Алекс повернулась спиной к гавани и кое-как заковыляла туда. Нет, она слишком устала, чтобы передвигаться пешком. Заметив допотопный «мерседес», девушка взмахнула рукой. Шофер подрулил к тротуару. Да, она угадала правильно, это оказалось такси, и она тут же села в него. Судя по всему, у них тут вообще не принято ставить в машинах кондиционеры, подумала Алекс, обмахиваясь картой города.

Ее трясло от нетерпения — так хотелось поскорее добраться до дворца. Пришлось потратить несколько секунд на препирательства с шофером, от которого неимоверно разило потом и который старательно делал вид, что не понимает ни по-французски, ни по-английски. Наконец «мерседес» с натужным стоном двинулся с места. Алекс безнадежно проиграла этот раунд, пообещав заплатить десять американских долларов за то, что, по ее прикидкам, стоило не больше пяти.

Ну и наплевать. Через две минуты такси затормозило перед неуклюжим каменным замком, окруженным толстыми и высокими стенами. На Алекс напал столбняк. Она не могла заставить себя покинуть машину. Зато в мельчайших подробностях рассмотрела лица турецких солдат, маршировавших возле распахнутых ворот. Они были одеты в шаровары, жилеты и огромные тюрбаны, вооружены мушкетами, пистолетами и ятаганами.

— Мадмазель! — окликнул шофер. — Мы приехать дворец!

Алекс очнулась и открыла дверцу. После всего, что она прочла про жизнь в Триполи в начале девятнадцатого века, ей не стоило никакого труда вообразить себе все что хочешь. Вот только почему-то от этих грез наяву душа уходила в пятки.

У ворот она задержалась, с трудом вдыхая раскаленный, как в пустыне, воздух. Мимо нее прошла группа арабских школьников и туристов из Швеции, но девушка не обратила на них внимания. Ей едва не стало дурно, эти постоянно маячившие перед глазами картины прошлого сводили ее с ума.

Необходимо сейчас же вернуться в отель, поесть и выспаться. Необходимо обуздать свои чувства и распоясавшееся воображение.

Но ведь это — дворец самого паши. Здесь держали в плену Блэкуэлла. И где-то здесь он принял свою ужасную смерть.

Обливаясь потом, мечтая хоть о какой-нибудь тени, Алекс с трудом проглотила застрявший в горле комок. Какая ужасная жара: она вот-вот хлопнется в обморок. Заглянув внутрь, она поняла, что дворец, по сути, является скопищем сообщавшихся между собою зданий, садов, переходов, террас и башенок. Весь внутренний двор был обсажен высокими пальмами.

И тут силы окончательно оставили Алекс, колени у нее подогнулись. Она нуждалась хотя бы в глотке холодного воздуха и каком-нибудь питье. Испугавшись, что может и впрямь потерять сознание, Алекс повернулась и поплелась вниз по улице, в сторону какого-то магазинчика. Чувствуя, как темнеет в глазах, она ввалилась внутрь.

Наверху, в мансарде, над столом склонился молодой человек, что-то читавший при свете неяркой лампы. Он приехал на каникулы из Гарвардского университета, где скоро должен был получить диплом политолога. Вообще-то ему полагалось все свое время посвятить подробностям падения Муссолини, однако он постоянно отвлекался на другие вещи. В частности, на войну между США и Триполи в начале девятнадцатого века.

Его всегда увлекала история отношений между Соединенными Штатами и Ближним Востоком. Однако сегодня вечером он был не в состоянии сосредоточиться даже на ней.

Задумчивые глаза Жозефа, поражавшие своим необычным сероватым оттенком, обратились к маленькому оконцу, выходящему в сторону древнего замка. Солнце еще только начало свой долгий путь к закату. Отсюда были видны стены дворца, залитые ярким светом.

Лицо юноши помрачнело. Еще малышом он целыми часами торчал в этом музее, равным образом восхищаясь и ужасаясь историей своего народа. Сначала он пытался заставить себя держаться подальше от дворца и все же каждый раз возвращался туда.

Это лето ничем не отличалось от других. Как только он оказался в Триполи после года, проведенного в Америке, в Гарварде, первым делом помчался во дворец, чтобы испытать ставшее уже знакомым необъяснимое смятение. Словно вернулся в свой старый дом, в котором никогда не был счастлив.

Жозеф вздохнул и встал из-за стола, слегка пригнулся, так как потолок в его спальне был слишком низким. В молодом человеке было примерно пять футов семь дюймов росту. Он был строен. Черты лица — идеально правильные. Светло-серые глаза, столь необычные для араба, удивительным образом сочетались с темно-оливковой кожей и иссиня-черными волосами. Совершенно очевидно, что кто-то из его предков не был арабом.

Охваченный странным беспокойством, Жозеф оперся на стол и приник к окну. Весь день он не находил себе места. И не мог понять отчего. Временами ему казалось, что он чего-то ждет — вот-вот должно случиться нечто чрезвычайно важное. Но что? Он наверняка догадался бы, надо лишь хорошенько сосредоточиться. Но именно это ему никак не удавалось. А необъяснимая тревога не проходила. Напротив, она становилась все сильнее.

