— Вы не можете так скоро нас покинуть! — вмешался сэр Лэнгдом, когда Сирена прощалась с бароном и баронессой. — Вечер в самом разгаре, и вы всего лишь один раз удостоили меня чести танцевать с вами. Ну, пожалуйста, останьтесь еще хоть немного.

Хотя слова Стефана звучали вежливо, в них угадывалось скорее требование, чем просьба.

Краешком глаза Сирена заметила, как Риган вывел Камиллу на середину зала для кадрили. Внезапно испанка улыбнулась и, решившись, взяла сэра Лэнгдома за руку.

— Ну хорошо, последний танец! — ласково проговорила она, заглядывая в его красивое, хотя и несколько грубоватое, как бы рубленое лицо.

Стефан Лэнгдом был высоким мужчиной пятидесяти пяти лет, выглядевшим, однако, лет на десять моложе. Его манеры отличались необыкновенным изяществом, и двигался он с грацией атлета. «Дамский любимчик, сердцеед», — подумала Сирена. Во время танца она пристально изучала партнера. Его чуткость к веяниям капризной моды не вызывала сомнений. Свою кипенно-белую рубашку и строгий серебристо-серый камзол он носил с достоинством, но без чванства. Вкус, похоже, редко ему изменял. Он не старался, как очень многие в последнее время, украсить себя непомерным количеством бриллиантов; драгоценностей на нем вообще не было, за исключением рубиновой булавки для галстука и незатейливого, почти простенького кольца из оникса на среднем пальце правой руки.

В серых глазах Лэнгдома поблескивали теплые золотистые огоньки, особенно когда он хвалил Сирену. Губы у него были мягкие и полные, но ничуть не женственные. Напротив, они довольно решительно и даже резко обозначались под аккуратно подстриженными серо-стальными усами, которые были на тон темнее волос на голове, все еще густых и крепких. В руках чувствовалась сила и сноровка галантного кавалера. Сэр Стефан Лэнгдом был весьма искушен во всем, что касается поведения человека в светском обществе, и поэтому рядом с ним Сирена не ощущала никакой неловкости.

— Вы позволите мне как-нибудь показать вам наш старый добрый Лондон? — осведомился он, крепко обняв партнершу за талию. — Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем отвезти вас в Уайтхолл и щегольнуть там перед королевским двором или же предпринять небольшую экскурсию в Сент-Джеймский парк.

— О, мне очень бы этого хотелось, сэр Лэнгдом, — улыбнулась Сирена в ответ.

— А кстати, почему бы нам не перейти на менее официальный тон? Меня зовут Стефаном.

— Ну, значит, так тому и быть! А вы, пожалуйста, зовите меня просто Сиреной.

— Сирена? В высшей степени подходящее для вас имя. Однако, что значит этот скрытый огонь в ваших прекрасных глазах? — спросил Стефан игриво.

Сирена потупила взор, не желая обнаружить восторга, в который привел ее собственный план, только что сложившийся в уме.

— О, я не хотел вас смутить. И все же мужчина может легко утонуть в этих изумрудных глубинах. Впрочем, уверен, что я не первый, кто говорит вам об этом.

— Нет, не первый, — застенчиво ответила Сирена, — но женщинам всегда приятно слышать подобные комплименты.

Кадриль закончилась, музыка отзвучала, и недовольное выражение лица сэра Лэнгдома немало позабавило Сирену.

— Я надеялся, что музыка будет звучать вечно, — сипло пробормотал он.

Эту фразу сеньорита Кордес назло себе нашла обворожительной. Стефан мягко взял партнершу под руку и проводил к Тайлеру. Однако, как ни мягко было это прикосновение, ощущение крепкой собственнической хватки осталось даже после того, как старик отнял руку.

— Уверен, что вы позволите мне как-нибудь вас навестить, — сказал он, поднося к губам ее тонкие аристократические пальцы.

— Пожалуйста, сделайте одолжение, сэр Лэнгдом! О, простите… Стефан, — поправилась Сирена. — Надеюсь в скором времени вас увидеть. Однако вы должны меня простить теперь — просто потому, что я очень устала и вынуждена просить Тайлера проводить меня домой. Барон, баронесса, — сказала она родителям молодого человека, — не знаю, как выразить свою благодарность за тот теплый прием, что вы мне оказали, И вам, баронесса, в особенности. За те хлопоты, что были связаны с покупкой и обустройством моего нового дома. Вы должны позволить мне ответить взаимностью на ваше гостеприимство, и как можно скорее.

Баронесса Синклер тепло улыбнулась. Ей искренне нравилась эта молодая красивая испанка и льстило то обстоятельство, что Тайлер также ею заинтересовался.

— Конечно, дорогая, — сказала она по-матерински нежно. — Могу себе представить, какое тяжелое испытание выпало сегодня на вашу долю. Однако вы понимаете, что с этим, увы, ничего нельзя было поделать.

По интонации баронессы и выражению ее лица Сирена догадалась, что леди Хелен пытается таким образом извиниться за присутствие Камиллы и Ригана на вечере.

