Лорен Смит - Плененные страстью

Взгляд Годрика переменился.

– Взять тебя силой? Эмили… Может быть, ты и дрожишь сейчас и сбита с толку, но это из-за желания, а не от страха. Бланкеншип никогда не смог бы возбудить в тебе те чувства, которые ты теперь испытываешь.

Она знала, что это было правдой.

– Я хочу видеть рядом с собой человека, который читал мне «Одиссею» сегодня днем. – Ее голос смягчился. – Обрети его вновь, и я передумаю.

Глаза герцога были как листья английской розы.

– Во мне есть темная сторона, с которой я не всегда могу бороться. – Голос мужчины звучал чуть громче шепота, словно он сам не до конца понимал себя.

Эмили сообразила, что до него можно достучаться.

– Я не прошу тебя стать святым, Годрик. Я прошу о времени… Времени, чтобы и я, и ты поняли, что мы значим друг для друга и чего хотим.

Он разжал руки и наконец отпустил ее.

– Как так получается, что ты в столь юном возрасте уже такая мудрая?

– Меня воспитали два любящих родителя, которые дали мне отличное образование.

– Значит, теперь ты корректируешь бóльшую часть из того, о чем солгала?

– Да, я замечательно образована. Я бегло говорю по-гречески и на латыни. Ты не знал о латыни, потому сообщаю это сейчас, во избежание недоразумений. Я езжу на лошадях всю свою жизнь, и я отлично плаваю.

Услышав откровения Эмили, Годрик удивленно замер.

– Кстати, об этом… Может быть, я притворился, что тонул в озере. – Он ожидал, что она рассвирепеет, но девушка этого не сделала. – Ты знала?

– Твой пыл сразу после того, как ты пришел в себя, вызвал у меня подозрения. Тот, кто недавно тонул, обычно не такой энергичный. – Она, вздохнув, отошла назад, чтобы сесть на край его кровати.

Годрик подошел и присел рядом, затем без всякого подтекста провел рукой по ее ладони и переплел их пальцы. Подняв соединенные руки, прижал их к своей груди. Это не было попыткой искусить ее. Каким-то образом посредством таких признаний они достигли своего рода взаимопонимания.

– Поспишь со мной сегодня? – попросил он.

Эмили уже начала качать головой, но он добавил:

– Нет. Просто поспи, ничего больше. Побудь рядом, и все. Я хочу слушать твое дыхание, чувствовать твою теплоту. Пожалуйста…

Слово «пожалуйста» дрогнуло на его губах, и Эмили кивнула в знак согласия, хотя и не собиралась. Как ему всегда удается делать это?

Он обнял ее за плечи и нежно положил на кровать. Прижав ее своими бедрами к постели, приложился к удивленно застывшим губам долгим, исследующим поцелуем, таким не похожим на тот, что был раньше.

В голове Эмили пронеслись слова Эштона, и она позволила сдерживаемым чувствам выйти наружу, к нему, опять. Его руки обняли ее за поясницу и крепко прижали к себе, прежде чем он остановился.

– Кажется, мне понадобится время, чтобы привыкнуть к таким поцелуям… – прошептал он у ее губ.

Эмили слегка улыбнулась.

– Может быть, если ты привыкнешь ко мне, я смогу привыкнуть к тебе. – Она вспомнила его грубые ласки, в которых таился темный огонь, и поняла, что хотела их, не важно, насколько они сокрушительны.

– По-моему, нам двоим придется учиться.

Годрик подхватил ее на руки и уложил на другом конце кровати.

Эмили отнеслась к этому немного озадаченно, но он просто закрыл глаза.

– Спокойной ночи, моя маленькая лисичка.

Она долгое время лежала неподвижно, прежде чем перевернулась на бок для удобства. Чувствуя странную защищенность, заснула.

Было за полночь, когда Годрика разбудили слова Эмили, произносимые во сне. Она вертелась из стороны в сторону, что-то тихо и жалостно шепча.

– Остановись… пожалуйста. Умоляю… Оставь меня в покое…

В животе Годрика все сжалось в ответ на эти беспомощные отголоски. Она видела сон, и он молил Бога, чтобы это сновидение было не о нем.

– Эмили? – Герцог потряс ее за плечи.

Девушка, вздрогнув, стукнула своего невидимого противника.

– Эмили!

– Я умру, прежде чем ты прикоснешься ко мне! – сердито ворчала она.

Его светлость уже почти отпустил ее, но все же решил разбудить, чтобы избавить от этого кошмара.

– Эмили, это Годрик. Пожалуйста, проснись… – Он обнял ее и притянул ближе к себе.

– Годрик…

– Да, это я. Ты в безопасности.

Он поцеловал ее губы, попытавшись сделать это так же, как она целовала его в кабинете. Хотел пообещать девушке, что с ней не произойдет ничего плохого. Ее длинные темные ресницы у щек дрогнули, и она открыла глаза.

– Эмили? Ты проснулась?

– Теперь да… А что… – Она с удивлением уставилась на его рот; затем облизнула губы своим маленьким язычком.

– Ты говорила во сне. Что тебе снилось?

– Бланкеншип. Он преследует меня даже во сне.

Годрик вздохнул с облегчением.

– Ты подумал, что мой сон был о тебе?

