— А как себя чувствует Карлтон, нянюшка?

Она покачала головой.

— Иногда мне кажется, что он никогда не оправится. Бедняга. Он все еще не может свыкнуться с тем, что ее нет. Мистер Лукас… Ну, по нему трудно судить. Думаю, он тоже грустит. В доме совсем уныло. Я, как могу, веселю детишек.

Она пристально смотрела на меня, видимо, надеясь, что ей удастся переговорить со мной наедине и выслушать от меня отчет о моих успехах. О каких успехах я ей расскажу? При зрелом размышлении я пришла к выводу, что моим единственным успехом на сегодняшний день является Кейт, а все остальные усилия пока не принесли желаемого результата.

Мы поболтали обо всем и ни о чем: о погоде, об урожае, обсудили местные сплетни.

Миссис Форд все же оставила нас вдвоем, сославшись на дела на кухне, что-то связанное с приготовлением обеда. Ей необходимо было срочно переговорить с кухаркой.

— Я думаю, вы тут сможете развлечь друг друга, пока меня не будет, — заявила она удаляясь.

Как только за ней закрылась дверь, нянюшка Крокетт не выдержала.

— Вам удалось что-нибудь узнать? — выпалила она.

Я покачала головой.

— Я начинаю сомневаться, что в этом есть какой-то смысл. Я ведь даже не знаю, где находится ключ к этой загадке.

— Что-то обязательно выплывет. Я это кожей чувствую. Если же нет, то моему бедному мальчику придется до конца жизни скитаться по заграницам. Этого нельзя допустить.

— Но, нянюшка, даже если мы узнаем правду и его оправдают, как мы сможем сообщить об этом ему?

— Но ведь об этом напишут в газетах, верно?

— Если он будет за границей, он может не увидеть этих газет.

— Мы что-нибудь придумаем. Первым делом необходимо доказать его невиновность.

— Я не знаю с чего начать.

— Я думаю, она имела к этому какое-то отношение.

— Вы имеете в виду леди Перривейл?

Она кивнула.

— Почему вы так думаете?

— Я не знаю, мне так кажется. И он тоже был замешан. Ведь он унаследовал все, верно? Значит, у него был мотив. Убийств без мотива не бывает.

— Да, мы это все уже обсуждали.

— Вы ведь не намерены сдаваться?

— Нет-нет. Но мне очень хотелось бы сдвинуться с мертвой точки.

— Ну, у вас есть для этого все условия. Если я чем-то смогу помочь… в любое время…

— Вы верный союзник, нянюшка.

— Мы тут совсем неподалеку друг от друга. Надеюсь, вы как-нибудь все же наведаетесь в Трекорн-манор. А я буду стараться заглядывать к вам с Джеком Картером. Так что держите меня в курсе. Я не могу вам передать, на что я готова ради того, чтобы еще раз увидеть моего мальчика.

— Я знаю, — кивнула я.

Вошла миссис Форд.

— Я не сомневаюсь, что без меня этот дом постигло бы полное разорение, — воскликнула она. — Я сто раз говорила кухарке, что ее светлость терпеть не может чеснок. А она все равно собиралась набросать в рагу чеснока. Она несколько месяцев работала во французской семье, вот и понабиралась у них всяких идей. Приходится следить буквально за всем. Я едва успела ее остановить. Вы тут без меня не скучали?

— Я сказала мисс Крэнли, что если мне удастся убедить Джека Картера подвезти меня, я скоро опять заскочу к вам в гости.

— Приезжайте в любое время. Вам тут рады, и вы это знаете. О, вот поглядите, святой отец оставил у меня свои очки. Он бы и голову забыл, если бы она не была прикручена к плечам. Что же он теперь будет делать без очков? Придется их ему отнести.

— Давайте я отнесу, — предложила я. — Я с удовольствием прогуляюсь.

— О, в самом деле? Он их уже, наверное, хватился. Если нет, то скоро все равно хватится.

Я взяла очки. А нянюшка Крокетт попрощалась с миссис Форд, сказав, что Джек Картер скоро заедет за ней и что он не любит ждать.

— В таком случае вам лучше спуститься вниз, — закивала миссис Форд. — До свидания, нянюшка, и не забывайте, что я вам всегда рада и всегда готова угостить вас чашечкой отменного Дарджилинга.

Я дошла с нянюшкой Крокетт до ворот, к которым вскоре подъехал Джек Картер. Нянюшка уселась рядом с ним, и я помахала вслед удаляющейся подводе.

Затем я направилась в церковь. Преподобный Артур Джеймс пришел в восторг, когда я вручила ему очки, и тут же познакомил меня с женой, которая с напускной строгостью пожурила его за то, что он их вечно теряет, и заявила, что этот случай должен послужить ему уроком.

Меня пригласили войти, но я сослалась на то, что меня ждет Кейт, и, выйдя во двор, направилась к воротам. Меня со всех сторон окружали могилы. Я всегда удивлялась тому, какой притягательной силой обладают подобные места. Вот и сейчас я не удержалась и начала читать надписи на надгробных плитах. Эти люди жили сотни лет назад, думала я. Интересно, какая была у них жизнь? А вот и склеп Перривейлов. В нем лежит Козмо. Если бы только он смог заговорить и поведать о том, что произошло на самом деле.

