Я отличалась от своих предшественниц хотя бы тем, что не нуждалась в этой работе как способе добывания средств к существованию. Это давало мне определенное преимущество и лишало борьбу со мной необходимого накала. Я пыталась внушить себе, что всем детям присуща неосознанная жестокость, которая объясняется отсутствием жизненного опыта, а следовательно, неспособностью осознать степень причиняемых страданий.

У меня не вызывало сомнения, что Кейт может пригодиться мне в осуществлении моей задачи. Кроме того, я решила вступиться за всех гувернанток, пострадавших до меня, а в особенности за тех, кто будет страдать после. Я решила привить Кейт хоть немного человечности. Как ни странно, она вовсе не казалась мне безнадежной. Я считала, что в ее жизни произошли какие-то события, сделавшие ее черствой и безжалостной, и верила в то, что ее можно изменить.

На следующее утро, к моему немалому удивлению, она явилась в классную комнату точно в назначенное время.

Я сообщила ей, что разработала расписание. Мы начнем с английского и посмотрим, как она успевает по этому предмету. Я хотела узнать, как она читает, пишет, насколько хорошо знает грамматику. Я решила, что мы будем вместе читать книги.

Мне уже было известно, что в шкафу имеется неплохая подборка литературы. Сейчас я выбрала «Графа Монте-Кристо» и, открыв книгу, увидела на форзаце надпись «Саймон Перривейл», сделанную детской рукой. Мои руки задрожали.

Мне удалось скрыть нахлынувшие на меня эмоции от ее зорких глаз.

— Ты когда-нибудь читала эту книгу? — спросила я.

Она отрицательно покачала головой.

— Мы ее как-нибудь прочитаем. А, вот еще одна. «Остров сокровищ». Это о пиратах.

В ее глазах вспыхнул интерес. На фронтисписе была цветная иллюстрация — Долговязый Джон Сильвер с попугаем на плече.

— В той, другой, книге его так звали… я имею в виду убийцу.

— Откуда ты знаешь, что он убийца? — начала я и замолчала, увидев ее изумленный взгляд. Осторожно, напомнила я себе и продолжила: — А потом мы займемся историей, географией и арифметикой.

Она нахмурилась.

— Посмотрим, сколько мы успеем, — твердо подвела я итог.

Утро прошло довольно сносно. Я обнаружила, что Кейт достаточно бегло читает. Приятным сюрпризом стала ее любовь к художественной литературе. Ее также интересовали исторические личности, но она наглухо закрывалась от дат. Я нашла в шкафу вращающийся глобус, и мы принялись увлеченно путешествовать по земному шару. Я показала ей место, где мой корабль потерпел крушение. Моя история ее заинтриговала, и мы завершили утро чтением главы из «Острова сокровищ». Эта книга покорила ее с первой страницы.

Меня изумил собственный успех.

Я решила, что мы будем заниматься с ней до полудня, после чего она может заниматься чем пожелает до трех часов, затем мы будем гулять в саду и знакомиться с жизнью растений или отправляться на прогулку по окрестностям. Мы могли вернуться в классную комнату в четыре часа и позаниматься до пяти. Таков был мой учебный план.

В полдень она не продемонстрировала ни малейшего желания остаться в одиночестве и предложила показать мне окрестности. Меня обрадовало то, что после уроков она с удовольствием осталась в моем обществе. Судя по всему, ее интерес ко мне нисколько не ослабел.

Она болтала об «Острове сокровищ» и пыталась предугадать, что будет дальше. Она также хотела узнать больше о моем кораблекрушении. Я начала подозревать, что именно ему я обязана тем, что она приняла меня… пусть хотя бы на короткий срок… чего не было с другими гувернантками.

Мы поднялись на утесы над морем и некоторое время сидели там, глядя вдаль.

— Море здесь довольно бурное, — заговорила она. — Раньше тут промышляли грабители кораблей. Они зажигали фонари и заманивали корабли на скалы. Капитаны думали, что здесь есть бухта, и их судна разбивались. После этого грабители забирали себе весь груз. Я хотела бы быть одним из них.

— Почему ты хочешь быть злой?

— Быть хорошей скучно.

— В конце концов вознаграждается именно добро.

— Я люблю сейчас, а не «в конце концов».

Я рассмеялась, и она присоединилась ко мне.

Внезапно она произнесла:

— Посмотрите на вон те скалы внизу. Совсем недавно там утонул человек.

— Ты его знала?

Какое-то время она молчала. Затем заговорила:

— Он был чужаком. Приехал из Лондона. Его похоронили на кладбище возле церкви Святой Морвенны. Хотите, я покажу вам его могилу?

— Вряд ли это одна из местных достопримечательностей.

Она опять засмеялась.

— Он был пьян, — продолжала она. — Он свалился с утеса прямо на камни.

— Должно быть, он был очень пьян.

— О, еще как! Тут такая шумиха поднялась. Очень долго никто не мог понять, кто это такой.

— Я смотрю, ты любишь всякие ужасные истории.