– После моего недавнего поведения боялся, что такое вполне возможно.

Это признание озадачило его. В темноте комнаты, рядом с ее теплым телом у него на руках, он хотел, чтобы между ними была только правда.

– Ты бы никогда по-настоящему не обидел меня, Годрик. Теперь я это понимаю. Но я не сдамся тебе. – Эмили выдержала паузу, словно в ее голове появился план. – Хотя я могу и пойти на компромисс.

Годрик был явно удивлен.

– Твои условия?

– Готова пообещать, что не сбегу между десятью часами вечера и шестью утра. Таким образом, ты и твои друзья можете спокойно спать, не нарушая раннего сна.

– Ранний сон? Что, ты маленькая… – Он ущипнул ее за талию, и она наигранно возмущенно вскрикнула. – И ты ожидаешь, что я соглашусь? Что я получу взамен? – Его рука скользнула вниз по ее бедру. Он получал удовольствие, наблюдая, как из ее груди вырываются вздохи, когда он крепче сжимает свою руку.

– Ты засыпаешь, а я обещаю, что не сбегу в ближайшие восемь часов. Это справедливый уговор, – сказала Эмили.

Он застонал.

– И шестнадцать часов для возможности побега.

– Ну, если ты такой пессимист, то это меня не волнует.

Годрик придвинулся ближе и прижал ее к себе.

– Спи со мной каждую ночь. Пообещай это, и я соглашусь.

– А под «спи» ты подразумеваешь невинный и безвредный сон?

Озорной огонек, смешанный с лунным светом в ее глазах, приводил его в восторг.

– Хм… да, но, если ты захочешь, чтобы все изменилось, я готов сделать тебе одолжение.

– О, в этом я не сомневаюсь, – прошептала Эмили, зевая и прикрывая рот рукой.

Она попыталась повернуться на спину, но Годрик крепко обнял ее сзади. Он зарылся лицом в ее волосы, в легкий цветочный аромат, напоминающий о саде. Он вспомнил тот давний день, когда впервые увидел ее – девушку, которая стояла на коленях и пропалывала клумбу в саду в окружении цветов, с парившей над ней бабочкой. Губы герцога вздрогнули. Он ощущал себя тем мотыльком, ищущим покоя в ее присутствии.

– Не могу поверить, что позволяю это… – Ее голос был едва различим.

– Дай мне время, и ты никогда не захочешь уйти.

Он нежно поцеловал ее затылок, и она вздохнула, почти сразу же уснув. Годрик так сильно ее хотел, но он держал себя в руках и считал в обратном порядке от ста на греческом: «Ekato, eneida enia, eneida okto, eneida efta…»[6]

Годрику приснился самый чудесный сон. Эмили свернулась в его руках, найдя тепло и защиту от своих кошмаров. Он редко спал со своей бывшей любовницей, Эванджелиной. Хотя она и вела себя как озорная искусительница в постели, спать с ней ночью было просто ужасно. Она брыкалась, сопела и часто перетягивала одеяло на себя, так что ему не нравился этот опыт.

Годрик видел слишком реалистичный и совершенный сон. В нем отсутствовало что-либо сексуальное, было лишь расслабленное тело Эмили, переплетенное с его. Она уткнулась лицом в ложбинку между его горлом и грудью, тело девушки наполовину накрывало его, расслабившись во сне, она лежала с кошачьей грацией, которой обладали только истинные женщины.

Кольца ее волос красновато-коричневым водопадом спадали на подушку, и солнечные лучи скользили вниз по волнам заманчивыми узорами. Одной рукой он обнял ее за талию, удерживая рядом с собой. В том мироздании Эмили была только его. Она не принадлежала никому другому, и он не должен был делить ее с миром.

К сожалению, Эмили не хотела зависеть от него. Почему она так чертовски свободолюбива? Если бы она сдалась, Годрик мог сделать ее самой удовлетворенной женщиной. Он бы накупил ей дорогущих платьев, богатых украшений и всех лошадей, каких она только бы пожелала. Он хотел ее больше всего на свете.

Ему не хотелось, чтобы она вела такую упорную борьбу против него. Казалось, Эмили не так уж и защищала свою добродетель. Скорее, она держалась за собственную свободу. Он сделал ее затворницей в своем поместье, и эта мысль раздражала его. Даже если это клетка, она временная, к тому же позолоченная и роскошная. Почему она не может быть счастлива?

Эмили никогда не будет удовлетворена, пока сама не станет управлять своей судьбой. Но так как она юная незамужняя девушка, то не имеет на это шансов. Ее судьбой станет управлять мужчина, единственный вопрос, кто именно.

Однако, если бы она позволила Годрику взять все в свои руки, он пообещал бы сделать ее счастливой.

Герцог продолжал обдумывать все это в тот момент, как Эмили стала просыпаться. Ее дыхание ускорилось, грудь начала вздыматься чаще под его ладонью. Мышцы ожили, и ноги слегка напряглись. Подбородок девушки покоился на его груди, когда она открыла глаза.

– Доброе утро, Эмили. – Он убрал упавший локон с ее лица, увлеченный видом дрожащих ресниц и разжатых розовых губ.

Ее сонное выражение лица согрело все его тело до кончиков пальцев ног, особенно когда она прижалась к нему.