Мое внимание привлекла жестянка на могиле Томаса Пэрри, потому что на этот раз в ней стояли розы. Четыре изысканных розовых розы с голубоватым оттенком.

Я не поверила своим глазам и подошла поближе. Моему взгляду предстала дешевая каменная плита, совершенно незаметная среди окружающих ее пышных надгробий. Сомнений не было — передо мной были розы, утрату которых только сегодня утром оплакивал садовник Литлтон.

Я замерла, не сводя глаз с букета.

Кто их сюда принес? Я вспомнила веточки, сорванные с живой изгороди. Но эти розы?

Кто сорвал розы в саду Перривейлов с тем, чтобы поставить их в жестянку на могиле безвестного человека?

Почему Кейт решила показать мне эту могилу?

Я в задумчивости возвращалась в Перривейл-корт. Чем больше я об этом думала, тем больше убеждалась, что кроме Кейт это сделать было некому.

Она с нетерпением ожидала моего возвращения. Я не успела провести в своей комнате и нескольких минут, как она тоже туда явилась.

Усевшись на кровать, она с упреком посмотрела на меня.

— Вы опять где-то были. Вчера вы ездили на встречу с этим мужчиной, а сегодня вы пили чай у миссис Форд. Но когда я к ней зашла, вы уже исчезли.

— Священник оставил у миссис Форд очки, и мне пришлось их ему отнести.

— Глупый старик. Вечно он что-нибудь теряет.

— Просто он немного рассеянный. Таких людей много. Они думают о важных вещах и забывают о мелочах. Ты слышала сегодня утром шум из-за роз?

— Каких роз? — мгновенно насторожилась она, а я поняла, что нахожусь на верном пути.

— Да каких-то особенных роз. Литлтон за ними тщательно ухаживал и очень ими гордился. Но кто-то их сорвал. Литлтон был в ярости. А впрочем, я знаю, где они.

Она искоса смотрела на меня.

— Они на кладбище, на могиле неизвестного утопленника. Помнишь, ты показывала мне его могилу. Тогда там стоял лабазник. Теперь там стоят изумительные розы, с таким трудом выращенные Литлтоном.

— Я же видела, что вы тогда подумали. Вы решили, что этот лабазник просто ужасен.

— О чем это ты?

— О полевых цветах. На могилы принято приносить розы и лилии.

— Кейт, — твердо произнесла я. — Это ты сорвала розы и отнесла их на эту могилу.

Она молчала. «Почему?» — спрашивала я себя.

— Это так? — настаивала я.

— На других могилах есть статуи и другие украшения. Что из того, что я принесла несколько цветков?

— Но почему ты это сделала, Кейт?

Она передернула плечами.

— Давайте читать, — сказала она.

— Я не смогу сосредоточиться на чтении, пока во всем не разберусь.

— В чем вы хотите разобраться? — вскинулась она.

Агрессивность была ее обычной защитной реакцией.

— Скажи мне честно, почему ты отнесла цветы на могилу этого человека, Кейт?

— Потому что ему никто не приносит цветов, Подумаешь, розы! Кроме того, это розы не Литлтона. Это розы Отто или моей мамы. Они ничего не сказали. Они даже не знают, в саду эти розы или на могиле.

— Но откуда такое сочувствие к этому человеку?

— У него ничего нет.

— Я впервые вижу, что ты кого-то пожалела. Это на тебя не похоже, Кейт.

— Просто мне захотелось это сделать, — вызывающе заявила Кейт, вскинув голову и глядя мне прямо в глаза.

— Так, значит, ты срезала цветы и поставила их на могилу.

— Да, я выбросила полевые цветы и набрала в банку свежей воды…

— Это я понимаю. Но почему именно для этого человека? Ты его… знала?

Она кивнула и внезапно показалась мне очень испуганной маленькой девочкой, совсем непохожей на ту Кейт, которую я так хорошо знала. Я почувствовала, что она растеряна и нуждается в утешении. Я подошла к ней и обняла ее. К моему удивлению, она не сопротивлялась.

— Мы же с тобой друзья, Кейт, — сказала я. — Ты можешь мне все рассказать.

— Я никому этого не говорила. Мне кажется, им это не понравилось бы.

— Кому? Твоей маме?

— И Грэмпсу.

— Кем был этот человек, Кейт?

— Я думала, что это… возможно, это мой отец.

На мгновение я потеряла дар речи. Пьяный матрос был ее отцом?

— Понятно, — немного помолчав, ответила я. — Это меняет дело.

— Все носят цветы на могилы своих отцов, — прошептала она. — А ему никто не носит. Вот… я и решила…

— Ты правильно сделала. Никто тебя за это не осудил бы. Расскажи мне о своем отце.

— Я его не любила, — сказала она. — И я его очень редко видела. Мы жили в каком-то доме на грязной улице возле грязного базара. Мы его боялись. Мы жили наверху, а под нами тоже жили люди. У нас было три комнаты. По деревянной лестнице можно было спуститься в сад. Все было совсем не так, как здесь, и даже на так, как в Ракушечном домике. Это было… ужасно.

— И ты жила там с мамой и папой?