Очень мило, подумала Хэлен, ему не пришло в голову, что, возможно, она предпочла бы немного походить по городу во время обеденного перерыва. Однако она решила не спорить и сказала:

— Мне бы хотелось осмотреть окрестности, пока я здесь. В свободное от работы время, конечно. Как бы мне нанять машину с шофером?

— В этом нет необходимости, — Уэстон откинулся на спинку стула, в голос его зазвучал теплее. — Витор в вашем распоряжении в любое время. Только скажите мне или Изабель, куда и когда вы хотите съездить, и мы объясним ему ваши желания.

Это напомнило Хэлен о том, что Виктор Уэстон взял на себя труд изучить язык глухонемых и предоставил Витору неплохую работу, которая дала ему возможность не чувствовать себя ущербным. Этот факт не слишком хорошо согласовывался с представлением девушки о Уэстоне, с тем, как он обошелся с ней; лишь слабые проблески нормального человеческого отношения виднелись на фоне постоянного недоверия и недоброжелательства. Несколько замечаний эротического характера Хэлен предпочла не принимать всерьез. Ведь на самом деле Виктор не вкладывал в них никакого смысла, они были сказаны лишь затем, чтобы поставить ее на место.

После короткой паузы, во время которой Хэлен чувствовала себя довольно неловко, он заговорил снова — начал расспрашивать девушку о работе: почему она выбрала именно такую специальность, о ее семье, и мало-помалу разговор перешел на личные пристрастия и антипатии. Хэлен обнаружила, что во вкусах у них много общего, а беседовать с ним ей было так легко, что она даже не заметила, как Изабель принесла кофе, и удивилась, увидев перед собой чашку с дымящимся напитком.

Теперь девушка имела возможность оценить то обаяние Виктора, о котором говорила Элизабет, но она не доверяла этому обаянию, потому что не доверяла самой себе. Ей не хотелось, чтобы он ей нравился. Ей хотелось ненавидеть его, потому что так она чувствовала бы себя в большей безопасности. Хэлен напомнила себе, как он угрожал лишить ее работы, решив, что она представляет опасность для его фирмы, так как ведет аморальную жизнь и дарит свое расположение за деньги или покровительство.

Но теперь это напоминание ей мало помогло. Первый раз она встала на точку зрения Уэстона. Все обстоятельства свидетельствовали против нее, и ни один человек, серьезно относящийся к возложенной на него ответственности, не позволил бы себе проигнорировать их. Он прямо сказал ей о своих опасениях и сомнениях и их возможных последствиях. Виктор поступил честно, предупредив о намерении требовать ее отстранения. Он не из тех, кто наносит удар в спину.

Хэлен допила кофе и тихо вздохнула. Теперь пора встать, извиниться и уйти к себе. Но вечер прошел лучше, чем она ожидала, воздух был мягким, теплым, зной спал, легкий ветерок доносил сладкий запах апельсинов из рощи за виллой, а Виктор, когда хотел, мог быть прекрасным собеседником… Он поинтересовался, как понравилась Элизабет ее новая работа. А как их отец, неужели в отсутствие дочери он в одиночку управляется с близнецами? Виктор вспомнил о них, ему интересно! Хэлен широко улыбнулась и незаметно для себя самой выложила все обо всех домашних делах, даже о надеждах Элизабет на роман между отцом и миссис Эванс. Закончила она словами:

— Было бы так чудесно, если бы он мог найти кого-нибудь. Мамина смерть его опустошила. Отец так и не перестал оплакивать ее. Я буду рада если он наконец все-таки преодолеет горе. Отец из тех, кто нуждается в постоянном близком друге на всю жизнь. Он столько жертв принес ради меня и сестры. А ваша семья, Виктор? — Девушка даже не заметила, как легко его имя слетело с ее языка. — Ваши родители живы? У вас есть братья или сестры?

Если она узнает побольше о нем, о его семье, воспитании, то сможет лучше понять его. Она даже не успела задуматься, почему это показалось ей таким важным. И у нее захватило дыхание от острой жалости, когда он произнес быстро и резко:

— Нет.

Вряд ли она тогда поняла настоящий смысл этого ответа.

Его суровое «нет» затронуло наиболее чувствительную струну в ее сердце. Для Хэлен семья была самым главным, родственные связи — прочными и всеобъемлющими. Она не могла бы представить себя совсем одну на свете, без папы, Элизабет и близнецов.

— Простите. — Девушка порывисто протянула руку и сочувственно коснулась его пальцев. — Должно быть, ужасно не иметь человека, с которым можно разделить воспоминания детства, успехи и огорчения — и большие, и маленькие, которые важны только для самых близких людей.

Рука Виктора замерла под ладонью девушки. Потом он быстро убрал ее, словно ее прикосновение могло его запачкать. Встав, он произнес резким и отчужденным голосом:

— Мне не нравятся любопытные женщины, запомните это. В будущем постарайтесь сдерживать свою любовь к сплетням!

