— Не может быть. Наверное, ты сама подкалываешь его, а он защищается.

В это время в дверь то ли постучали, то ли поскребли. Девчонки даже внимания не обратили. Обернулись, только когда дверь заскрипела. В образовавшуюся щель полезли цветы. Это были белые махровые астры. Они весело топорщили свои длинные иголки. Обе замерли, даже дыхание затаили. Затем над астрами выросла светлая макушка Вадима.

Лицо Насти, опухшее от слез, разъехалось в блаженной улыбке. Зато его лицо, узрев Настины слезы, тут же приняло жалобное выражение. Саша вздохнула и вытащила сумки в коридор. Там она опустилась меж сумок на корточки и стала ждать. Надо же — Настя знает, чего хочет в отношениях с парнем. А она, Саша? Чего ждет она от Ильи и нужно ли отношения с Ильей считать отношениями? Или это — что-то другое? Почему-то Сашу не тянуло поделиться тем, что происходит в студии Ильи. Она ничего не рассказала Насте. Ей вообще не хотелось обсуждать это.

Первый раз все произошло само собой. Нечаянно. А потом захотелось понять: что нашла в нем ее мать? Ведь она, взрослая женщина, полюбила мальчишку! А то, что она любила его — болезненно и страстно, — не оставляло никаких сомнений. В тот день, когда Саша явилась позировать, ею двигало любопытство. Она зорко следила за художником, пытаясь представить, как это делала мать. Ведь Лика тоже когда-то сидела обнаженная в этой студии и он рисовал ее. Какое у него было лицо? Движения рук? Глаза?

Саша жадно следила за ним, и она не пропустила тот момент, когда загорелись его глаза, а руки приобрели грациозность. Да, они стали двигаться по-другому — красиво. Сам Илья вдруг тоже стал красивым. Исчез тот вялый, потерянный, неуверенный парень, которого Саше изо дня в день приходилось наблюдать во дворе ее матери. Глаза его, обращенные к модели, вспыхивали, и Саше становилось немного жутковато. Но она не подавала виду. Ее охватило волнение, словно она, охотясь за преступником, нашла ценную улику. Она длила и длила это мгновение. Она могла бы так сидеть и смотреть на Илью целый день, если бы за ним не приехали. Но ничего. Завтра она снова придет к нему, и он опять будет рисовать ее обнаженную…

Ее мечты прервали Настя и Вадим. Они появились в дверях, сияющие, как два начищенных чайника.

Утром они провожали Настю на поезд. Она опять лила слезы, то повиснув на шее у Вадима, то бросаясь в объятия к Саше. Сашины глаза были сухи. Она была уже там, в заставленной пустыми рамами мастерской. Ее подгоняло незнакомое чувство, которому она пока не находила определения. Она знала, что застанет его сонным, окутанным запахом кофе и еще сложной смесью запахов его мастерской. Клей, бензин, краски, бумага…

Саша взлетела к Илье на этаж, заставила себя отдышаться и открыла дверь ключом, который накануне ей дал он сам. Все было так, как она себе и представляла: Илья, по пояс голый, пил кофе. Его волосы, влажные после душа, рассыпались по плечам. Все это Саша рассмотрела за полсекунды. Не вдаваясь в разговоры, она прошла за ширму и принялась раздеваться.

— Кофе хочешь? — предложил Илья. Она отрицательно качнула головой. Заняла свое место на барной табуретке и, выпрямив спину, приняла то положение, которое в прошлый раз выбрал для нее художник. Они работали часа два, прежде чем их прервал звонок.

Саша подумала, что снова явился шофер банкира, и прикрылась краем драпировки. Шофер вышколенный, он спустится вниз и будет ждать сколько понадобится.

Но она ошиблась. Сначала до Саши донеслось невнятное бормотание, потом Илья громко объявил, что он работает, потом в комнату просочилась пожилая женщина, в которой Саша без труда узнала знакомую старуху, хозяйку рыжей борзой собаки. Вид у нее сегодня был весьма воинственный.

— Здрассте, — поприветствовала ее Саша. Она не поменяла позу, не юркнула за занавеску, а продолжала сидеть на своем месте, ибо любые телодвижения в подобной ситуации считала проявлением трусости. Внимательно оглядев Сашу, женщина как-то странно дернула руками, то ли грозя, то ли отгоняя от себя что-то.

— Что здесь делает.., она?

Старуха воткнула в Сашу свой указательный палец.

— Мама! Эта девушка — модель. Я тысячу раз объяснял тебе…

— Как ее мать, — удовлетворенно кивнула старуха. — Как можно быть таким слепым, Илья? Я не понимаю!

— А ты? — Старуха обернулась к Саше. Ее морщинистое лицо исказилось злобной гримасой. — Ты такая же дрянь, как твоя мать! Шлюха!

— Мама! — Илья попытался загородить собой Сашу и оттеснить мать к выходу. — Замолчи сейчас же!

— Не молчала и молчать не буду! Ее блудная мать развратила тебя, мальчишку, присвоила себе то, что…

— Ничего она не присваивала!

— Она вцепилась в тебя как клещ! А эта! Тоже хороша! Сопля еще зеленая, а туда же! Бесстыжая! Догола разделась и сидит!

Старуха все распалялась, голос был визглив и пронзителен. А Сашу словно приковало к месту. Она знала, что должна встать и одеться, а сама все сидела и, как кролик на удава, взирала на мать Ильи.

