В Теннесси пришла весна, а Мэри Эллен все еще не оправилась от своей детской увлеченности Клеем Найтом. Родители девушки не на шутку обеспокоились. Будучи людьми мудрыми, они не пытались отговорить ее или запретить встречаться с предметом ее обожания. Преблы слишком избаловали дочь, позволяя ей делать все, что хочется, и теперь было поздно что-либо менять. Стоило им проявить жесткость, и тогда с надеждами на благоприятный исход можно было распрощаться навсегда.

Им оставалось только ждать, когда чувство их дочери к Клею остынет само собой, и они не сомневались, что рано или поздно это произойдет.

Разумеется, Джон Томас Пребл даже помыслить не мог, что его единственная дочь выйдет замуж за сына простой портнихи. У него на примете имелся куда более подходящий зять, и он был уверен, что однажды Мэри Эллен, проснувшись, решит, что провести жизнь с красивым мужчиной ее круга для нее куда предпочтительнее. Таким мужчиной вполне мог стать благородный Дэниел Лоутон.

Но весна уступила место лету, а Мэри Эллен не проявляла никаких признаков того, что Клей Найт начинает ей приедаться.

Джулия Пребл стояла у высокого окна и наблюдала за тем, как юная пара рука об руку направляется к летнему домику. Жаркий июльский день уже клонился к вечеру, и внезапно Джулия почувствовала, что больше не может этого вынести. Пора что-то предпринимать.

Она отвернулась от окна и в отчаянии всплеснула руками.

– Джон, ты немедленно должен их остановить! – выкрикнула она, чувствуя, что находится почти на грани истерики. – Ты должен запретить Мэри Эллен встречаться с Клеем Найтом и немедленно прекратить это безобразие.

Джон Томас Пребл невозмутимо поднялся с кресла и направился прямиком к буфету из розового дерева. Достав оттуда графин с бренди и два бокала, он налил себе и жене и, подав ей бокал, попросил ее выпить его залпом. Она повиновалась, и он, взяв у нее из рук пустой бокал, поставил его на столик, а затем подвел жену к дивану.

Сев рядом, Пребл протянул ей свой нетронутый бокал:

– И это тоже выпей, дорогая.

Джулия не стала прекословить мужу.

Когда и этот бокал опустел, Джон Томас обнял жену за хрупкие плечи:

– Вот так-то лучше. А теперь послушай меня и не перебивай, пока я не закончу. Идет?

Она вздохнула:

– Я готова выслушать тебя.

– Вот и хорошо. Я понимаю, как и ты, что мы стоим перед лицом весьма опасной ситуации, и принимаю на себя всю ответственность. Признаюсь, я был уверен в том, что Клей Найт надоест Мэри Эллен гораздо быстрее.

– Этого не случится, Джон, потому что...

– Пожалуйста, Джулия. – Пребл покачал головой, словно призывая жену хранить молчание. – Запретить Мэри встречаться с Клеем не значит решить проблему, и ты сама это знаешь. Стоит тебе или мне хоть как-то дать ей понять, что мы не одобряем ее выбор, как мы потеряем дочь навсегда. Пообещай, что ничего такого не сделаешь.

Джулия вздохнула:

– Обещаю.

Джон Томас улыбнулся:

– Дай мне еще немного времени, и я сделаю визиты нужным людям. – Он прикоснулся губами к побледневшей шеке жены. – Я найду самый безопасный способ спасти нашу взбалмошную дочь.

Пребл знал, о чем говорил.

К концу лета старшие Преблы стали проявлять к Клею неожиданно теплые чувства, и молодой человек был весьма рад этому обстоятельству. Джон Томас Пребл проникся к парню особенно дружеским расположением, он делал все, чтобы Клей чувствовал себя в Лонгвуде как дома. Джон вел себя с Клеем как с равным, проявляя искренний интерес к тому, какие суждения высказывал его юный друг.

Клею казалось, что такая перемена в отношении его вызвана прежде всего изменениями, происшедшими с ним в последнее время. Он вырос, стал взрослым мужчиной, ответственным за свои поступки. А еще он любил их дочь, Мэри Эллен Пребл, и готов был на ней жениться. Клей испытывал большое облегчение оттого, что теперь мог говорить с Джоном Томасом совершенно свободно, и очень часто беседы между ними возвращались к одной и той же теме – жгучему желанию Клея поступить в Военно-морскую академию в Аннаполисе.

– Ты знаешь, Мэри, – как-то июльским вечером радостно сказал Клей и нежно обнял ее, – я думаю, что на самом деле нравлюсь твоему отцу.

Мэри Эллен засмеялась – таким смешным показалось ей это признание.

– Ну конечно, ты ему нравишься, глупышка. – Она нежно погладила его по щеке. – А как же иначе!

Глава 11

Клей Найт шел прямо в расставленную для него сеть.

Все лето Джон Томас хитро обрабатывал его. Он не торопился, действуя точно по плану, отвечающему его долгосрочным целям. Когда настало время, все уже было готово к тому, чтобы окончательно завоевать доверие наивного юноши, и Джон сделал решающий ход.

Теплым вечером в середине августа, когда Клей пришел в Лонгвуд к ужину, Джон Томас встретил его у дверей и, широко улыбаясь, повел в просторную гостиную.

– Мэри Эллен немного запаздывает, – сообщил он. – Ты же знаешь, как это бывает у женщин: они одеваются вдвое дольше, чем мы, мужчины.

– Да, сэр, – с улыбкой ответил Клей. – Но ожидание всегда того стоит, не так ли?