Алекс стояла на пороге маленького антикварного магазинчика. Тяжело привалившись к косяку, она старалась отдышаться, чувствуя, что вся обливается потом. Определенно, она перегрелась на солнце — комната перед глазами качалась.

Откуда-то перед нею возник продавец. Мужчина заговорил с нею на незнакомом языке — видимо, по-арабски. Алекс было так плохо, что она ухватилась за руку незнакомца, чтобы не упасть.

— Помогите, — прошептала она по-английски.

— Жозеф! Жозеф! — и дальше снова что-то по-арабски. И тут бородатый араб стал толкать ее вниз.

На девушку накатила волна ужаса — не только оттого, что ее старались уложить на пол, но и оттого, что в комнате вдруг стало слишком темно — пока не почернел весь остальной мир.

— Англези!

В ушах жужжали голоса. Мужские голоса, перекликавшиеся на каком-то странном, незнакомом языке. Что это за язык? Куда она попала? Алекс открыла глаза. Где бы она ни оказалась — здесь было слишком темно. Горевшая где-то лампа почти не давала света. Голоса внезапно смолкли.

Осторожно повернув голову, девушка наткнулась на взгляд серых глаз, опушенных длинными густыми ресницами. У нее перехватило дыхание:

— Мурад?!

На нее смотрел невероятно красивый юноша, смотрел внимательно, очень внимательно.

— Вам стало плохо, мадам. Это скоро пройдет. Не поднимайтесь. Вам уже лучше? — Его английский был безупречен, молодой человек говорил с легким британским акцентом.

Дыхание Алекс постепенно выровнялось, однако она не в силах была оторвать взгляд от глаз незнакомца. Потрясающе красивый парень примерно двадцати лет от роду. И еще она чувствовала странную уверенность, что знала его. Где же она его видела?

— Да, лучше, — промолвила девушка.

Юноша заботливо поддержал Алекс, помогая ей сесть. В следующее мгновение он уже подносил к ее губам бумажный стаканчик. Алекс жадно припала к воде. Выпив все до капли, она подняла глаза и улыбнулась.

— Мне намного лучше. Спасибо.

Он все так же пристально всматривался в нее и по-прежнему поддерживал ее за плечи.

До Алекс вдруг дошло, что она практически устроилась у него на коленях. Но при этом не чувствует себя смущенно или непривычно. Она заерзала, и он выпустил ее.

— Мы знакомы?

— Нет.

— Александра Торнтон, — представилась она, почему-то смутившись: ей показалось, что молодой человек должен ее знать.

— Жозеф.

Алекс попыталась встать. Покачнулась. Он тут же подхватил ее и помог выпрямиться.

— Спасибо, — поблагодарила она, совершенно растерявшись. Ведь все это время они говорили на английском, а не на французском, и она даже не обратила на это внимания! Вместо того чтобы насторожиться, она чувствовала себя удивительно спокойно.

— Шакран, — добавила она одно из немногих выученных недавно арабских слов, что должно было означать «спасибо».

— Не стоит благодарности, — отвечал Жозеф, пожав плечами и засунув руки в карманы джинсов. — Эль-а-фу.

— Прошу меня извинить, — обратилась Алекс в сторону старшего, бородатого мужчины. — Я только что приехала сюда и по глупости отправилась по городу, вместо того чтобы отдохнуть и поесть. Я переоценила свои возможности.

— Отец не говорит по-английски, — вмешался Жозеф. Улыбнувшись гостье, он быстро перевел ее слова.

Его отец энергично закивал в ответ и разразился целой тирадой.

Алекс вопросительно посмотрела на Жозефа. Он снова улыбнулся. У него была чудесная улыбка. Она заставляла светиться серые глаза.

— Он сказал, что едва сам не заболел, увидав, как вам плохо. Что для него большая честь принимать у себя в лавке такую красавицу. Он надеется, что вам понравится наш Триполи. И может быть, вам понравится его лавка. — Жозеф смотрел ей прямо в глаза.

— Поблагодарите вашего отца, — отвечала Алекс, слегка покраснев. — И конечно, я осмотрю его лавку.

Она не смогла бы отказать хозяевам, проявившим к ней такую доброту. Действительно, она просто обязана здесь что-нибудь купить.

— Вам вовсе не обязательно что-то покупать, — произнес Жозеф.

Алекс вздрогнула. От удивления она на миг утратила дар речи и не сразу сумела ответить нарочито небрежно:

— Вы что, телепат?

— Ваши мысли написаны у вас на лице, — улыбнулся он. — Вас очень легко раскусить, Алекс Торнтон.

В голове у Алекс пронеслась мысль, уж не заигрывает ли он с нею. Да нет, она опять сочиняет. Ох уж это воображение! Юноша явно был на три-четыре года младше ее и вряд ли мог считаться мужчиной — скорее неопытным мальчиком. Нет, это просто добродушный малый, очень серьезный и сосредоточенный на чем-то.

И тут до Алекс дошло, что он назвал ее Алекс.

Она снова смешалась. Они явно где-то встречались. Вот только девушка ума не могла приложить где. И тут заметила, что отец Жозефа уже давно размахивает руками и что-то говорит. Осмотревшись, Алекс увидала, что в магазине полно ярких разноцветных ковров, украшенных дивной резьбой столов, стульев, этажерок, зеркал, ваз.