Лорен Смит - Плененные страстью

– Я принес понемногу всего. Не знаю твоих предпочтений.

Эмили согнула ноги и села поудобнее.

– Философия, искусство, рыцарские романы, естественные науки.

Она перебирала томики книг с таким наслаждением, что Годрику казалось, будто за окном падает снег, ведь ее глаза светились как у ребенка на Рождество. В этот миг он пожалел, что не был ни поэтом, ни художником, так ему хотелось выразить красоту души Эмили. Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом, ее лицо сразу же залилось румянцем. При дневном свете Годрик различил несколько веснушек на ее переносице. Многие женщины прятали их под слоем пудры. Но не Эмили, она даже не думала о них. Он был от этого в восторге, она не обращала внимания на то, что другие представительницы слабого пола считали изъяном.

– Я заинтригована твоим выбором. Почему ты подумал, что меня интересует философия или естественные науки?

– Ты показалась мне серьезным читателем, не склонным к легкомысленному чтиву о шитье или этикете.

– Этикет? – с насмешкой переспросила Эмили. – Это довольно дерзкое утверждение. Но такие книги – отличный выбор. Однако ты принес их слишком много.

Она оттолкнула их все в сторону, оставив одну, «Илиада и Одиссей».

Годрик потянулся, смел книги в охапку и вернул их назад.

– Считай остальные началом моего извинения. – Он взял ее за подбородок одной рукой, а большим пальцем другой провел по ее нижней губе.

– Ты извиняешься?

– Да, и не только за то, что сказал раньше, но за все – похищение, озеро и настойку опиума. За все. – Он действительно имел это в виду.

Причиняя ей боль, Годрик ранил и свое сердце тоже, это было неправильно. Эмили делала его слабым, поэтому он должен отправить ее восвояси, прежде чем она разрушит его уединенную жизнь. Но при мысли, что он не будет видеть ее, тоже становилось невыносимо. Она, как котенок, искала его заботы. И эта ее простая реакция согревала его и доставляла мужчине огромное удовольствие.

– Не нужно извиняться за все. – Ее ресницы задрожали, когда она посмотрела на него с застенчивой улыбкой.

– Значит, я не навредил тебе всеми своими поступками? – Он засмеялся.

– Не всеми поступками.

Она рассматривала книгу, которую держала в руках, затем открыла ее и вздохнула.

– Моя ошибка: я забыл, что ты не читаешь на греческом, – Годрик потянулся к роману, который она держала. Хоть на книге стояло название на английском, текст был полностью на греческом.

– Это один из моих любимых рассказов. Мой отец никогда не интересовался романами, но он любил классику и часто читал ее мне.

Она взяла томик из его рук.

– Ты почитаешь мне?

– Но ты же ничего не поймешь. Хотя, думаю, я смогу перевести ее для тебя.

Годрик с любопытством взял у нее книгу.

– Я знаю этот рассказ наизусть по-английски, и когда ты станешь читать мне вслух на греческом, буду вспоминать, о чем там идет речь. Считай, что это другая часть твоего извинения.

Его светлость вытянулся на кровати, Эмили присоединилась к нему, свернувшись калачиком и положив голову ему на плечо. Он открыл книгу на первой странице, сделал глубокий вдох и начал читать.

Следующий час прошел при мягком солнечном свете и под шепот на иностранном языке. Он снова был ребенком, получающим удовольствие от хорошо рассказанной сказки, присутствие Эмили действовало на него успокаивающе. Ему нравилось, как невинно ее голова лежала на его плече и как его рука обнимала ее за талию.

Дойдя до конца отрывка, мужчина сунул в книгу фиолетовую атласную закладку и отложил ее в сторону, обратив внимание на Эмили. Сколько воды утекло с тех пор, как он проводил время с женщиной в постели, разделяя с ней душевные моменты, и это не ограничивалось обнажением тел? Слишком много. В том мгновении была полнота, зрелость, которые дарили ему безмерное чувство спокойствия. Но подобные значительные и совершенные минуты не могли длиться долго.

