И что приготовил ей этот вечер? Грифф, чуть склонив голову, смотрел на запад, туда, где еще розовело небо. Меньше чем через час ее ждет нечто такое, от чего душа ее вспыхнет мириадами огней.

И больше всего ему хотелось быть рядом с ней, когда это произойдет.


В Воксхолле все было слишком помпезно, по мнению Полины. И мнение это она успела составить еще до того, как туда попала.

После высадки на другом берегу Полину еще долго подташнивало – оказывается, она страдает морской болезнью, хотя Темзе до моря далеко. Теперь им предстояло подняться по длиннющей крутой лестнице к парадному входу в парк увеселений. Чем выше они поднимались, тем громче играла музыка.

«Вот блин», – хотелось сказать Полине, но она произнесла это мысленно – уроки герцогини принесли свои плоды.

Сады ей не особенно понравились: зачем так насиловать живую природу? Все кусты имели форму правильных кубов – ни одной ветки не торчало. Деревья росли безупречно ровными рядами. По обеим сторонам садовых дорожек возвышались стройные колонны. Каждая из тропинок заканчивалась щитом с громадными живописными полотнами, но с расстояния не разглядишь, что на них изображено. Осмотревшись, Полина заметила белый павильон в форме гигантской морской раковины, в котором размещался оркестр, и поймала себя на том, что от удивления и восхищения стоит, разинув рот. Заметил и герцог: Полина поняла это по его насмешливому взгляду.

– Уже почти стемнело. Мы пойдем туда, вместе со всеми? – кивнула она в сторону оркестра.

– Пока не время.

Гриффин подхватил ее под руку и увлек с главной тропинки в сторону, в темные заросли за колоннами.

– Что вы делаете?

– Сейчас кое-что произойдет, и я хочу, чтобы мы это увидели вместе.

Приподнявшись на цыпочки, Полина принялась крутить головой.

– И чего такого особенного мы ждем?

– Вот, начинается! – Гриффин повернул ее голову в нужную сторону. – Смотрите.

Полина увидела в небе одинокий светящийся шар и зажмурилась, не поверив своим глазам, а когда снова открыла глаза, шаров было уже два.

А потом десять.

А потом… тысяча.

Сад наполнился мягким золотистым свечением, и этот струящийся поток накатывал волной, зажигая фонари то там, то здесь: красные, синие, зеленые. Затаив дыхание и задрав голову, Полина с восторгом наблюдала за таинством. Кроны деревьев зажглись бесчисленными огнями – они были на каждой ветке и мигали, словно перекликаясь друг с другом, – и продолжали зажигаться, пока все деревья в саду не покрылись разноцветными огоньками. Что-то похожее она видела в церкви на витражных окнах в солнечный день, только сейчас ночь, но все цвета были особенно яркими и насыщенными. Эти фонари были похожи на мириады драгоценных камней, свисающих с деревьев и каменной арки входа.

Полина не находила слов для выражения чувств, поэтому лишь счастливо рассмеялась, прижав ладонь к щеке.

– Как они это делают? – спросила она наконец. – Как зажигают все разом?

– Тут целая система запала, – пояснил Гриффин. – Нужно зажечь всего несколько фонарей, а дальше искра бежит по фитилю, зажигая все остальные.

– Это прямо чудо какое-то, – прошептала Полина.

– Да, – тихо вторил ей Грифф. – Я тоже думаю, что это похоже на чудо.

Завороженная красотой представления, Полина повернулась к нему лицом, но герцог смотрел вовсе не на фонарики, а на нее.

По обнаженным плечам пробежал холодок, и она инстинктивно обхватила себя руками.

– Позвольте мне, – произнес Гриффин мягко и принялся массировать, согревая, ей руки.

Его перчатки скользили по обнаженной коже словно теплое масло, но, увы, от этих усилий мурашек становилось все больше.

Взгляд тем временем ласкал ее рот.

– Возможно, мы совершили ошибку, приехав сюда.

– Нет, – убежденно возразила Полина, хотя едва слышала собственный голос за стуком сердца. – Обещаю, что все сделаю как надо.

– Халфорд!

Полина оглянулась на голос и увидела лорда Делакура, который махал им из-за колоннады.

– Давай с нами: здесь неподалеку есть отличное местечко.

– Ну вот он, этот знак, – подмигнула Гриффину Полина. – Пришла пора отработать обещанную тысячу фунтов. Готовьтесь к катастрофе.


Они вернулись на тропинку и вскоре подошли к беседке, которую облюбовала компания лорда Делакура. Грифф наблюдал, как Полина, смешавшись с толпой, шутила и смеялась, пила шампанское и с удовольствием закусывала ветчиной, нарезанной почти прозрачными ломтиками.

Грифф стоял в стороне, потягивая бренди из карманной фляжки, которую захватил из дому. Как ни печально, от правды не спрячешься: пора заводить новых друзей.

Мартин пришел со своей любовницей, певичкой из Друри-Лейн, а Делакур снова крутил роман с небезызвестной в узких кругах веселой вдовой. Несколько хорошо одетых дорогих проституток крутились неподалеку в надежде на дармовое шампанское. Не прилагая к тому никаких усилий, Полина оказалась самой приличной женщиной в их компании, так что если бы она и «нарушила этикет», высказавшись относительно недавно принятых законов о ввозе зерна, то никто не обратил бы на это внимания.

