Бренда Джойс - Пленница

Но капитан отсутствующим взглядом смотрел поверх голов. О, Алекс знала, что скрывается за этим равнодушным видом! Какая боль, отчаяние, ненависть бушуют в его душе.

Ее смертельно ранил вид его фигуры, закованной в кандалы. Быть так близко — и не иметь возможности подойти, прикоснуться к нему, улыбнуться, заговорить, нет, это невыносимо! Они сбегут отсюда, сбегут вместе. И как можно быстрее. Боже милостивый, у них просто нет иного выхода!

Ибо когда Алекс вот так стояла и глядела на него, для нее переставало существовать все, кроме Ксавье Блэкуэлла. Весь этот Триполи, толпа зевак, раис Джовар, паша, воины, лошади и собаки, Джебаль — звуки и образы бледнели и выцветали, словно их не было и в помине.

И оставались лишь он и она — два пленника, попавшие в неволю в Триполи в девятнадцатом веке.

Блэкуэлл вздрогнул, словно очнувшись, и в тот же миг взглянул прямо на нее. Их глаза встретились. Она обомлела.

И он тоже. Его темные глаза ошеломленно раскрылись.

Ксавье лежал на холодном каменном полу каземата. Он был один. Его снедала тревога за судьбу остального экипажа и самого корабля, однако он заметил, что ему все труднее и труднее думать о побеге, составлять план. Взгляд огромных миндалевидных глаз преследовал его.

Вот опять, безуспешно стараясь выбросить его из головы, он лишь испытал странное томление в груди и подумал, что вот-вот задохнется в своей тесной клетке.

Кто она такая? Вот что он хотел узнать сейчас любой ценой.

Ибо она ни на миг не ввела его в заблуждение. Да, она была переодета мужчиной, однако в тот же миг, как взгляды их встретились, между ними проскочила искра, которая возможна только между мужчиной и женщиной, — и Ксавье признался себе, что впервые почувствовал это с такой силой. Хуже того — она почему-то была ему знакома. Блэкуэлл никогда не забудет то мгновение, когда ему показалось, что он ее узнал.

Но он готов был поклясться, что никогда раньше не видел эту женщину. В этом он был уверен. Вряд ли мужчина вообще способен забыть эти изумрудные глаза, если хотя бы раз в жизни видел их.

Не находя себе места, Ксавье вскочил с пола. Здесь не было окна, чтобы выглянуть наружу, здесь даже развернуться было негде. Он прислонился к стене и закрыл глаза. В Триполи, в мусульманском городе, женщине надо было иметь немалую отвагу для того, чтобы решиться переодеться в мужское платье. Было ясно, что она жена или наложница богатого мусульманина. И сама она тоже мусульманка. Если его пребывание в Триполи затянется, он вполне смог бы разузнать, кто она такая, однако здравый смысл подсказывал, что скорее всего ему это не удастся.

Почему-то этот вывод приводил его в ярость. Капитан не находил себе места.

Он хотел увидеть ее снова.

Ксавье, как тигр, метался по клетке. Тюремщики дали ему короткие грязные шаровары, широкую рубаху без ворота и маленькую шапочку, которую принято носить у турок. Кандалы ужасно мешали. Руки и ноги были разбиты в кровь и саднили. Он давно не обращал внимания на боль, постаравшись заставить себя привыкнуть к ней и воспринимать не более как незначительное неудобство.

Раис Джовар и слышать не хотел о выкупе. Ксавье прекрасно понимал почему. Питер Камерон жаждал мести, мечтал унизить и наказать его за то, что американец причинил такой урон корсарскому флоту и лично раису Джовару. Однако наверняка со временем эта игра наскучит шотландцу, и он сообразит, что богатый выкуп за капитана и экипаж намного выгоднее мелкой мести. А может, и не сообразит.

В любом случае Ксавье имеет смысл воспользоваться временным затишьем. Ведь он попал в логово врага. И может собрать здесь бесценную информацию для военных. Он и так уже успел разглядеть береговые укрепления, прикинул огневую мощь артиллерии и даже численность и вооружение остального флота паши. Находясь в Триполи, он сможет причинить намного больший урон, нежели раньше, воюя на море. Губы капитана искривила мрачная улыбка.

Стать пленником — не такое уж большое несчастье. Так он сможет лучше отомстить за гибель Роберта.

И вновь при одной мысли о младшем брате его сердце заныло от боли. А вместе с болью вернулось чувство вины. Ведь это «Сару» в тот роковой рейд должен был повести он. И вместо Роберта должен был погибнуть он.

И то, что им так и не удалось найти его тело, лишь усугубило горе. Роберт вместе с остальными матросами прыгнул в воду, когда корабль взорвался. Лишь несколько человек всплыли и попали в плен к корсарам. Остальные утонули.

Роберту не суждено было вернуться домой. И никакая месть этого не изменит.

Загрохотала задвижка на массивной двери каземата, и это отвлекло Ксавье от мрачных мыслей. Он повернулся к двери. На пороге стоял раис Джовар. Его сопровождали двое янычар в полном вооружении.

— Выходи, американский пес!

Ксавье, не обращая внимания на оскорбление, шагнул вперед, насколько позволяла длина цепи.

— Куда мы идем, Питер?

