Сейчас ей хотелось защитить Калеба. Такое чувство не возникало в ее душе с тех пор, как мальчика избил плетью Блэкхарт. Юнга был наказан за то, что хотел вылечить Сирену и возродить в ней желание жить. И вместо того чтобы отплатить ему за преданность, она вовлекла его в свой новый план отмщения менееру ван дер Рису, план довольно рискованный для ребенка. Возможно, было бы лучше рассказать правду менееру ван дер Рису, сообщить ему об Исабель, о дяде и просить его помочь ей вернуться в Испанию. И тогда Калеб был бы в безопасности: она смогла бы забрать его с собой и дать ему все, что необходимо молодому человеку.

Сирена шумно вздохнула. Что за мысль пришла ей в голову? Просить помощи у ван дер Риса! Разве она забыла, что пиратское нападение на «Рану» именно на его совести, а значит, смерть Исабель и дяди Хуана тоже?

Возможно, этот высокопоставленный голландец сам запланировал нападение на корабль. Скорее всего, он не имел желания жениться на испанке, а пока Исабель была жива, он был связан словом чести. Но его прельщало приданое (получить сундуки с золотыми монетами было слишком заманчиво). Поэтому он и приказал встретить их в море, всех на борту убить, а золото и корабль захватить!

Как, должно быть, он расстроился, узнав, что сеньорита Кордес с братом найдены живыми на полузатонувшей «Ране». Сирена улыбнулась, представляя изумление менеера. Должно быть, сейчас он размышляет, что случилось с Блэкхартом и его командой, где сейчас Блэкхарт, как двоим Кордесам удалось избежать смерти?

Она с удовольствием посмотрит на белокожее хитрое лицо ван дер Риса — так Сирена представляла всех голландцев.

Повозка остановилась у главного входа двухэтажного дома с белыми колоннами и массивными резными дверями. Территория вокруг дома выглядела тщательно ухоженной, даже в этот момент несколько садовников трудились, обрезая ветки кустов и деревьев и пропалывая яркие цветники. Запах специй и цветов наполнял воздух, экзотические птицы звонко щебетали на деревьях. И дом, и территория вокруг — все говорило о гордости хозяина за свое гнездо. Много средств и труда было вложено в это приобретение ван дер Риса. В темно-красном камне, которым были выложены ступеньки крыльца, Сирена узнала розовый мрамор, привозимый из Китая. В Европе из этого камня изготавливали ювелирные украшения, считавшиеся очень красивыми и дорогими, а здесь, на Яве, влиятельный представитель голландской Ост-Индской компании использовал его для ступенек крыльца своего дома!

Калеб и Лин Фу помогли девушке сойти с повозки. Когда китаец повернулся, чтобы снять багаж, мальчик бросился было помогать ему, но Сирена остановила:

— Нет, братишка, — прошептала она, — ты уже не юнга на корабле. Ты — Калеб Кордес, сын крупного судовладельца. Помни, что у тебя есть слуги, которые выполнят все твои желания.

Мальчик покраснел: еще не вошел в дом ван дер Риса, а уже совершил ошибку! «Нужно быть более осмотрительным и осторожным», — подумал он. Новая роль ему давалась с трудом: Калеб чувствовал себя в ней неловко, не в своей тарелке. «Как должен вести себя сын богатого судовладельца?» — то и дело задавался он вопросом.

Вздохнув и пожав плечами, он подошел к Сирене. Они ждали на прохладной, затененной веранде, пока кто-нибудь ответит на умышленно тихий стук сеньориты в дверь.

Мальчик чувствовал ее состояние, хотя Сирена ни словом, ни взглядом не дала понять Калебу, что возмущена этой неприветливой встречей. Ощущение было такое, словно она нищая, просящая милостыню. Казалось, что сейчас эти богатые двери распахнутся и высокомерный слуга, глядя сверху вниз, заявит, что нищих принимают с черного хода.

Сирена протянула руку, чтобы постучать во второй раз, но в этот момент дверь широко распахнулась. На пороге стояла запыхавшаяся девушка лет семнадцати. Она испуганно переводила взгляд с Сирены на Калеба и вся дрожала, отчего свободное цветное платье, свисавшее с ее плеч, трепетало. Затем, казалось, придя в себя, она повернулась на каблуках и побежала в зал.

— Юфрау! Юфрау приехала!

В конце зала послышался какой-то шум, потом звук громкого шлепка и приглушенное рыдание.

Высокая, статная женщина с седыми волосами, уложенными на голове в высокую корону, вошла в зал и быстро направилась к прибывшим с выражением испуга на лице и плотно сомкнутыми губами.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, юфрау! — улыбнулась она, показывая белые зубы. — Проходите в дом. На улице такая жара. Проходите, пожалуйста. Я — фрау Хольц, экономка менеера. Входите, — повторила она с сильным немецким акцентом.

Сирена с Калебом вошли в прохладный зал, и фрау Хольц быстро закрыла за ними тяжелые двери.

— Мы стараемся, чтобы в доме не было жарко, — объяснила она, как будто вошедшие были маленькими, глупыми детьми, не понимающими, что двери нужно держать закрытыми.

Целая группа слуг, включая и плачущую молодую девушку, появилась в просторном зале с каменными полами.

