Сюзан Таннер - Пленник мечты

Гавин увидел двух горничных, сжавшихся в дальнем углу комнаты.

— Уйдите. — Его голос прозвучал так хрипло, что он сам не узнал его.

Он не заметил, как они ушли. Его взгляд был устремлен на неподвижное тело на кровати. Он осторожно поднял Элеонору на руки, не замечая ее неподвижности.

Он нежно прижал ее к своей груди, слезы капали вниз, попадая на ее щеки. Он держал ее до тех пор, пока в нем не осталось никаких чувств, кроме ярости.

Когда он вышел из комнаты, его ждал только герцог.

— Квеснел должен быть наказан.

— Мы были обручены, — солгал Гавин. — Квеснел мой.

Герцог изучающе посмотрел ему в лицо и затем кивнул, — он знал от своей жены, что Элеонора мечтала выйти замуж за этого молодого человека. Теперь его мало волновало то, что они не могли строить такие планы без его одобрения. Он не последовал за Гавином туда, где жили его люди.

Гавин вытащил Квеснела из постели и, не дав ему опомниться, нанес первый удар в его квадратную челюсть.

Квеснел вскочил на ноги с яростным рычанием и бросился на шотландца. Гавин пошатнулся от силы его напора, но только слегка. Его следующий удар пришелся на ребра, и Гавин с удовлетворением услышал, как Квеснел взвыл от боли.

— Ты с ума сошел, варвар?

Кровь потекла у Квеснела изо рта, и Гавин почувствовал, как при виде этого у него самого в жилах закипела кровь.

— Да. Я сошел с ума. Ты обесчестил ее.

Он снова набросился на Квеснела, заметив мелькнувшее в его лице победное выражение.

— Я ее не обесчестил. Она сама хотела меня.

Злость ослепила Гавина, и он стал наносить тяжелые удары как обезумевший, не обращая внимания на содранную кожу и разбитые пальцы.

— Ты негодяй, — ревел он между ударами, — она мертва.

Квеснел замер на месте, ужас отразился на его изуродованном лице, но замахнувшуюся для удара руку Гавина уже невозможно было остановить. Удар пришелся на подбородок, и Гавин услышал, как хрустнули шейные позвонки француза.

Он не двигаясь смотрел, как тело Квеснела медленно сползло на пол.

Три недели спустя, когда вооруженный отряд отправился сражаться с германцами, Гавин был среди них.

Шотландия, 1521 г.

Риа чувствовала нетерпение. Все только и говорили о нем, о германском рыцаре, наемнике, который посетит их. Риа встречала многих мужчин при дворе, мужчин, которые были богатыми, красивыми и могущественными. Не так легко было произвести на нее впечатление. Она удивлялась, как этот загадочный рыцарь отнесется к тому, что его описывают как «ангельский» и «волнующий».

— Я упаду в обморок, когда он только взглянет на меня, — заявила трагическим голосом Катри Мюр. Темные кудри обрамляли ее приятное личико, она была хорошенькой девушкой, но не броской.

— Тогда тебе не грозит опасность, — сказала Риа, выбрав красную нить для вышивания, — вряд ли он обратит внимание на тебя, так же как и на любую из нас. Да и зачем ему это, когда он может смотреть на леди Жанет, леди Беатрис или… — Ее голос затих, когда она увидела глубокое разочарование на стольких лицах вокруг. Она вздохнула. Воспитанницы леди Ардит были очень молоды. Ей было всего шестнадцать, и она была второй по старшинству среди них.

— Неужели ты думаешь, что леди Жанет или леди Беатрис намного красивее нас?

Риа взглянула на расстроенное лицо Сибил Домналл и ответила совершенно откровенно:

— Сибил, я не думаю, что кто-то красивее тебя, но подумай сама, этот германский рыцарь имеет богатство и силу. Как ты считаешь, что он будет искать теперь?

— Связи. — Быстрый ум Катри сразу же нашел ответ. — И титул.

— Именно, — согласилась Риа.

— Но у тебя есть и то и другое, — заметила Сибил, обращаясь к Риа.

— Да. Но мой отец не имеет никакого влияния при этом дворе.

— Леди Ардит говорит, что он имел бы, если бы захотел.

Замечание Катри не оставило у Риа никакого сомнения, что Макамлейды были предметом сплетен при дворе.

Риа ничего не ответила, покачав головой.

— Он и так доволен. — Она держала язык за зубами и не делала никаких дополнительных комментариев, потому что могла оказаться замешанной в дворцовые интриги и политику, которых Макамлейды предпочитали избегать.

— А как насчет леди Росс? — Сибил настойчиво пыталась отыскать хоть одну среди них, которая могла бы представлять интерес для этого германца. — У нее тоже есть связи и титул.

— Она уже обручена, — напомнила Риа, — и ей всего восемь лет.

— Это правда, что он богат. Я никогда не видела рыцаря, у которого было бы столько вассалов, — заметила маленькая леди, о которой только что говорили.

Риа удивленно посмотрела на леди Росс. «Неужели они все, даже эта девчушка, уже видели этого человека?» Она пожала плечами. Она уже столько услышала о его достоинствах, что тоже стала ждать момента, чтобы увидеть его.

— Катри, может, ты снова начнешь читать нам. Мне бы не хотелось, чтобы нас застали за сплетнями, когда предполагается, что мы должны совершенствовать наш разум.

