— Если ты не можешь, пусть так и будет, мой сын. Не беспокойся больше об этом.

Салек с недоверием взглянул на нее. Она говорит, что он должен убить мать своего лучшего друга, и в тот же самый момент просит, чтобы он не беспокоился. Она должна быть сумасшедшей! Один из них должен быть сумасшедшим! Она снова взглянула на него с обычной для нее нежностью в голубых глазах. Ее глаза напомнили ему о его счастье с Гьёрсал, и он успокоился как от мысли о девушке, которая держала его сердце, гак и от взгляда Кирен. Он в сотый раз удивился, как лорд Мортон мог так плохо обращаться с этой нежной женщиной.

Он нежно взял ее руку в свои:

— Я молю Бога, чтобы ты ошибалась, Кирен, но я благодарю тебя за предупреждение. Я буду начеку, и когда наступит необходимость сделать выбор, я хотел бы быть готовым.

Они направлялись к залу, когда дверь резко распахнулась и оттуда торопливо вышла Гьёрсал. Салек улыбнулся, увидев ее голубые глаза, сияющие на солнце, и короткие волосы, развевающиеся вокруг лица при каждом шаге. Как обычно, ее платье из желтого шелка было простого покроя, она не носила драгоценностей. Драгоценности, как она сказала ему, должны находиться на солнце, на луне и звездах. Ей они не нужны. Те несколько драгоценных украшений, которые он ей подарил, вызвали у нее восхищение, но потом она осторожно убрала их подальше.

Гьёрсал не улыбалась, что было не похоже на нее.

— Эта женщина отвратительна, — содрогнувшись, сказала она.

— Как так? — Салек вспомнил то немногое, что слышал от Гавина о его матери. Но это не помогло ему.

Гьёрсал взяла его под руку и крепко прижалась к нему.

— Она сидит в темной комнате и воспевает зло.

— Ты слышала ее? — В голосе Кирен слышалась резкость.

— Дело не в словах, но, без сомнения, мысли, стоящие за ними, губительны. Зло просто выпирает из нее.

Кирен кивнула в знак полного понимания, и Салек содрогнулся от ее спокойного отношения к словам дочери. Да поможет ему Бог. Он не знал, как быть со всем этим. Он мог своим мечом разрубить пополам мужчину, но не знал, как поразить зло женщины.

— Я буду смотреть за ней, — с трудом произнес он, — постоянно, каждый день и каждый миг. Какое бы зло ни распустилось в ней, мы должны предотвратить его плоды.

Когда он шел от них, Кирен с жалостью посмотрела вслед.

— Да, — сказала она дочери, — он сможет предотвратить его. Но это будет печальный день, каковы бы ни были последствия.

Появление Гавина и его прекрасной гостьи привлекло ее внимание к воротам. Она наблюдала за ними, прищурив глаза. Да, это будет печальный день для Гавина Макамлейда, если его мать будет убита, но это будет и началом чего-то нового.

Когда Кирен шла к замку, Лесли остановилась в дверях, подняв подбородок в ответ на вызывающий взгляд Кирен. Ни одна из женщин не проронила ни слова, когда Кирен прошла мимо нее и вошла в зал.

Риа улыбалась, въезжая с Гавином в ворота, но улыбка исчезла, как только ее глаза встретились со взглядом женщины, стоявшей на ступенях замка. В глазах Лесли затаилась злоба, от которой у Риа мороз пробежал по коже. Риа знала, что эта женщина ненавидела их семью, и хотя она уже встречалась со злобой при дворе, но понятия не имела, как быть с таким неприкрытым отвращением.

К ее ужасу, как только Гавин помог ей спуститься с лошади, он взял ее за руку и подвел к Лесли.

— Мама, я хочу познакомить тебя с Риа Макам-лейд.

— Я знаю ее, — Лесли говорила ровно, ее глаза неожиданно стали невыразительными и настороженными.

Но Риа не обманывалась. Ненависть была там, она спряталась, но не исчезла. Риа присела в реверансе, отчаянно пытаясь подыскать приветствие, которое не прозвучало бы фальшиво.

— Я знаю, Гавин доволен, что вы невредимы, госпожа Макамлейд.

По правде говоря, Гавин этим утром очень мало говорил о Лесли, он всего лишь упомянул о ее прибытии посреди ночи. Риа не призналась, что видела ее появление. Она не знала, что сказать ему об отношении Кирен к этой женщине.

Взгляд Лесли обратился на Гавина, и черты лица сразу смягчились.

— Так же как и я, найдя его невредимым после столь долгого времени. — Ее лицо снова стало суровым, когда она повернулась к Риа. — Твой отец сделал так, что я потеряла его.

— Нет, — сразу же опровергла Риа.

Пальцы Гавина слегка сжали ее руку.

— Мама, — предупреждающе произнес он, — я не хочу, чтобы Риа расстраивалась.

Лесли подняла подбородок, и ненависть засверкала в ее глазах.

— У тебя не будет выбора. Ты понял, сын мой?

Гавин ничего не сказал, когда она повернулась и отошла от них; ее юбки закружились в пыли двора. Риа с неожиданным и беспокойным смущением взглянула на Гавина. Его губы были плотно сжаты, и она не могла понять, был ли он рассержен.

— Гавин?

Он успокаивающе взглянул на нее:

— Не придавай значения ее словам.

— Ты понял их смысл?