Джовар дернулся. В его глазах вспыхнула ненависть:

— Питера давно нет на свете, — и добавил, улыбаясь ужасной жестокой улыбкой: — Тебя пожелал увидеть паша.

Ксавье встрепенулся. Кажется, скоро все изменится.

Капитан не ожидал, что ему предложат поесть. Джовар провел его по задним покоям дворца, прохладным комнатам, украшенным чудесной мозаикой, пушистыми коврами и искусно вышитыми гобеленами. То и дело они пересекали очередной внутренний садик с мраморными скамейками и фонтанчиками. И вот наконец они оказались в огромном тронном зале. В дальнем конце находился помост, на котором стоял трон, тогда как другой конец выходил в просторный ухоженный сад. Кроме рабов и слуг, здесь находилось около пятидесяти человек.

В самом конце, на возвышении, на роскошном вызолоченном троне восседал сам паша. Его парадное одеяние состояло из огромного числа рубах, накидок и жилетов, причем каждая вещь сама по себе могла бы считаться произведением искусства. Самая верхняя накидка, вроде плаща без рукавов, переливалась бесчисленными драгоценностями. Невероятных размеров бриллиант сверкал в булавке, которая скрепляла тюрбан. Возле трона стояли еще трое. Самый молодой из них, с привлекательным лицом, щеголял такими же фантастическими одеяниями. Ксавье предположил, что это и есть бей Триполи, сын и наследник паши, Джебаль. Трапезу накрыли на низком столе в центре зала. Шикарно одетые гости — все до одного мужчины, все до одного мусульмане — уже вовсю уплетали многочисленные яства: рыбу, овощи, фрукты и даже тушеную баранину. У Ксавье невольно заурчало в желудке — вот уже два дня он почти ничего не ел.

Паша поднялся с трона и приветливо осклабился, пока Джовар вел Ксавье через толпу рабов, по большей части африканцев, одетых лишь в расшитый жилет и простые шаровары. Золотые невольничьи ошейники тускло поблескивали на темной коже. Ксавье заметил, что все они босы.

Другие рабы были маврами. Кроме того, Блэкуэлл увидел в зале нескольких бедуинов. При виде белых развевающихся бурнусов у Ксавье екнуло в груди. Да нет, глупости — никакая женщина, даже та незнакомка с прекрасными глазами — не отважится, переодевшись мужчиной, сунуться в тронный зал паши — да и вообще во дворец.

— На колени, презренный пес! — рявкнул Джовар.

Ксавье холодно посмотрел на шотландца. Раис толкнул его в спину. Он рухнул на колени.

— Нет, нет, можешь встать, — на ломаном английском забормотал паша. — Капитан Блэкуэлл, встаньте.

Ксавье поднялся — не очень ловко из-за сковывавших движения цепей. Его взгляд встретился со сверкающим взглядом паши.

— Сними с него кандалы, Джовар, — приказал паша.

Он улыбался Блэкуэллу. Что им от него нужно? К несчастью, это не так уж трудно было угадать.

Джовар прорычал какую-то команду, и двое солдат мигом освободили его от цепей. Ксавье сдержался, чтобы не начать сразу же растирать натертые запястья.

— Благодарю вас, ваше величество, — промолвил он, слегка поклонившись. Ему стоило неимоверных усилий обращаться к этому дикарю, жестокому преступнику и убийце как к особе королевской крови.

— Прошу за стол, угощайтесь. — Паша обнял Ксавье за плечи, увлекая к столу. — Нам есть что отметить!

Блэкуэлл позволил отвести себя на почетный конец стола, где его усадили рядом с пашой на мягком диване, между двумя вельможами. Вот паша представил капитану своего сына. А потом небрежно познакомил его с визирем — потным толстяком, сидевшим напротив Ксавье. Фарук вперил в его лицо холодный бесстрастный взгляд.

Рабы уже успели наполнить его бокал каким-то местным вином, пиалу — ароматным чаем, а тарелку — самыми разнообразными кушаньями. Однако Ксавье и не подумал наброситься на еду, хотя есть хотелось ужасно.

— Пожалуйста, ешь, — пригласил паша, переломив пополам свежую румяную лепешку. Обмакнув ее в соус, он отправил в рот сочный кусок.

Решив, что ему все же следует поддерживать силы, Ксавье присоединился к трапезе. Он чувствовал на себе множество любопытных глаз, следивших за каждым его движением, но не обращал на это внимания. К вину Блэкуэлл не притронулся.

— Вам нравится угощение, капитан?

Ксавье поднял глаза и встретился взглядом с Джебалем, показавшимся ему весьма добродушным малым.

— Угощение просто великолепно, — бесстрастно отвечал он. — А я, конечно, успел проголодаться.

— Надеюсь, вы простите несколько грубый прием, оказанный вам на наших берегах, — учтиво промолвил Джебаль. — Как видите, мы горим желанием загладить это недоразумение.

— Да, я это заметил, — отвечал Ксавье. — Скажите, мой экипаж кормят так же роскошно?

— А почему бы и нет, капитан? — двусмысленно улыбнулся Фарук.

Ксавье и не подумал отвечать на эту улыбку. Он смотрел в свою тарелку. Смазливая юная рабыня прислуживала ему.

— У нас тут много красивых рабынь, — заметил Фарук.

Ксавье понял, что не в силах оторвать взгляд от полуобнаженного женского тела. Снова в его памяти всплыли огромные изумрудные глаза.