Любовь к сплетням! Хэлен, непонимающе расширив глаза, молча смотрела на него. Он сказал это абсолютно серьезно. По ее спине пробежала дрожь. Уэстон весь вечер расспрашивал о ней и ее семье. Но это не было проявлением любопытства или любовью посплетничать, конечно же, нет! Для великого и могущественного Виктора Уэстона правила одни, а для простых смертных они совсем другие…

Девушка почувствовала себя незаслуженно обиженной, небрежно отброшенной прочь за ненадобностью. Ее искреннее сочувствие было отвергнуто холодно и грубо. Но нет, она не станет обижаться и страдать, это слишком глупо.

Глядя в его посуровевшее лицо, девушка решила, что он, как видно, болезненно воспринял новость о широко распространившихся слухах, касающихся его помолвки с мисс Райт. Чем больше людей об этом знает — особенно таких, как Дэйв Кронсби, — тем больше станет потешающихся над целями, ради которых он женится на такой непривлекательной и сварливой особе, как дочь сопредседателя «Райт и Грехем». Он боится превратиться в посмешище.

Девушка резко встала. Теперь она не смотрела на него. Мысль о его близости с этой женщиной, да и с любой другой женщиной, была ей невыносима. Не давая себе труда подыскать более вежливые слова, девушка произнесла довольно едко:

— Спокойной ночи, мистер Уэстон. Ваша невеста, видимо, скоро появится. И вы оба захотите остаться вдвоем… чтобы побыстрее отправиться спать.

Пусть обижается, сколько ему угодно! Но он, однако, не обиделся, но вкрадчиво ответил:

— Показываете коготки, Хэлен? Неужели это ревность?

7

Ревность! Это замечание сильно уязвило девушку и преследовало ее весь следующий день: в самые неподходящие минуты, когда казалось, что ее ум был целиком поглощен работой, она вдруг вспоминала эти слова и краснела чуть не до слез.

Ревность? Она не желала бы оказаться на месте Стефани Райт, даже если бы ей за это дали мешок золота. Вчерашнее сочувствие к Стефани улетучилось. Хэлен заставила себя выйти к завтраку, помня, что Виктор обещал отвезти ее в Лоуэлл.

К своей досаде, она проспала — это не было удивительно, если принять во внимание, с каким трудом ей вчера удалось успокоить свой взволнованный ум, дать отдых уставшему телу. Второпях она не успела, как обычно, причесать и уложить волосы в гладкий узел и только прихватила их с двух сторон заколками, чтобы не лезли в глаза. В остальном девушка выглядела вполне респектабельно — белая строгая блузка, серая юбка от одного из деловых костюмов и туфли на низком каблуке. Удовлетворенная тем, что ее внешность ничем не выдает внутреннего смятения, Хэлен спустилась вниз и увидела пару, завтракавшую на открытом воздухе на площадке перед бассейном. Уэстон, одетый в черные джинсы и простую серую тенниску, пододвинул ей стул и настоял, чтобы она, кроме стакана свежего апельсинового сока, съела что-нибудь более существенное.

Неохотно жуя поджаренный хлеб, Хэлен вспомнила о своем вчерашнем решении и попыталась заговорить со Стефани в непринужденном дружеском тоне; однако та подчеркнуто игнорировала ее слова. Она только удивленно приподняла брови в ответ на слова Хэлен, как если бы вдруг заговорил неодушевленный предмет, и снова повернулась к Виктору, давая девушке понять, что она лишняя в их беседе. Разговаривая с Уэстоном, она то и дело касалась его рукой, словно желая напомнить о своем присутствии.

Но об этом она могла бы и не беспокоиться, язвительно подумала Хэлен. Трудно не заметить фигуру размером с диван, к тому же задрапированную в просвечивающую ткань. Глядя, как ее длинные алые ногти касаются покрытой оливковым загаром мускулистой руки Виктора, Хэлен почувствовала, как ее начинает тошнить, и была рада, когда Уэстон наконец поднялся из-за стола и обратился к ней вполне дружеским тоном:

— Пора ехать, Хэлен. Вы готовы?

Если он и заметил намеренную грубость Стефани, то ничем не показал этого или просто не придал ей значения. А может, его даже позабавило то, как его невеста поставила на место эту бухгалтершу, кипя от возмущения, подумала девушка, тоже вставая и одной рукой подхватывая портфель и сумочку, а другой расправляя аккуратную, просто сшитую юбку. Хэлен надменно вскинула голову, когда услышала, как Стефани произнесла жеманным, подражающим говору маленькой девочки голоском, смехотворным у такой крупной леди:

— Не понимаю, почему ты сам должен везти ее? Это может прекрасно сделать твой немой. Но если так уж надо, дорогой, быстрее возвращайся назад. Я придумала, чем мы сегодня займемся — это будет сюрприз для тебя.

— Стерва! — промелькнуло в голове Хэлен.

Она демонстративно отвернулась от Стефани и сказала, обращаясь к Виктору:

— Поехали же, наконец. Терпеть не могу терять время. — Она бросила на Виктора презрительный взгляд, который должен был дать ему понять, какого она о них мнения, а также то, что не намерена выполнять роль коврика, о который вытирают ноги.

Девушка ожидала, что вслед за этим должна последовать лекция о недостатке у нее уважения к благодетелям. Но, к ее удивлению, Виктор сегодня был само благодушие, хотя улыбка, игравшая на его капризных и чувственных губах, и показалась девушке довольно подозрительной.