— Очень.

— Это не самое мудрое увлечение.

Она посмотрела на меня и засмеялась.

— Вы смешная, — сказала она.

Вечером, удалившись к себе и вспоминая прошедший день, я отметила, что он оказался неожиданно приятным. У меня появилась надежда, пусть пока и очень хрупкая, на то, что рано или поздно мне удастся достичь взаимопонимания с Кейт.

* * *

Прошло несколько дней. К своему собственному ликованию, я обнаружила, что мои несколько нетрадиционные методы преподавания работают с такой ученицей, как Кейт, намного успешнее общепринятых. Мы подолгу читали. Честно говоря, я оставляла уроки чтения на десерт, в качестве вознаграждения за усердие в менее увлекательных занятиях. Она, конечно, могла и сама почитать, но предпочитала делать это вместе со мной.

Ей нравилось делиться с кем-то своей радостью, и мне казалось, это говорит в ее пользу. Более того, она любила обсуждать прочитанное. Кроме того, иногда процесс чтения тормозился незнанием какого-нибудь слова. Она жадно глотала знания, несмотря на то что совсем недавно демонстрировала свое нескрываемое к ним презрение. Что касается «Острова сокровищ», то книга не на шутку увлекла ее.

Разумеется, не следовало ожидать быстрых перемен в поведении ребенка лишь на основании того, что наши отношения складывались более успешно, чем я ожидала. Но на четвертый день она не пришла в классную комнату к назначенному времени.

Я пошла к ней. Она стояла у окна, судя по всему, ожидая меня и готовясь к сражению.

— Почему ты не в классной комнате? — поинтересовалась я.

— А мне не хочется сегодня заниматься, — вызывающе бросила она.

— Твои желания не имеют никакого значения. Сейчас время уроков.

— Вы не можете заставить меня учиться.

— Разумеется, я не собираюсь применять к тебе силу. Я просто пойду к твоей матери и сообщу ей, что, поскольку ты решила не учиться, в моем дальнейшем нахождении здесь нет никакого смысла.

Это был рискованный шаг. Я и представить не могла, что уеду сейчас из Перривейла. Тем не менее я понимала, что ничего не добьюсь, если не заставлю ее уважать себя.

Она с вызовом смотрела мне прямо в глаза. Мое сердце упало, но мне удалось скрыть от нее свои чувства. Я зашла слишком далеко и не имела права поворачивать назад.

— Вы и в самом деле хотите уехать?

В ее глазах я увидела испуг, смешанный с изумлением, и почувствовала, что ей так же не по себе, как и мне.

— Если ты немедленно не явишься в классную комнату, мне не останется ничего другого.

Какое-то мгновение она колебалась.

— Отлично, — произнесла она. — Уезжайте, если вам этого так хочется.

Я повернулась и пошла к двери. Я не имела права показывать ей свое отчаяние. Если это конец, я так ничего и не добилась. Но поворачивать назад было поздно. Я вышла. Она не двинулась с места. Я уже спускалась по лестнице, когда до меня донесся ее голос:

— Вернитесь, Крэнни.

Я замерла и медленно обернулась к ней.

— Хорошо, я иду, — произнесла она.

Направляясь вместе с ней в классную комнату, я торжествовала победу.

Она весь день была в каком-то странном настроении. Я не понимала почему. Возможно, она устала вести себя хорошо, потому что это было чуждо ее природе.

Вечером, ложась спать, я обнаружила в своей постели мертвую землеройку. Я осторожно завернула ее в салфетку и направилась в ее комнату.

— Я думаю, эта бедняжка принадлежит тебе, — произнесла я.

Она изобразила отвращение.

— Где вы ее нашли? — воскликнула она.

— Там, куда ты ее положила. В своей постели.

— Готова поспорить, что вы завизжали, когда ее увидели.

— Это несчастное существо не показалось мне ни страшным, ни смешным. Твой поступок глуп и банален.

Я видела, что ее озадачило слово «банален». Она обожала открывать для себя новые слова, но сейчас была не в том настроении, чтобы спросить у меня, что оно означает.

Я продолжала:

— Хотела бы я знать, сколько раз в истории проказливые дети подсовывали кому-нибудь в постель дохлую мышь. Это так глупо. Ты очень предсказуема, Кейт.

Она немного приуныла, но затем оживилась.

— Но вы же принесли ее назад? — указала она на очевидный факт. — Вы собирались положить ее в мою постель?

— Я не собиралась делать ничего подобного. Я всего лишь хотела, чтобы ты узнала, что твоя глупая шутка не произвела желаемого эффекта. Я напоминаю тебе, что мы заключили перемирие, а это исключает подобные детские выходки. Гораздо интереснее поддерживать хорошие отношения. Существует огромное количество увлекательных занятий. Зачем тратить время на бессмысленные истерики и глупые шутки? Мы можем беседовать…

— О чем? — перебила она меня.

— О жизни… Людях…

— Об убийствах, — добавила она.

«Да, об одном из них», — подумала я, а вслух произнесла: