На самом деле Эвелин Хиллари просто хотела немного побыть с дочерью и только поэтому почти две недели назад велела Джереми ехать домой и ждать дня свадьбы. И прибавила при этом, что он не должен на нее обижаться. Он и не слишком обижался. Что ни говори, а мать и дочь не виделись много лет. Дэнни выросла в лондонских трущобах, не зная о своем происхождении и не ведая, что ее мать жива. Бедняжка жила в полной уверенности, что она круглая сирота, и совсем недавно обрела семью.

Но Джереми, даже сознавая все это, с трудом переносил разлуку с невестой. Он только что понял, что его чувства к Дэнни были настоящими, а ведь Мэлори не так-то легко сдавались на милость любви. Мужчины этой семьи гордились славой самых отъявленных лондонских повес, и ни один не относился легко к чувству, которое столь редко их посещало.

Дрю Андерсон был единственным из присутствующих в гостиной не пытавшимся сдержать смех, даже несмотря на то что Джереми нравился ему больше остальных Мэлори. У них было так много общего… по крайней мере до того, как Джереми решился расстаться с холостой жизнью. Кроме того, он был родственником Дрю.

Но всего удивительнее было то, что Джереми, в обычном состоянии способный выпить бочку рома и не опьянеть, когда все остальные уже валялись под столом, сегодня был явно не в своей тарелке. Он явился с бутылкой бренди, прикончил за ужином ее и еще одну и почти расправился с третьей. Удивительно, что он вообще держался на ногах и вполне сносно ворочал языком. Но глаза уже затянула предательская пелена, говорившая о том, что он был под мухой, причем впервые в жизни. Правда, Джеймс этого не замечал, да и Энтони, дядя Джереми, слишком старался сохранять серьезный вид, так что и ему было не до состояния племянника. Перси обращал внимание только на те вещи, которые его совершенно не касались, поэтому и он ничего не сказал. Но Дрю, будучи Андерсоном во вражеском лагере, без труда распознал страдания Джереми и все попытки бедняги как-то с ними справиться.

Печаль топят в вине. Невероятно забавно! И все же Дрю почти сочувствовал парню. Невеста была ослепительно красива, и он сам подумывал приударить за ней, когда принял за горничную Джереми. Но тот уже предъявил права на девушку и достаточно ясно дал это понять. Кроме того, по мнению Дрю, ни одна женщина не стоила того, чтобы бороться за нее. Если он не мог получить одну, вполне сойдет другая. Он не особенно разборчив и в жизни не испытывал эмоций, называемых любовью. И впредь испытывать не собирался.

В любой гавани, где бросал якорь его корабль, на берегу ждала женщина, готовая открыть Дрю объятия. Нет, не то чтобы он намеренно пытался завести милашку в каждом порту, как утверждала сестра. Просто обожал женщин, всех женщин, и те, кого он удостаивал своим вниманием, смели надеяться, что он сделает их порт постоянным местом своего пребывания. К чести Дрю, нужно упомянуть о том, что он не давал им никаких обещаний, не требовал верности, не клялся в вечной любви.

Джорджина и жена Энтони вошли в гостиную до того, как Джереми достаточно пришел в себя, чтобы обрушить проклятия на голову друга.

Дрю втайне залюбовался красотой Розалин Мэлори. Он слышал истории о том, как Энтони завоевал сердце дамы.

Ей требовался муж для защиты от бессовестного кузена, пытавшегося украсть ее состояние. К полному изумлению семьи, Энтони вызвался стать этим мужем. Еще один повеса, который, как уверяли окружающие, никогда не женится…

Ничего не скажешь, мужчины Мэлори обладали прекрасным вкусом там, где речь шла о женщинах. И самую лучшую, по мнению Дрю, удалось покорить Джеймсу Мэлори. Потому что именно он сумел влюбить в себя единственную сестру братьев Андерсон. И разумеется, он ее не достоин. Но трудно отрицать, что Джеймс сделал Джорджину счастливой.

Дрю совсем не радовался перспективе оказаться на одном судне со своим грозным зятем, но был счастлив провести немного времени с сестрой и племянницей, поскольку нечасто появлялся в Лондоне. Жаль, что Джеймса нельзя оставить на берегу. Ему следовало бы предложить это. Дрю вполне способен позаботиться о семье Джеймса, поскольку теперь это и его семья. И кроме того, он был уверен, что Джеймс не очень-то рвется в это путешествие, поскольку у него наверняка сохранились не слишком приятные воспоминания о пребывании в Бриджпорте.

Во всяком случае, не помешает предложить. Они отплывают только через неделю, так что у Джеймса есть время все обдумать. А Дрю тем временем посмотрит, как окрутят Джереми. Еще один закоренелый холостяк покидает их ряды. Если и ему когда-нибудь вздумается сделать подобную глупость, остается надеяться, что кто-нибудь смилостивится над ним и успеет раньше пристрелить.

Глава 6

Дрю очень спешил. Несколько минут назад ему сообщили, что «Океан», корабль его брата Бойда, бросил якорь в гавани, ожидая, пока его поставят в док. Но до этого момента может пройти несколько дней, поскольку список прибывших судов был очень длинным. Правда, Бойд вполне мог отправиться на берег в шлюпке, а если нет, Дрю сам найдет подходящее суденышко, чтобы нанести визит брату.

Он не знал, что Бойд должен прибыть в Англию, но момент был самым подходящим. Семья только вчера вернулась в Лондон со свадьбы Джереми, а сам он отплывает в Коннектикут меньше чем через неделю и поэтому сегодня поехал в доки и уведомил первого помощника, что они отправляются в путь скорее, чем ожидалось. Собственно говоря, Дрю надеялся увидеть «Океан» в Бриджпорте, поскольку на корабле перевозились сахар и табак из Вест-Индии в северо-восточные штаты. Как давно он не видел младшего брата! Именно по этой причине Дрю так стремился домой.

Если Бойд приплыл в Англию только для того, чтобы повидаться с Джорджиной, возможно, захочет отправиться домой вместе с Дрю. Ничего не скажешь, прекрасная мысль… и приятная, особенно еще и потому, что зятек Джеймс решительно отказывался понимать все его намеки и по-прежнему был полон решимости отплыть из Англии вместе с женой и дочерью, так что лишнее подкрепление не помешает!

Джорджина и Бойд, единственные из Андерсонов, не управляли собственными кораблями. Джорджина и не думала ни о чем подобном, сознавая, что все пятеро братьев дружно восстали бы против такого решения. А Бойд просто не хотел. Он любил море, но не имел ни малейшего желания становиться капитаном.

Остальные считали это обычной нерешительностью и дружно уверяли, что со временем он повзрослеет и станет капитаном собственного корабля «Океан». Но Бойд в конце концов признался, что не собирается предпринять столь решительный шаг и предпочитает попросту наслаждаться путешествиями, не беря на себя никакой ответственности. И поскольку платил капитанам из собственного кармана, у братьев не было причин жаловаться.

Вполне вероятно, на этот раз он согласится путешествовать с братом и семьей сестры на «Тритоне».

Спеша по людной пристани к конторе «Скайларк», где он ожидал застать брата, если тот уже сошел на берег, Дрю не обращал особого внимания на окружающих и старался только ни с кем не столкнуться. Но женщину, внезапно возникшую у него на пути, было трудно не заметить. Потеряв равновесие, она стала падать, и Дрю машинально схватил ее за руку. Но при этом почти на нее не смотрел, потому что его взгляд был устремлен на двух парней, шедших за девушкой. Оба дружно рванулись вперед, когда Дрю поставил ее на ноги.

— Отпустите! — потребовала она, и он немедленно разжал пальцы.

Дрю не понял, сопровождали ли ее эти люди, но теперь, когда она твердо стояла на земле, они старались держаться подальше, пытаясь сделать вид, что вовсе не следили за ней. Странно…

Дрю оглянулся на женщину посмотреть, почему она не оценила его помощи… и немедленно забыл о ее провожатых.

Бледно-голубые глаза, обрамленные черными густыми ресницами, обжигали его яростным взглядом. И эти глаза были так неправдоподобно красивы, что он не сразу сумел оценить по достоинству все остальное.

Дрю нечасто замирал от восхищения. И довольно редко терял дар речи: вполне естественно для человека, познавшего чары прекраснейших из прекрасных дам этого мира. Тем менее понятным было его замешательство. Да, хорошенькая, но очень-очень многие способны ее затмить. Задорный носик, черные, почти прямые брови, возможно, потому что она хмурилась. Полные, четко очерченные ярко-красные губы, не тронутые краской. Вероятно, она слишком усердно их кусала.

Черные волосы были уложены в затейливую прическу. Платье и шляпка почти такого же цвета, как глаза. Она была одета по самой последней моде, и все же золотистый загар, которого все английские леди боялись как огня, выдавал в ней чужеземку. Он мог бы поклясться, что в последнее время она жила в более теплом климате.

Так что удивило его? Загорелая кожа? Или греховно чувственные губы? Или просто гневный взгляд, которым она ответила на его слова?

— Может, мне следовало позволить вам упасть к моим ногам, красавица? — спросил он.

— Простите?

— Вы едва не упали, — пояснил он. — Или это обстоятельство вылетело у вас из головы? Я знаю, что произвожу такое действие на женщин. При виде меня они забывают обо всем, — добавил он с мальчишеской улыбкой.

Но его слова не произвели ожидаемого эффекта. Вместо того чтобы улыбнуться, она негодующе выпрямилась и объявила:

— Теперь у меня на руке останутся синяки, болван вы этакий!

— Неужели? Позвольте взглянуть. Девушка поспешно отдернула руку.

— Не стоит. Если вы действительно хотели помочь, примите мою благодарность. Только в следующий раз не будьте так бесчеловечно грубы.

Улыбка Дрю мигом увяла.

— Следующего раза не будет, потому что, если вы снова споткнетесь, я определенно подумаю дважды, прежде чем пытаться поймать вас. Да нет, я просто уверен, что позволю вам упасть. Доброго вам дня, мисс.

Уходя, он услышал за спиной возмущенный возглас. Чудесный звук, не вернувший, однако, улыбки на его губы. Дрю был так раздражен, что даже не оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на красавицу, что было крайне для него необычно. Он наспех протиснулся мимо ее эскорта, если эти двое действительно были ее эскортом. Жаль, что ни один не подумал обидеться.