме уходящего ввысь огромного серого контура, посеребренного лунным светом. Остальная часть крыла тонула во мраке. Вновь ударившись в панику, она приказала глазам вглядеться в темноту и увидеть то, что было укрыто от взора.

В конце концов, пришлось сдаться. Даже если там есть зловещий след, все равно она не решится сказать об этом. Женщина всмотрелась в свое отражение и ужаснулась. Ее бескровное лицо, обрамленное темными волосами, напоминало лицо призрака; в огромных круглых глазах светился ужас. Она не узнавала себя.

Руки дрогнули, едва не расплескав бренди.

— Эй, что с вами? — обернулся к ней блондин.

В тот же миг он обнял ее за плечи и крепко сжал ладонями кисти, унимая дрожь, с которой женщина не могла справиться. Затем спутник начал бормотать всякие успокоительные пустяки, словно она была котенком, испугавшимся ночной грозы. Женщина была благодарна ему, но объятия блондина не помогали; тело оставалось жестким и напряженным.

Это было предупреждением о смертельной опасности. Она пыталась бороться с новой волной страха, избавиться от него и выкинуть из головы. Но страх сопротивлялся, вырывался на свободу и тихонько шептал: «Берегись, Зоя! Приближается что-то жуткое!»

Она неподвижно лежала в объятиях блондина, вновь овладев собой. Но даже в полумраке было видно, что ее щеки мокры от слез.

Звонкий лай утих. Довольный тем, что прощал дерзкого почтальона, песик вернулся к ногам хозяйки и стал ждать поощрения.

Мягкая белая рука с длинными алыми ногтями опустилась и погладила пушистую шерстку.

— Хороший мальчик, хороший. Вот только лаял бы ты чуть потише.

Голос был низкий, звучный и выразительный. Такая преданность заслуживала награды, и песик получил кусочек тоста, щедро смазанный маслом.

Марина, его хозяйка, его богиня, облизала пальцы и грустно задумалась. Ни почта, ни предстоящая работа не сулили ей ничего приятного. Радоваться было нечему.

Она встала из-за стола, отодвинула в сторону чашку с блюдцем, тарелку и потянулась за лежавшей на буфете колодой карт, обернутой в блестящий шелк.

— Ну что, испытаем судьбу? — спросила женщина песика, носившего имя Риск, поскольку это создание в полуторамесячном возрасте пыталось в час пик пересечь Оксфорд-стрит. Пришлось поймать его и взять себе. — Ну? — повторила она.

Риск поднял глаза, понял, что на новый кусочек тоста надеяться не приходится, и положил нос на лапы.

— Что, молчишь? — Марина развернула карты и принялась привычно тасовать их. — Мы быстро, — заверила она Риска. — Раскинем на ближайшее будущее. Узнаем, что нас ждет.

Риск снова поднял голову. Взгляд пса показался Марине мрачным и полным укоризны.

— Что, дружок, не одобряешь? Но я все равно попробую.

Ее ловкие руки уже разложили карты. Шесть из них ромбом окружили две, лежавшие в центре так, что одна прикрывала другую.

Впервые Марина познакомилась с картами «таро» в молодости. На набережной стояла хлипкая палатка болтливой предсказательницы судьбы. Антураж дополняли шаткий подсвечник на куске ветхого шелка и хрустальный шар, который не мешало бы хорошенько вымыть.

К этим аксессуарам Марина относилась не слишком серьезно, карты же вызывали в ней жгучее любопытство, покалывающее возбуждение и холодок в животе.

Картинки, разложенные на коричневой байковой тряпке. Персонажи древних цыганских мифов с красноречивыми именами. Колдун, Отшельник, Любовники. Шут и Верховная Жрица. Повешенный. Смерть.

Спустя годы Марина постепенно начала понимать смысл посланий, скрывавшихся за красочной поверхностью карт. Научилась расшифровывать то, что они предвещали. Постепенно каждая карта начинала выдавать свои секреты.

Иногда Марине казалось, что картинки, нарисованные на плотной бумаге, обладают непонятной силой. Но это было ее личное мнение, которым едва ли стоило делиться с другими.

— Смотри, — сказала в тот раз гадалка, переворачивая карты, которые Марина выбрали из колоды. — Верховная Жрица! Хорошая карта, чудесный знак.

— Да ну? — скептически спросила девушка. — Почему это?

— Это означает, что у тебя хорошая интуиция. Ты знаешь жизнь и можешь читать в душах людей…

Она помолчала, барабаня по столу желтыми от никотина пальцами.

А что, пожалуй, верно, подумала Марина. Но всяком случае, эту женщину она видела насквозь. Мошенница и шарлатанка. Спекулирует на людской доверчивости.

— В предстоящем году тебе придется много учиться, — сказала предсказательница. — Изучать предметы, связанные с людьми.

Тут самоуверенность Марины слегка поколебалась. Стоял конец лета. Двадцатилетней девушке предстояло завершить образование в одном из крупнейших английских университетов. Она очень серьезно относилась к учебе. Работала как проклятая. А предстоящий год обещал стать самым трудным. Ее ждали выпускные экзамены. Девять трехчасовых письменных работ.

Было над чем поработать. И все предметы касались людей.

Старуха перевернула еще две карты.

— Ого! Глянь-ка! Императрица! Даю слово, тебя ждет счастье!

— Как, еще одна хорошая карта? — саркастически спросила Марина, пытаясь не показать виду, что захвачена возбуждением гадалки.

— Императрица принесет тебе богатство, детка. Не только кучу денег, но любовь и детей. Чудесных деток, которые станут радостью всей твоей жизни.

Гадалка ликующе улыбалась, как будто сама осыпала Марину щедрыми дарами судьбы.

Девушка задумалась. Из книг она знала, что гадание на картах, кофейной гуще, по звездам или с помощью хрустального шара не выдерживает строгой научной критики. Она видела, что возбуждение предсказательницы деланное, что это трюк, необходимый для успешного занятия своим ремеслом. Гадалка работала слишком примитивно. Она помнила значения каждой карты и говорила каждый раз одно и то же, не учитывая надежд и страхов тех, кто сидел напротив.

Сам клиент не представлял для старухи интереса. Да и с какой стати? Она легко зарабатывала свои пять шиллингов, толкуя лишь то, что видела в перевернутых картах. На такое был способен и попугай.

Марина опустила глаза. На третьей карте, очередь до которой еще не дошла, был изображен толстенький человечек с наглым лицом. У его ног жалась крошечная грустная собачонка.

Под несимпатичной фигуркой было четко выведено: «Шут».

— А это что? — спросила она, рассерженная тем, что позволила себе на мгновение поддаться азарту. — Вы ведь не станете убеждать меня, что это тоже хорошая карта? Разве она не противоречит всему тому, что вы говорили?

Гадалка вскинула голову, и ее фальшивые бриллиантовые серьги вспыхнули.

— Не пытайся сомневаться в картах! Ты много о себе воображаешь, это у тебя на лбу написано. Но смеяться над картами опасно. Да, опасно!

— Что ж, ладно. Тогда убедите меня. Докажите, что здесь нет ничего смешного.

Марина откинулась на спинку кресла и вызывающе сложила руки на груди.

— Шут — совсем не то, что ты думаешь. В нем есть глубина. Он дает человеку шанс.

Она мрачно поглядела на Марину, и у девушки побежали мурашки по коже от странного и незнакомого ощущения.