— Моя мать — не шлюха! — вдруг громко заявила Саша. На что старуха отреагировала неожиданно — она рванула в сторону, где за рамами стояли холсты и какие-то картины, стала что-то искать там. Илья обхватил голову руками.

Наконец старуха нашла что искала. Она достала из кучи картину без рамы и, как плакат на демонстрации, подняла ее над головой.

— Вот!

Саша сразу узнала Лику. Мать на картине была обнаженной.

Она сидела на подоконнике этой самой комнаты. За спиной Лики угадывался силуэт шестнадцатиэтажки, точь-в-точь как сейчас у Саши за спиной.

— Яблочко от яблоньки! — кричала старуха, потрясая портретом. А сзади Ильи уже маячил мужской силуэт: неужели на крики подтянулись соседи? Саша слезла с табуретки и завернулась в драпировку. Появившийся мужчина собирался вернуться в подъезд, но Илья вручил ему отнятую у старухи картину. Выведя мать в коридор, он закрыл за собой дверь. Саша осталась наедине с незнакомцем.

Мужчина не был похож на водителя. И костюм, и очки, и запонки — все говорило не в пользу этой версии.

— Здрассте, — просипела Саша, кутаясь в драпировку. Мужчина кивнул, поставил картину на пол и отошел. С минуту он рассматривал портрет. Саша успела одеться.

— Это действительно ваша мать?

Значит, услышал-таки суть разговора. Саша кивнула.

— Игорь Львович Каштанов, — представился мужчина, и Саша, подумав, протянула руку.

— Александра.

— У вас красивая мать. Вы похожи.

— Она умерла.

Ей показалось, что мужчина изменился в лице после ее сообщения. Выражение его лица как бы споткнулось на ровном месте. Он смешался, снял очки и стал протирать их белоснежным платком с монограммой.

— Извините. Не знал…

Надо же! Как по-разному люди проявляют соболезнование. У этого даже очки запотели, хотя он видит Сашу впервые.

Саша с интересом наблюдала за пришельцем.

— Давно?

Саша не сразу поняла вопрос.

— А? Нет, недавно, на прошлой неделе. Она долго болела.

— Вот как? — Мужчина помолчал, уйдя в свои мысли и словно забыв на время о Саше. И вдруг внимательно взглянул на нее печально увлажнившимися глазами. — Я тоже недавно потерял близкого человека. Сына.

— Мне очень жаль, — искренне отозвалась Саша. — А что случилось?

— Несчастный случай, — охотно объяснил Игорь Львович. — Он упал с дерева.

Саша невольно ахнула — столь странной показалась ей причина смерти ребенка. Упасть с дерева!

Между тем мужчина внимательно приглядывался к Саше. «Наверное, у него такая манера общения», — подумала она.

— Вы — натурщица? — спросил он.

— Нет, — смешалась Саша. — Просто я…

— Вы дружите с художником, — подсказал гость.

— Да, — согласилась Саша. — Мы друзья.

Саша догадалась, что перед ней тот самый банкир, о котором рассказывал Илья. Нужно было занять гостя разговором до прихода хозяина, но цепкая, какая-то чрезмерно внимательная манера смущала ее. Она не знала, что говорить, как себя вести.

— Вы должны мне помочь, — вдруг заявил банкир, не сводя с девушки глаз.

— Я? — опешила она. — Чем же?

Банкир оглянулся на дверь. Поморщился.

— Понимаете… Илья — очень хороший художник и приятный человек… — Банкир прервался, видно, ожидая от Саши подтверждения своих слов. Она молчала. — Он сейчас работает в моем загородном доме. Но я заметил, что чувствует он себя там.., не очень уютно, что ли…

— Это почему же? — недоверчиво поинтересовалась девушка. Илья ничего такого ей не говорил.

Впрочем, он вообще мало рассказывал о себе — Дом, где недавно умер ребенок, — не самое веселое место для молодого человека, согласитесь.

Саша кивнула. Да. Само собой. Она тоже никак не может заставить себя обустроиться в квартире матери.

— Вы могли бы составить ему компанию. Ваше присутствие оживит его, отвлечет от мрачных мыслей. Ведь художникам необходимы музы.

Банкир улыбнулся. Улыбка показалась Саше теплой и немного грустной.

— Ну, решайтесь. Обещаю, что вы не будете скучать. Пока Илья работает, вы сможете воспользоваться бассейном, тренажером, домашним кинотеатром…

В глазах банкира застыла настоящая мольба. Саша растерялась. Во-первых, как к этому отнесется Илья? Во-вторых… Странно все это. Хлопнула входная дверь, и в комнату вошел хмурый художник.

— Ну вот, Илья, — бодрым голосом возвестил банкир и вернул очки на место. — Ваша дама только что приняла мое приглашение и согласилась составить вам компанию сегодня.

Илья уставился сначала на банкира, затем на Сашу.

— Ты поедешь со мной? — переспросил он. Саша пожала плечами:

— Если ты не против.

Так Саша впервые попала в дом к Каштановым. Дом поразил ее сразу, с первых своих квадратных метров и — наповал.

— Ой, как красиво… — протянула она, оказавшись в холле, заставленном растениями в больших глиняных кадках. Изогнутые вазы из цветного стекла, витиеватые подсвечники, статуэтки. За Сашу, немногословную от природы, говорили глаза.