Фрау Хольц строгим голосом сказала:

— Эта глупая девчонка будет уволена, юфрау. По ее вине вам пришлось ехать из деревни в грузовой повозке. Она не способна правильно выполнять распоряжения! Разве новая хозяйка дома должна ездить в грузовой повозке? В Батавии на причале стоит лодка, специально подготовленная для вашей встречи. Эта идиотка, — воскликнула экономка, указывая пальцем на дрожащую девушку, — все перепутала! Даже сейчас менеер находится на берегу, готовясь встретить вас. Ах эти ленивые слуги! Будьте уверены, юфрау, эта девушка будет уволена, как только менеер узнает, что она натворила.

Сирена взглянула на молоденькую служанку с кожей цвета меда и почувствовала к ней жалость. Кроме того, ее нисколько не испугала властность фрау Хольц. Было очевидно, что дом ван дер Риса находился в руках этой женщины. По всей видимости, она управляла домом много лет и тайно была недовольна вторжением новой «мефрау»[6]. Больше из-за упрямства, чем из желания утвердить свои права, Сирена оказала:

— Я не хочу, чтобы девушку увольняли. Разве такое важное поручение можно было давать ребенку? Согласитесь, фрау Хольц, что вам следовало бы самой заняться этим.

Челюсть у экономки отвисла. Фрау Хольц пыталась найти нужные слова, но Сирена заговорила прежде, чем та собралась с мыслями.

— Я хочу, чтобы меня немедленно провели в мою комнату. Мой брат также нуждается в отдельной комнате и чистой одежде, пока для него не приготовят новый гардероб.

— Да, юфрау. Я прослежу за этим сама, — сказала экономка, кивнув в сторону широкой изогнутой лестницы.

— В том нет необходимости, фрау Хольц, — холодно заметила Сирена. — Девушка, которую вы находите такой неумелой, вполне справится с этим. Думаю, что она даже может быть моей горничной. Наверняка она легко всему научится, если обращаться с ней по-доброму!

Фрау Хольц отступила в сторону, давая Сирене и Калебу пройти наверх. Поднимаясь по лестнице, они услышали голос экономки, холодно обратившийся к девушке:

— Что ты стоишь, Джулия? Юфрау хочет, чтобы ты прислуживала ей. Проводи юфрау и покажи ее комнату, а также комнату молодого сеньора. Я пришлю сейчас к нему Питера для услужения.

Фрау Хольц произнесла все это так отрывисто и мрачно, что Сирена пожалела о своем поступке, подорвавшем авторитет экономки. Джулия, как ее назвала фрау Хольц, напутала, плохо выполнила свою работу и, если быть справедливой, вполне заслужила выговор. И теперь, после того как Сирена вступилась за девушку, их отношения могут осложниться.

Но когда Джулия приподняла подол своего свободного цветастого платья, чтобы подняться по лестнице, экономка заговорила снова — на этот раз голос ее был мягче и добрее:

— Джулия, юфрау была настолько великодушна, что простила тебе твой промах, из-за которого ей пришлось испытать столько неудобств. Ты должна хорошо ей прислуживать и быть преданной.

Обернувшись, чтобы посмотреть на фрау Хольц, Сирена удивилась, увидев смягчившееся выражение лица этой женщины. Лицо Джулии светилось, черные глаза радостно сверкали, и она улыбалась экономке. Поняв, что ошиблась в фрау Хольц, Сирена мгновенно почувствовала раскаяние. Оказывается, несмотря на строгое обращение, эта женщина справедлива и добра к слугам. Она была выше мелочных придирок. И Джулия, и другие слуги явно знали об этом и уважали требовательную экономку.

* * *

— Юфрау, здесь гораздо прохладнее, — заметила Джулия, вводя Сирену в апартаменты, предназначенные для будущей хозяйки.

Все стены были задрапированы тонкой шелковой тканью: по неравномерно расцвеченному фону, колеблющемуся от светло-голубого до насыщенного индиго, рассыпан расшитый золотой нитью рисунок — гранаты и диковинные птицы с фантастическим опереньем. На полу лежали толстые ковры. Занавеси на окнах были из прозрачного светло-голубого шелка, и свет, струившийся сквозь них, создавал впечатление, будто вся комната — мягкое светло-голубое облако.

— Вы хотите принять ванну? — спросила Джулия, стоя за спиной Сирены и расстегивая пуговицы черного бумазейного платья.

— Да, конечно. Ванна — это то, что мне сейчас необходимо. Но прежде, чем ты пойдешь подготавливать ее, скажи мне, где находится комната брата.

— Внизу, через зал — налево, юфрау. А сейчас я займусь ванной. Менеер скоро захочет встретиться с вами, — Джулия опустила глаза, — я опозорила менеера перед его будущей женой. Он будет очень сердиться на меня.

— И будет совершенно прав, — строго заметила Сирена, решив подкрепить авторитет фрау Хольц. — Но я уверена, что, если ты пообещаешь хорошо прислуживать мне, он будет справедлив к тебе. А теперь быстрее приготовь воду для ванны.

— Хорошо, я сейчас принесу воду. Потом вы сможете отдохнуть. Менеер ждет юфрау к ужину. Я слышала, что он заказал особенно хороший ужин!

Сирена побледнела, услышав стук в дверь. А что если это менеер ван дер Рис?! Сейчас она совсем не готова встретиться с ним! Только не в таком виде!