– Так что это? – в недоумении повторил Гриффин.

– Я думаю, кепи, – предположила Полина.

– Это черт знает что! – решительно заявил герцог и направился к мальчику. – Эй ты, дай мне свою шапку.

Мальчик отшатнулся, одной рукой прижимая к голове зеленое нечто, другой закрывая лицо. Судя по всему, эта оборонительная позиция была для него привычной. Полина заметила, что он был гораздо меньше и худощавее прочих детей, и на левой скуле у него темнел синяк: наверняка его травили ребята постарше.

– Не хочешь с ней расставаться? Отлично. – Халфорд снял свою фетровую шляпу и протянул мальчику. – Держи. Предлагаю обменяться: моя в обмен на твою.

В полной растерянности мальчик стащил с головы вязаное нечто и отдал странному господину, получив взамен вполне приличную фетровую шляпу.

– Ну давай, – сказал герцог, – надень ее на голову.

Шляпа закрыла мальчишке уши, но, приподняв поля и посмотревшись в ближайшее оконное стекло, он все же смог себя увидеть. Возможно, все дело в том, что мальчик приподнялся на цыпочки… Как бы там ни было, Полина могла поклясться, что ребенок стал чуть-чуть выше.

Почему-то сердце ее болезненно сжалось.

– Как тебя зовут? – спросил герцог.

– Хьюберт. Хьюберт Террапин.

– Это они здесь тебя так назвали?

Мальчик мрачно кивнул.

– Ну, по крайней мере шляпа теперь у тебя будет нормальная, а не это безобразное зеленое изделие. Выше нос. Я знаю, что жизнь в приюте не сахар, но это не дает тебе права цеплять на голову шутовской колпак.

Герцогиня отреагировала на слова сына нетерпеливым покашливанием, и все трое продолжили путь по коридору приюта.

Полина украдкой то и дело поглядывала на герцога. Как же легко она поддавалась его обаянию! Стоило ему совершить один достойный поступок, и она уже готова сменить гнев на милость.

Нельзя же быть легковерной! – попеняла себе Полина и стиснула кулаки для большей решимости. Подумаешь, отдал несчастному мальчишке свою шляпу. Что с того? Таких шляп у герцога, поди, не меньше дюжины, так что из этого ничего не следует.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Вы не собираетесь это надеть? – спросила Полина, кивнув на зеленый кособокий колпак в его руке. – Обмен есть обмен.

Гриффин брезгливо поморщился:

– Он, должно быть, кишит вшами.

– Это исключено, – отрезала герцогиня. – Гигиена здесь образцовая.

– Не нравятся мне здешние порядки, – сквозь зубы процедил герцог. – Так нельзя поступать с людьми. Пусть они нищие, отбросы общества, но нельзя же лишать их остатков гордости.

У Полины сжалось сердце: в свертке, что герцогиня несла под мышкой, наверняка с десяток таких вот бесформенных, ни на что не годных изделий, и каждое из них – плод надежды и нерастраченной материнской любви.

Грифф, возможно, не хотел никого оскорблять, но все же его слова не могли не ранить любвеобильное сердце ее наставницы. И раны эти глубоки. Несмотря на это, никакой реакции не последовало: разве что два красных пятна появились на высоких аристократических скулах герцогини.

– Мы здесь не для того, чтобы выискивать недостатки в здешних порядках, – сказала она. – Сегодня у нас конкретная цель – посещение ясельного отделения. Идите за мной.

Ясли?

– Нет! – категорически заявил Грифф.

Герцогиня обернулась.

– Что?

– Я сказал «нет!». Есть грань, за которую я не перейду. И эта грань пролегает как раз здесь, – ткнул он пальцем в пол под ногами, – между этим местом и дверью ясельного отделения.

– Вам не нравятся младенцы, ваша светлость? – поинтересовалась Полина.

– Не особенно: шумные и назойливые создания, насколько я могу судить по своему ограниченному опыту. Полагаю, для одного визита я увидел достаточно.

– Мы почти обошли дом по периметру. Если хочешь вернуться, то кратчайший путь назад лежит через ясли, – заметила герцогиня.

Гриффин устремил на мать тяжелый взгляд.

– Я знаю, чего ты добиваешься: хочешь затащить меня туда, а потом сунуть в руки одно из этих пищащих созданий, потому что, как ты полагаешь, это заставит меня возжелать обзавестись таким же собственным. Возможно, с кем-то такой трюк и возымел действие, но, заверяю, не со мной. Я буду в карете, – бросил он через плечо и быстрым шагом пошел обратно.

– Подождите. – Полина виновато кивнула наставнице и догнала герцога. – Я пойду с вами. У меня с утра побаливало горло – не хочу, чтобы из-за меня заболел кто-нибудь из малышей.

– Мисс Симмз, вам следует остаться с моей матерью.

– Как и вам. – Полина почти бежала рядом, чтобы от него не отстать. – Вам здесь очень не нравится, да?

– Да, мне здесь не нравится.

– Вам бы надо быть чуть посговорчивее. – Полина покачала головой. – Я, кажется, начинаю понимать, что в вас так раздражает герцогиню, и вполне солидарна с ней.

– Моя семья оказывает поддержку этому учреждению со времен основания, и я не собираюсь эту традицию нарушать.

– Но вы могли бы давать больше.

– Пожалуй, вы меня убедили. Я увеличу сумму пожертвований на одежду воспитанников. Чтобы такого, – герцог брезгливо встряхнул зеленый колпак, – больше не повторялось.

– Знаете, можно обойтись и без ехидства. – Полина забрала у него колпак. – Да, эта вещь уродлива, но делали ее с любовью.

– Это? С любовью? Эта вещь – не знаю, как ее назвать, – выполнена настолько небрежно, настолько неумело, что поневоле наводит на мысль, что того, кому она предназначалась, хотели унизить. Какая уж тут любовь?..

Полина вздохнула.

– Вы не понимаете ни меня, ни свою мать. Когда я сказала, что вы могли бы давать больше, то имела в виду не деньги. Вы могли бы уделять этим детям больше времени и внимания.

Герцог покачал головой.

– Это вы не понимаете. Здешним докторам и воспитателям от меня не надо ничего, кроме вовремя переведенных денег.

– Мне кажется, они рады визитам вашей матери и не имеют ничего против… этих вещей.

Проходя через одну из комнат, они заметили в углу одинокую фигуру – это оказался мальчик, с которым они сегодня познакомились.

– Хьюберт? – удивился герцог. – Это снова ты?

Мальчик, едва переставляя ноги, подошел к ним, явно чем-то напуганный, и подаренной шляпы на его голове уже не было.

– Что стряслось с твоей новой шляпой? – поинтересовалась Полина, но можно было и не спрашивать: разбитая губа мальчика говорила сама за себя. – Старшие отняли ее у тебя, верно?

Паренек кивнул.

Оттащив Гриффина в сторону, Полина прошептала:

– Как раз об этом я и говорила. Вы могли бы кое-что для него сделать.

Грифф вскинул руки.

– Другой шляпы у меня нет.

– Да не в шляпе дело. Когда вы говорили с ним, он так на вас смотрел… Одним словом, вы произвели на него впечатление. Поговорите с ним сейчас. Дайте ему мужской совет или научите драться. Возможно, это и для вас будет полезно. Время от времени нам нужно чувствовать, что мы кому-то нужны.

Гриффин тоскливо посмотрел на дверь.

– Мисс Симмз, вы, похоже, забыли, что я нанял вас, причем нанял для того, чтобы вы развлекали мою мать, а не давали мне советы.

– Ну что ж, тогда считайте, что совет – это бонус.

Господи, да ее наглость не знает границ!

– Вы обладаете огромным влиянием, – как ни в чем не бывало продолжала нахалка. – И дело не только в вашем титуле или деньгах. У вас редкий дар убеждать: можете заставить человека поверить в себя, если захотите, или, напротив, почувствовать себя никчемным мусором.

Как ей объяснить? Он хотел помочь пареньку, действительно хотел, но только сейчас никакие слова ободрения и поддержки не шли на ум. В этом месте ему очень-очень плохо, словно ему распороли грудь и по обнаженному сердцу топают все эти маленькие детские ножки…

– Сожалею, но у меня нет на это времени.

Его тон не предполагал продолжения дискуссии, и тогда она изо всех сил врезала ему кулаком под дых, да так, что он чуть было не испустил дух.

– Хьюберт, – сказала Полина, глядя при этом прямо в глаза своему ошеломленному нанимателю, – поскольку его светлость не может уделить тебе время, драться буду учить тебя я.

– Мисс Симмз, вы что, не в своем уме?

– О, напротив, разумна, как никогда. – Она зубами стянула перчатки и бросила на скамью. – Что, вы не собираетесь дать мне сдачи?

– Вы прекрасно знаете, что я никогда не причиню боль женщине.

– Ах, оставьте! Вы делаете это мастерски. – Она ударила его под ребра и проворно отскочила.

Ясно как день, что мисс Симмз на него зла, и совсем не из-за шляпы или воспитанников приюта. Грифф с радостью предоставил бы ей возможность колотить его и дальше, но продолжать эту дискуссию сейчас не мог и потому взметнул руки кверху.

– Сдаюсь!

– Э нет, еще не время. – Она перекрыла ему путь к отступлению. – Если у вас не хватает духу нанести мне физический удар, то вы уж точно знаете, как можно отплатить иначе: унизить, например, оскорбить или помянуть добрым словом моих родственников. Или… да, вот еще что: достаточно просто поаплодировать – так, как умеете только вы!

– Так вот в чем дело? – Он прищурился. – Это все из-за того, что я помешал вашему триумфу? Смазал впечатление от шутовского представления с бокалами?

– Нет, ничего подобного! – воскликнула она запальчиво, но сразу же исправилась: – Впрочем, отчасти да: вы хотели сделать мне больно, и вам это удалось.

– У нас с вами договор, мисс Симмз, забыли? Вы согласились провалить ту миссию, что пыталась возложить на вас моя мать, и я обещал вам щедро за это заплатить. Мне казалось, вам нужны деньги.

– Да, но…

– Если условия нашей сделки вас больше не устраивают, я могу отправить вас обратно в Суссекс.

– Я готова терпеть унижения от этого вашего высшего общества, но не от вас или ваших домочадцев: глумиться надо мной я не позволю.

– Ну, тогда считайте, что получили дополнительный бонус.

– Ах вы…