Все заулыбались, переглянулись и захихикали. Сплетни — это было именно то, чем они занимались в те несколько утренних часов, когда леди Ардит поручала им украшать ее лучшие платья, пока одна из них читала вслух добродетельные поучения из нудной книги.

Риа тоже улыбнулась, но осталась непреклонной. Именно на нее обратится все неудовольствие и гнев леди Ардит, если их застанут за пустыми разговорами. Она была самой старшей из присутствовавших, леди Ардит почти постоянно держала при себе Исабел.

Когда леди Ардит вошла, все вверенные ей молоденькие девушки были заняты работой. Ее не так легко было провести. Ее взгляд сразу же устремился на Риа. Она была ее любимицей, и сейчас она была поглощена работой. Сибил была слишком кроткой и мягкой. Катри — слишком избалованной и капризной. Когда-нибудь леди Росс, законная графиня, станет влиятельной персоной, но пока она была еще мала. Леди Ардит полностью зависела от Исабел, которая заслуживала полного доверия, но Риа Макамлейд возбуждала ее интерес и воображение.

В то утро была и другая причина, почему ее внимание было привлечено к темноволосой дочери Лоаклей-на Макамлейда. Она внимательно оглядела красивую молодую девушку, отметив, как всегда, четкие черты ее лица, говорившие о решительности характера. Но она была очень милой. Леди Ардит приходилось следить за тем, чтобы использование имени ее отца никому не причинило бы вреда, даже тем, кто ненавидел ее и за внешность, и за ее имя.

— Риа, я хочу поговорить с тобой.

Риа грациозно поднялась:

— Наедине, моя госпожа?

— Конечно, и сейчас. — Слова были произнесены не так громко, но леди Ардит не оставляла ни малейшего сомнения в том, что все должны беспрекословно подчиняться ей.

Леди Ардит вышла из комнаты, шелестя черными юбками. Исабел отошла в сторону, когда Риа вопрошающе посмотрела ей в глаза. Девушка недоуменно пожала хрупкими плечиками.

Вздохнув, Риа последовала за леди Ардит, удивляясь, — а у нее часто находились причины для удивления, — какую ошибку она совершила, что сделала неверно. Она все усердно учила — с кем ей можно было говорить, а с кем нет, где ей позволено было ходить, а где нет. Теперь она знала, что нельзя было кататься верхом без сопровождения и никогда нельзя гулять одной по двору и вдоль стен темной ночью.

Она сдержала еще один вздох, когда вошла в спальню леди Ардит и, застыв в ожидании, стала возле двери.

Леди Ардит любезно показала ей на глубокое кожаное кресло:

— Ты можешь сесть, дитя.

Сердце Риа перестало испуганно колотиться. Она никогда не говорила «дитя», когда была недовольна. Риа послушно опустилась в кресло, юбки желтым веером раскинулись вокруг нее.

— Это не лучший для тебя цвет, Риа. — Тон был добродушный.

Улыбка мелькнула на лице девушки.

— Да, моя госпожа. И эта тесьма не очень подходит.

— Так почему же ты одела все это?

— Катри, — просто ответила Риа.

— Я вижу, — ответила леди Ардит. — Катри действительно старалась, но у нее нет чувства стиля. Не позволяй ей заставлять тебя носить то, что тебе не подходит.

— Она и не заставляла. Просто все это слишком много значит для нее, а для меня — нет.

— К счастью для Катри, предпочитаемые ею фасоны идут тебе. — Губы леди Ардит изогнулись в улыбке, но затем улыбка исчезла. — Но я позвала тебя сюда не для того, чтобы говорить о Катри.

Риа внимательно слушала и ждала.

— Ты очень милая девушка, Риа.

— Благодарю вас, моя госпожа.

Это была еще одна черта, которую леди Ардит обожала в ней. Риа Макамлейд отличала застенчивость в оценке своей внешности и беспристрастное понимание сзоего собственного характера.

— И твой отец очень богат.

Б ответ на это Риа приподняла бровь:

— Да, моя госпожа.

— И он очень могущественный, хотя он редко прибегает к использованию силы.

Теперь Риа стала очень осторожной.

— Полагаю, что это верно, моя госпожа.

— Тебе уже шестнадцать. Вне всяких сомнений, твой отец намерен найти для тебя отличную партию. — Она помолчала. — Тобою будут интересоваться и многие из тех, кому не следует этого делать, кто не подходит тебе.

— Возможно.

Леди Ардит решила быть откровенной:

— Тобой интересуется германский наемник.

Риа слегка покраснела. Она почувствовала, как забилось ее сердце.

— Я даже не разговаривала с ним, — ответила она спокойно, но уверенно.

— Я это знаю и очень довольна. Однако он пользуется расположением герцога Олбани. Когда он заговорит с тобой, а он это сделает, — сухо добавила она, — ты должна быть вежливой, но держаться на расстоянии. Веди себя сдержанно, несмотря ни на что. — Ее глаза весело блеснули, хотя слова ее были серьезны. Риа не осознавала, какой эффект оказывало на мужчин ее безыскусное, неподдельнее восхищение самыми простыми вещами. Она наслаждалась практически всем, что окружало ее, а мужчины наслаждались и восхищались ее смехом, прелестным румянцем, украшавшим ее щеки.