Элоиза Джеймс - Пленительные наслаждения

– Так о чем мы будем беседовать, Габби?

– Об осуществлении брачных отношений, – пролепетала Габби, споткнувшись на последних двух словах.

– Тебя беспокоит, годен ли я для этой задачи?

– Нет! Я не об этом.

Он встал и прошел к окну, встав к ней спиной. Уже стемнело, и свет, падающий из окон, оставлял внизу желтые полосы, похожие на пальцы. Пора подстригать розы, рассеянно подумал он.

– Габби, я вполне понимаю твое желание расторгнуть брак. За это время у тебя была возможность взвесить последствия.

Она осталась безучастна к его словам.

– Никто тебе и слова не скажет, если ты аннулируешь наш брак, – продолжал Квил. – Честно говоря, меня не волнует, будет у меня наследник или нет. Я дам указания Дженнингсу, и он начнет процедуру немедленно.

Ответа опять не последовало. Тогда Квил неохотно повернулся.

Габби смотрела на него сердитыми глазами.

– Ну, что же ты молчишь? – Он сохранял спокойно-вежливый тон. – Я не вижу причины считать это неприятным разговором. Ведь мы друзья, как ты недавно сказала.

– В таком случае я требую, чтобы ты не расхаживал, как трагический актер на сцене, а вернулся в свое кресло! – вскричала Габби, вскидывая подбородок. – Я намерена вести серьезный разговор, Эрскин Мэтью Клавдий!

Квил невесело улыбнулся:

– Если ты внимательно слушала завещание, то наверняка запомнила слова моего отца о том, что детей у меня не будет. Вот и весь разговор. – С этими словами он отошел от окна и сел в кресло, чувствуя, как сердце превращается в холодный ком.

– Говоря о серьезном разговоре, я подразумевала другое. Я хочу сказать, что… прежде чем мы…

Квил молча ждал, когда она доскажет. Габби поняла – он не собирается ее выручать.

– О, я не могу произносить вслух такие слова! – воскликнула она в отчаянии.

Не успел он пошевелиться, как она соскочила с кресла и села к нему на колени, обвив его рукой за шею.

Он очень удивился, и Габби почувствовала, как дрожь пробежала по его телу. Затем он откинулся назад и расслабился. Она прислонилась к его плечу и отвернула голову, чтобы не видеть его лица. Так будет значительно легче говорить.

– Во-первых, – начала она, – я хочу, чтобы ты оставил свои нелепые предположения относительно моего желания расторгнуть брак. Иначе я когда-нибудь тебя поколочу. Я это предвижу, учитывая твою склонность к скоропалительным выводам. – Габби сделала паузу и добавила мягко: – Ты ведь не дурачок какой-нибудь, чтобы говорить чушь. Во-вторых, – продолжила она, – я особо хочу подчеркнуть, если мы сегодня совершим наши брачные отношения, могут сорваться проводы твоей матери. В-третьих… – Она не могла припомнить свой третий пункт. Близость Квила сбивала ее с мысли. От него так замечательно пахло! Это был неповторимый мужской запах, не поддающийся определению, перекрывающийся ароматом мыла и крахмалом чистого белья. – В-третьих, – повторила она торопливо, – я думаю, что наш брак будет успешным, если мы придем к пониманию.

– К пониманию, – эхом повторил Квил. Он чувствовал себя сраженным, как будто ему нанесли три или четыре сильнейших удара в солнечное сплетение. – Габби, ты всегда говоришь то, что думаешь?

– Нет, – ответила она, помедлив. – Хотя сейчас я признаюсь в этом только потому, что ты мой муж. И потому, что дома меня считали фантазеркой.

– Ты можешь обманывать кого угодно и сколько угодно, но только не меня. – Квил сжал ее в объятиях. – Но разве это не твой дом?

– М-м-м, – промурлыкала она, погладив его плечо. – Пока еще нет.

– А что сделает этот дом твоим? – спросил Квил.

Габби посмотрела ему в глаза.

Он почувствовал безумный жар, словно спину пронзила молния.

– Хорошо. – Квил осторожно переместил Габби, чтобы дать отдых своей ноге. – Какое такое понимание нам нужно? Предупреждаю тебя, если ты заставишь меня ждать еще один день, я за себя не ручаюсь. Тогда пеняй на себя.

– Не сердись. Все, что я предлагаю, – это выяснять по мере необходимости, отчего возникает твоя головная боль, и соблюдать предосторожности. – Габби загнула палец. – Итак, мы установили, что не от поцелуев.

– Что правда, то правда, – пробормотал Квил, целуя жену в макушку.

– Когда ты ласкаешь мою грудь, мигрени тоже не бывает. Так что тогда ее вызывает? – Габби смотрела на него с выжидательным интересом. – Если мы будем знать, что именно ее вызывает, мы сможем просто избежать этого конкретного действия.

Квил был в полной растерянности.

– Габби, – медленно выговорил он, – ты сколько-нибудь представляешь, как это происходит?

– Почти нет, – тотчас ответила она. И покраснела. – Я знаю, ты собираешься смотреть на меня. Это вызывает головную боль?

– Никогда. – У Квила началась какая-то странная трясучка, как будто смех застрял у него в костях и никак не мог вырваться наружу.

– Что ты удивляешься! – Габби прищурила глаза. – Я же говорила тебе, моя мать умерла в родах. Кто мог мне рассказать об этом? Слуги в доме отца были очень осторожны, а он сам просто свирепел, когда речь заходила о женском сладострастии.