Все более или менее приличные молодые люди, некогда входившие в круг друзей Гриффина, за несколько последних лет отдалились: кто женился, кто унаследовал титул, кто занялся политикой или делами фамильных поместий. Он тоже хотел бы последовать их примеру, не обременяя себя семьей, разумеется, но трудно выйти из круга, когда являешься его центром.

– Когда ты в этом году открываешь сезон в Гранде, Хал? – спросил Мартин, одной рукой обнимая свою содержанку за напудренные плечи. – Раби не терпится повеселиться на природе. Она приведет с собой подружек, очень ласковых подружек!

Крашеная блондинка многообещающе ему улыбнулась.

Было дело, Грифф проводил в Уинтерсет-Гранже всю зиму. Имение стало первым его приобретением, как только он вошел в возраст и получил право распоряжаться своим состоянием. Несмотря на то что к тому времени у них уже было шесть фамильных поместий, ему хотелось иметь дом, который принадлежал бы только ему. У других его друзей имелись холостяцкие квартиры, но ему, герцогу, квартиры было мало: он приобрел себе целое поместье. Там за несколько лет, что прошли после окончания университета, он со своими однокашниками из Оксфорда сумел поднять загородные вечеринки на новую высоту, то есть, если быть точным, опустил до невиданных доселе глубин разврата.

Как хлебосольный хозяин, Грифф принимал у себя в имении гостей любого пошиба, но особенно благоволил дамам, поскольку находил особую пикантность в разнообразии их мастей. Спали гости преимущественно днем, а ночь отводилась для азартных игр, возлияний и прочих греховных услад плоти.

Так продолжалось из года в год, но когда в прошлом году доступ в Гранж широкой публике перекрыли, в свете пошли слухи о неплатежеспособности герцога Халфорда. То, что Гриффин оказался у разбитого корыта, разумеется, не соответствовало действительности – правдой было лишь его разбитое сердце.

– Так ты откроешь Гранж для гостей в этом году или как? – не унимался Мартин.

– Еще не решил. Может, и не открою.

– О, брось дуться, Хал. Ты просто обязан устроить нам всем праздник, да и себе заодно. Всю прошлую зиму мне пришлось просидеть в имении отца в Шропшире. Ну и скука там, должен признаться. Старик меня допек. Все уговаривает стать пастором.

– Проблемы младших сыновей от меня далеки, как ты понимаешь.

Грифф уже не боялся задеть чувства кого-то из приятелей, которые, не стесняясь его использовали. Ему не хотелось пускать их в свой дом, где устраивались многодневные пьяные оргии. По молодости во всем этом еще был какой-то кураж, но сейчас… Похоже, и терпение его, и щедрость куда-то испарились.

Или… нашелся другой объект для приложения сил и средств.

Если он и устроит открытие сезона в Уинтерсет-Гранже, то исключительно по одной причине, имя которой Полина.

Эта мысль, случайно пришедшая в голову, не желала его отпускать. Он знал, что Полина мечтает открыть платную библиотеку в Спиндл-Коув, но, возможно, это потому, что ни о чем большем мечтать не смела.

Он мог бы дать ей гораздо больше того, о чем она мечтает.

И в этот момент Полина, обернувшись, посмотрела на него, как будто почувствовала что-то, и, лавируя между набившимися в беседку кавалерами и дамами, направилась в его сторону.

– Лорд Делакур пригласил меня на вальс, – шепнула она ему, приблизившись, – а я совсем не умею танцевать, как вы знаете. Но если мне удастся споткнуться вовремя, думаю, что сумею опрокинуть чашу с пуншем, облив нас обоих. Вы дадите мне за это премию в десять фунтов?

Грифф улыбнулся.

– Двадцать.

Когда Делакур вел под руку Полину на залитую светом площадку, где в многоцветном вихре кружились нарядные пары, Гриффин с тоской смотрел ей вслед.

Нет, жениться на ней он не мог, как и ни на ком другом, зато мог позаботиться о ней, проследить, чтобы она больше никогда не знала нужды. К своим двадцати трем годам она проработала больше, чем иные за долгую-долгую жизнь. Хватит с нее. Она заслужила иную жизнь: чтобы питаться по-человечески, спать на мягкой перине, купаться в глубокой медной ванне и чтобы ей постоянно прислуживала дюжина горничных.

Делакур закружил Полину в танце. Ее легкая фигурка в розовом платье была воздушна, как мечта. Грифф надеялся, что она получает удовольствие от этого вечера, пусть даже совсем чуть-чуть. В другом, более справедливо устроенном мире у нее был бы и первый бал, и куча восхищенных поклонников. Но, с другой стороны, его восхищения хватило бы на целую дюжину поклонников: он не мог оторвать от нее глаз.

Танцоры теперь двигались ему навстречу, и Гриффин увидел ее лицо.

Проклятье!

Он узнал это выражение, и ему оно не понравилось.

Еще не успев ничего обдумать, не имея никакого плана действий, он направился к ней – вернее, ноги понесли его сами. Он должен был как можно скорее оказаться рядом.