— Однако, — продолжала баронесса, — мне приятно, что вы теперь можете назвать меня и моего супруга в числе своих ближайших друзей, ведь — да будет вам известно — Лондон очень странный город, — в ее голосе явственно прозвучало нечто вроде предостережения. — Пожалуйста, ни о ком не судите по внешности. Есть много таких людей, которые в той или иной степени приемлемы и терпимы в наших светских салонах, но которых совершенно нельзя выносить в других обстоятельствах…

ГЛАВА 13

Как только Тайлер удалился, Сирена бросилась на задний двор, к конюшням. Накинув плащ, чтобы не озябнуть на холодном и влажном воздухе, она постучалась в дверь к Якобу, желая разбудить старика. С затуманенными спросонья глазами он открыл дверь и, увидев госпожу, насторожился.

— Что случилось, капитана?

— Ничего, Якоб. Просто я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня. Нечто такое, о чем мне не хочется просить кучера.

— С удовольствием, капитана, но что именно?

— Я хочу, чтобы ты приготовил экипаж и отвез меня в одно место. И захвати с собой одеяло. Не могу обещать, что поездка будет короткой.

— Есть, капитана! — повиновался старик, не задавая лишних вопросов. — Я сейчас, вы только позвольте мне надеть… штаны.

— Хорошо, но поторопись, — рассмеялась Сирена. — И старайся не шуметь. Не хочу, чтобы весь Лондон знал, что я собираюсь делать.

— Есть, капитана, — улыбнулся Якоб, закрывая дверь, чтобы приготовиться ко всему в тишине и уединении. Старый моряк, какое бы дело Сирена ни затевала, был с ней покладистым и сговорчивым. Интересно, падал ли так свет луны или действительно в глазах госпожи вновь вспыхнули прежние искры?..

Якоб направлял экипаж в точности по тому маршруту, который указывала его капитана. Отчасти сопровождаемая удачей, отчасти благодаря собственной настырности она сумела выведать у Тайлера адрес Ригана и точное местоположение его дома на Лайм-стрит. Густой туман несколько рассеялся в холодном ночном воздухе, а кроме того, факелы, горевшие неровным светом на перекрестках, позволяли прочесть названия улиц на указателях. Следуя по уже знакомой Темз-стрит, они обнаружили офис Ригана у холма Святого Дунстана, потом взяли немного влево, в восточном направлении, и далее, миновав еще шесть-семь кварталов, выехали на Лайм-стрит.

Найти дом оказалось значительно труднее, но Якоб снял один из фонарей с кареты и, осмотрев несколько фасадов, нашел то, что им было нужно.

— В точности, как вы сказали, капитана, но, судя по его виду, в доме никого нет.

— Вот и хорошо. Значит, мы не опоздали. Открыть замок — это я оставляю тебе, Якоб. Как думаешь, справишься?

— Обязательно, причем, когда я закончу, не будет никаких следов того, что к нему прикасались. Но прежде чем я этим займусь, не хотите ли вы мне сказать, в чей дом мы вламываемся?

— Если только ты сохранишь тайну. Это дом Ригана. А теперь ступай. Да пошевеливайся: не хочется, чтобы нас поймали с поличным, а еще я должна оказаться внутри до того, как Риган вернется.

Не говоря больше ни слова, Якоб запустил руку под кучерское сиденье и извлек оттуда несколько весьма характерных инструментов.

— Среди них есть очень стоящие, работают безотказно, — прошептал он, тревожно озираясь по сторонам и готовясь к худшему — встрече с констеблем. Впрочем, спустя пару минут все уже было готово.

— Порядок, моя капитана! Входите скорей и быстренько закрывайте за собой дверь. Никто не сможет сказать, что в доме взломан замок. Хотите, чтоб я пошел с вами? — спросил старик, исполненный страха за свою госпожу.

— Нет, Якоб, я же говорила тебе, что ночь вряд ли будет короткой. Просто подай экипаж чуть вперед по улице и жди меня там. Если все пройдет в соответствии с планом, то до утра я останусь здесь.

Сирене показалось, что даже в темноте она видит, как старик залился румянцем.

— Ну да, именно поэтому ночь и будет длинной, — проговорила она нетерпеливо. — Но не думай, что я сомкну глаза прежде, чем мы окажемся в полной безопасности, у себя дома, — последовало обещание. — Кроме того, лучше тебе вообще не спать, учитывая местные нравы. Готова поклясться, что если человек закроет тут глаза хоть на минуту, то все эти разбойники запросто сопрут прямо из-под него кровать, не говоря уже о таких сокровищах, как пара лошадей и карета.

Сирена прокралась в дом, погруженный во мрак. Ее руки дрожали, сердце от волнения билось где-то у горла. Глаза, уже немного привыкшие в темноте за время путешествия в экипаже по ночному городу, легко разглядели лестницу, и Сирена осторожно поднялась наверх. До того как она пробралась сюда, ей почему-то ни разу не приходило в голову, что экономка Ригана может жить прямо у него в доме. Что за мерзкая суматоха поднялась бы, очнись та в своей постели под взглядом постороннего человека! Дрожь пробежала по телу Сирены, и, затаив дыхание, она одним махом одолела лестничный пролет.

Идя по верхней площадке, испанка скоро наткнулась на спальню хозяина. Она сразу догадалась, что комната должна принадлежать Ригану, — по запаху лавровишневой воды и слабому, но едкому аромату его тонких сигар. Торопливо, чтобы не переменить решения, Сирена сбросила с себя одежду и сорвала покрывало с кровати. Нагая, вся дрожа от страха и в то же время сладкого ожидания, она скользнула под одеяло и затаилась, моля Бога, чтобы Риган пришел поскорее.