Гавин посмотрел ей прямо в глаза. Их цвет был средним между обычно светло-серебристым и темно-серым, характерным для менее радостных чувств.

— Нет, — солгал он. — Она заговаривается. Мама… не совсем здорова.

Риа припомнила истории, которые она слышала в детстве. Глубокая печаль охватила ее, потому что у Гавина никогда не было такой любящей матери, как Дара. Она положила свою руку поверх его сильной руки, которая все еще сжимала ее руку; ее заворожил вид ее светлой кожи, соприкоснувшейся с его смуглым телом. Она подняла на него глаза и покраснела, испугавшись, что он перехватит нежный взгляд, обращенный к нему, сильному воину.

Гавин почувствовал, как его губы заулыбались, а на душе стало теплее от выражения ее лица.

— Не расстраивайся, Риа. Все будет хорошо. — И он молился Богу, чтобы так все и было.


***


Риа думала о словах Гавина, когда готовилась к ужину. Она пыталась заколоть волосы на макушке, но шелковистая масса соскальзывала вниз, несмотря на все ее усилия. Рассердившись, она схватила полированные

деревянные шпильки и забросила их в угол. Может, ей подстричь их до плеч, как сделал Гьёрсал. Ее губы изогнулись в непроизвольной улыбке, когда она подумала о реакции своих родителей.

Улыбка медленно исчезла. Беспокоились ли они о ней? Боялась ли мама за нее? Она страстно хотела увидеть их, стремилась в Галлхиел, но она боялась того дня, когда расстанется с Гавином. У нее не было друзей в детстве, и только несколько появилось во время ее пребывания при дворе. Когда она раньше представляла свое возвращение в Галлхиел, она лелеяла мысль, что Гавин будет поблизости, в Аирдсгайнне. И хотя она знала, что им не позволят дружить, мысль о там, что он будет рядом, успокаивала ее. Теперь его там не будет. Он будет здесь, в Чарене.

Не думая больше о внешности, она закончила свой туалет и вышла из комнаты. Кирен попыталась украсить ее комнату гобеленами и коврами, но мебель оставалась спартанской. Риа это совсем не интересовало, ведь она проводила там мало времени и скоро она уедет из Чарена.

Заимствованное платье красиво обвивалось вокруг нее, когда она спускалась по лестнице, и Гавин любовался ею.

— Ты так прекрасна, девушка.

Риа зарделась от комплимента. В ее глазах «прекрасным» был он, с темными волнистыми волосами и темно-синими глазами, в которых светилось наслаждение, когда он смотрел на нее. Ни один из придворных кавалеров не казался ей более красивым, чем Гавин в этот момент — бронзовое лицо и льняная рубашка кремового цвета. Она видела его в бархате и коже, и не было ни одного мгновения, когда она предпочла бы его кому-либо другому.

Занимая место рядом с ним, она знала, он наверняка смеялся про себя, что она не нашла ответа. Если бы они были одни, то она, может быть, подразнила Гавина его собственной красотой, но она слишком смущалась остальных. Гавин не придерживался формальностей. Не только Салек, но и многие из его людей обедали в зале вместе с ним. Это не казалось ей странным, она привыкла находиться в окружении членов клана, но становилась более застенчивой, чем наедине с ним.

Хотя блюда в Чарене были не такими изысканными, как в Галлхиеле, они были также хорошо приготовлены. Риа, обладая хорошим аппетитом, не отказалась ни от жареной сельди, ни от тушеной свинины. Она не пропустила и блюда из оленины и говядины, поданные перед сладостями.

Гавин дразнил Риа за ее аппетит.

— Мне следовало бы отправиться на охоту сегодня утром. Повар сгорел бы со стыда, если бы не хватило свежего мяса, чтобы накормить тебя.

Глаза девушки весело сверкнули:

— Я не люблю дичь. Предпочитаю устриц из Северного моря, вымоченных в козьем молоке, и рыбу, обжаренную со свежим маслом. Ты будешь тогда ловить для меня рыбу?

— В Северном море? Я думаю, придется тебе подыскать что-то поближе к дому. — В его глазах сверкали лукавые искорки.

Риа нахмурилась, хотя она продолжала улыбаться ему нежной, немного страдальческой улыбкой.

— Я должна поскорее ехать домой, иначе мой отец приедет за мной сюда.

Лесли сидела за столом далеко от них, но и с такого расстояния Гавин чувствовал на себе ее жгучий взгляд.

— Я скоро отвезу тебя, девушка, хотя и не хотел бы. — Было еще слишком рано говорить о том, что он должен был сделать, но времени у него не оставалось. — Я бы хотел, чтобы ты осталась здесь навсегда.

— И моя репутация погибнет навсегда, — поддразнила его Риа.

— Нет, если ты станешь моей женой. — Гавин намеренно выдерживал игривый тон, а лицо оставалось спокойным и невыразительным, с полуулыбкой. Он только пробовал, не осмеливаясь нажимать на нее.

Неожиданно Риа обнаружила, что ее сердце бешено заколотилось, а лицо вспыхнуло. Но он не выглядел серьезным, и она почувствовала волнение от своей реакции. Он наверняка считал бы ее незрелой девчонкой, если бы она приняла его легкомысленную болтовню как серьезное заявление о его чувствах. Он все еще думал о ней как о двенадцатилетней девочке, которую встретил в горах. И для нее он был не более чем другом. Она боялась потерять его дружбу, поэтому так и отреагировала на предположение, что они могли бы не расставаться.