– Верно, сынок. – Джон Томас закрыл тяжелые двустворчатые двери, словно отгораживаясь от всего остального мира. – Знаешь, – сказал он, обнимая Клея за плечи и провожая в освещенную мягким светом гостиную, – я даже рад, что сегодня Мэри Эллен и ее мать задерживаются.

Дружеская улыбка не сходила с лица Джона. Подойдя к буфету, он достал самый лучший бурбон из Кентукки и налил две маленькие стопки.

Клей озадаченно посмотрел на хозяина, когда тот протянул ему одну из стопок.

– Выпей со мной, мой юный друг, – подбодрил его Томас. – Давай. Одна стопка тебе не повредит, а наши дамы об этом никогда не узнают.

– Вероятно, сегодня у вас какой-то особенный день, мистер Пребл?

– Да, Клейтон. Сегодня у нас действительно есть особенный повод, чтобы выпить.

Клей поднес стопку к губам, опрокинул бурбон в горло и поморщился, а Джон Томас засмеялся и залпом выпил свое виски. Взяв у Клея пустую стопку, он отставил ее в сторону, а затем, немного помедлив, спросил:

– Ты ведь любишь Мэри Эллен, сынок?

– Да, сэр. Всем сердцем, – пылко ответил юноша.

– Это хорошо. – Джон, казалось, был весьма доволен услышанным признанием. – Ты тоже знаешь, что смерть твоего деда, адмирала Тайгарта, сильно понизила твои шансы поступить в академию.

Клей кивнул и уткнулся взглядом в пол.

– Да, это верно. Даже если мне поможет профессор Макдэниелз, надежды все равно мало. Боюсь, у меня почти нет шансов...

– Теперь есть! – бодро воскликнул Джон Томас. – Что ты скажешь, если я помогу тебе поступить в академию?

Клей вскинул голову. Серые глаза его расширились.

– Вы можете организовать это, сэр? Вы действительно так считаете?

– Почему нет? – Джон Томас весь лучился доброжелательностью. – Я, пожалуй, добуду для тебя назначение, о котором ты так долго мечтал.

– Даже не знаю, что сказать. – Клей сглотнул. – Для меня это так много значит, и я...

– Понимаю, сынок. Но конечно, полной гарантии я дать не могу.

– Да, и все же... Но когда? Я хочу сказать, когда вы думаете, что сможете узнать, что я смог бы...

– Я уже кое-что проверил. – Джон Томас понизил голос до шепота: – На самом деле я уже несколько месяцев прорабатываю этот вопрос. Мне удалось через моего старого и очень хорошего друга с крепкими политическими связями и близкого к академическим кругам договориться о том, чтобы тебя проэкзаменовали. – Встретив удивленный взгляд Клея, Джон Томас от всего сердца рассмеялся и добавил: – Я уже все устроил с билетами. Завтра утром ты отплываешь в Новый Орлеан на восьмичасовом пароходе, где пересядешь на «Каспиан», плывущий в Балтимор. Твое начальство в мануфактуре знает, что ты будешь отсутствовать две или три недели.

Клей был потрясен.

– Завтра утром? Вы не шутите? Я действительно уезжаю? Не могу в это поверить... – Лицо Клея светилось радостью. – Как мне вас отблагодарить?

– Нет-нет, никакой благодарности, сынок. – Джон Томас похлопал своего юного протеже по спине. – Мне приятно, что я могу тебе помочь. Тебе и Мэри Эллен, – неожиданно добавил он.

– Мне так не терпится рассказать обо всем Мэри! – Казалось, Клей готов был плясать от радости.

– Знаешь, я бы на твоем месте не торопился. Скажешь ей, когда поступишь в академию. – Джон Томас не переставал улыбаться. – Я хорошо знаю свою дочь: она своевольна и избалованна и потому предпочитает реальное ожидаемому. Кроме того, ни ты, ни я не хотим опростоволоситься перед ней, верно?

Клей перестал улыбаться.

– Да, но если я вдруг исчезну...

– Оставь это мне, и я позабочусь о Мэри Эллен. – Джон важно кивнул.

Двое мужчин оставались в гостиной еще примерно четверть часа. Джон Томас объяснял Клею, что ему предстоит по приезде в Балтимор. Он давал полезные советы, касающиеся того, как следует себя вести во время экзаменов.

– Не беспокойся, друг мой, – сказал он в заключение. – Я абсолютно уверен в тебе.

– Большое спасибо, мистер Пребл. Поверьте, я не обману ваших ожиданий.

– Знаю. А теперь запомни: когда мы присоединимся к нашим дамам, нам следует вести себя так, словно ничего не случилось. И после ужина, когда ты останешься наедине с Мэри Эллен – ни слова о нашем деле. Обещаешь?

– Даю слово.

За ужином Клею едва удавалось скрывать радостное возбуждение. Боясь выпустить кота из мешка, он говорил совсем мало, как и Джон Томас. Хозяин дома был весьма сдержан, и Мэри Эллен даже спросила у отца, не случилось ли чего. Вместо ответа он покачал головой, и она посмотрела на мать, но та поспешно опустила глаза. Мэри Эллен озадаченно нахмурилась и пожала плечами, но упорствовать не стала.

Когда ужин закончился и молодые остались наедине, Клей едва не проболтался, но вовремя вспомнил, что поклялся молчать.

– Что происходит, Клей? – Мэри Эллен высвободилась из его объятий. – Вы с отцом очень странно себя ведете. Вы что, поссорились? Он сказал тебе что-то плохое?