– Женское сладострастие! Мужское сладострастие! Какая разница? То и другое, попросту говоря, похоть.

– Женщины – это порождение дьявола, – назидательно изрекла Габби. – Они существуют для того, чтобы вводить мужчин в грех.

– И ты тому прекрасное свидетельство. – Квил пристально посмотрел на жену и с облегчением отметил слабую улыбку на ее лице. Руки неудержимо тянулись к лифу ее платья. Он скользнул пальцами к ней в подмышки. – Ты можешь ввести меня в грех в любое время, Габби.

– Думаю, что да, – просияла она. – Мой отец всегда говорил, что у меня грешное тело моей матери. Естественно, я никогда не делилась с ним своими мыслями, но про себя думала – может быть, это как раз полезное наследие.

Квил рассмеялся и принялся ловко расстегивать перламутровые пуговки у нее на спине. Габби попыталась отодвинуться, но быстро поняла, что с серьезным разговором опять ничего не получится.

– Габби… – Квил запнулся, устрашившись своего хриплого голоса. – Бывают минуты, когда любые разговоры не нужны. Сейчас одна из таких минут. – Он подхватил ее на руки, чтобы отнести на кровать, занавешенную прозрачным шелком.

Эмили Юинг вдруг ощутила, как сильно ей не хватает Люсьена Боша. Она даже испугалась, сделав это открытие. С того памятного вечера, когда они были у леди Фестер, прошло более трех недель. Последние четыре раза Эмили наперекор своему желанию отказывалась принять мистера Боша. Каждый раз она внушала себе, что должна заниматься воспитанием Фебы, а не собственными свиданиями. И в своей колонке, посвященной балу, она не упомянула ни о модном платье из янтарной итальянской ткани, ни о французском маркизе, отказавшемся от титула.

На ее несчастье, Бартоломью Хизлоп, разнюхав о ее появлении на балу вместе с мистером Бошем, решил, что и ему должно быть оказано то же внимание. Этим утром он явился к ней в облегающих светло-желтых панталонах. Они были ему настольно тесны, что доставляли явное неудобство. Разве можно сравнивать его с мистером Бошем! Но даже если бы она не встретила Люсьена, ей не хотелось бы показываться с Хизлопом на публике, а уж теперь тем более. «Слишком поздно, слишком поздно», – тупо повторяла она про себя. Элегантный и опытный, мистер Бош так ее очаровал, что она уже была готова сдаться на его милость. Однако сейчас действительность оказалась суровой и холодной, столкнув ее лицом к лицу с наглым, похотливым развратником.

– Я хочу, чтобы завтра вы пошли со мной в парк. Днем намечается запуск воздушного шара. – В тоне Хизлопа явственно слышались капризные нотки.

– Боюсь, что мне придется отказаться от приглашения, – сказала Эмили. – Я не могу позволить себе подобные экскурсии. Днем я пишу. – Она с запозданием поняла, что сыграла ему на руку.

– Прекрасно! – возликовал он. – В таком случае мы вместе проведем вечер. Интимное свидание вас взбодрит. Мы пойдем в театр или в Воксхолл.

Эмили только собралась отклонить предложение, как Хизлоп тут же надул губы.

– В противном случае я не стану вам больше помогать, миссис Юинг. – С этими словами он приложил короткий, как обрубок, палец к лежавшей на столе стопке писчей бумаги. – Я трачу свое время, собирая эту информацию. Так что, quid pro quo [14], как говорят юристы. – Он упреждающе поднял руку. – Даю вам время подумать. Надеюсь, вы согласитесь. Я ухожу с этой мыслью. – Хизлоп плотоядно посмотрел на Эмили, скользнув взглядом по ее груди. – Имейте в виду, – отчеканил он, – на бал к графине Стрэтмор приглашены самые модные люди. Я нужен вам, – добавил он с неприятным смешком, – а вы нужны мне, миссис Юинг.

Ее замутило. И как только за мистером Хизлопом закрылась дверь, она прижала руки к животу. Если в эти дни она почти ничего не ела, что там могло проситься наружу? Она опустилась в кресло, стараясь не заплакать. Когда дверь снова распахнулась и в кабинет весело вбежала Феба, Эмили даже не вздрогнула.

– Мама, мама! Мы с Бекки только что были у Кази-Рао. Миссис Мэлбрайт собирает чемоданы!

– Собирает чемоданы? – переспросила Эмили, пытаясь сосредоточиться и придать лицу заинтересованное выражение.

– Да. Они уезжают. Ты должна сообщить мисс Габби, как только она вернется в Лондон. Миссис Мэлбрайт побоялась написать ей письмо.

– Почему они уезжают?

– Потому что какие-то люди хотят отправить Кази обратно в Индию. Да-да, – кивнула Феба, и ее синие глаза округлились от страха. – Они начнут вытаскивать его из дома, мама. Вокруг будет много незнакомых людей. А Кази не может разговаривать с чужими!

– Куда миссис Мэлбрайт увозит Кази?

– К жене своего брата, в Девон. Миссис Мэлбрайт рассказала только мне, мама.

– Она правильно сделала, что доверила это тебе, дорогая. – Эмили прижала к себе маленькое тельце девочки. Нужно сделать все возможное, чтобы оградить Фебу от презрения изысканного общества. Следовательно, придется проститься с обаятельным Люсьеном Бошем. И расстаться с наглым мистером Хизлопом.