Он не заслуживал ее.

Он не был достоин любви, особенно чувства Эмили.

Она вернется к своему дяде и выйдет замуж за того ужасного Бланкеншипа, чтобы погасить долг. Конечно, должен быть способ спасти ее от такой участи, но он не мог придумать ни одного. Сделать ее своей любовницей было бы невозможно. Она сочтет его подлецом, а ее разочарование погубит его. Мог ли он жениться на ней? Предложить ей жизнь с неопределенной любовью? Годрик пресек мысли о плохом и попытался вернуться к чему-нибудь приятному.

– Может, пойдем пообедаем? – От его дыхания ее волосы колыхнулись.

Она подняла голову и легонько провела губами по его устам, это было скорее напоминание о поцелуе.

– Да.

Эмили отстранилась, и в тот миг сердце Годрика прыгнуло, чтобы последовать за ней. Что, если бы она была его, не сейчас, но всегда?

Ему ужасно захотелось такой жизни. Тут же возникшее отчаяние заставило герцога унять незнакомый порыв злиться и плакать одновременно и взять себя в руки.

Следует контролировать ситуацию, чтобы Эмили не влюбилась в него. Это будет несложно – он просто должен быть самим собой.

Желая отправиться в свою комнату после обеда, Эмили поднялась.

– Вы позволите мне удалиться, ваша светлость?

Годрик схватил ее за правую руку и потянул прямо к себе на колени. Она должна была оказывать сопротивление, она знала это, но ей казалось практически невозможным собрать хоть каплю воли, чтобы высвободиться. По-видимому, ее сердце в итоге решило бороться с головой.

– Ты останешься в своей комнате, как обещала?

– Обещаю, что сегодня ночью не сбегу. – Она попыталась встать с его колен. – Я дала слово.

Он что-то тихо проворчал, затем положил ей руку на затылок и притянул к своим губам. Его поцелуй был глубоким, почти первобытным, с грубым проникновением языка. Тело девушки таяло от его пламени.

Эштон прочистил горло.

Эмили отвернулась, смущенная из-за того, что он повел себя так с ней перед другими. Она попыталась дать Годрику пощечину, но он перехватил ее руку.

– Мне достаточно синяков на один день. Я не позволю тебе ударить меня. Запомни это, Эмили.

– Я не легкодоступная женщина. Ты не можешь так грубо обращаться со мной.

– Здесь она права. – Эштон хихикнул, держа бокал с вином.

Годрик не придал значения его словам, все его внимание было приковано к девушке; ее рука до сих пор была поднята, и он продолжал удерживать ее. Что-то читалось в его взгляде – неистовство, побуждаемое его желанием преследовать ее.

– Можно мне теперь уйти, ваша светлость?

– Можно.

Она начала высвобождаться, но он мешал ей.

– Если ты еще раз поцелуешь меня перед сном.

Он наградил ее своей щеголеватой усмешкой, и она действительно захотела ударить его. Эмили начала презирать собственное замешательство, когда это касалось Годрика.

– Очень хорошо, хотя, как мне кажется, его светлость сегодня получил слишком много поцелуев.

Она наклонилась и поцеловала его в лоб. Он взял девушку за подбородок и приблизил ее губы к своим. Поднятая рука Эмили упала на его плечо, пока он исследовал ее рот своим языком. Мир так легко мог раствориться, когда он целовал ее вот так. «Черт бы его побрал!»

Годрик крепче сжал свою руку у нее на талии, но это вернуло ее к действительности, и она высвободилась из его объятий.

– Хорошо, иди.

Поведение герцога по отношению к ней лишь повторно убедило девушку, что для него она будет не более чем любовница, тело, чтобы согреть его постель. Он не уважал ее, как уважал бы жену. И опять-таки не было гарантии, что он вообще уважал бы жену. В его репутации существовали темные пятна, связанные с тем, что он соблазнял замужних женщин и выманивал их из холодных супружеских лож. Очевидно, герцог не задумывался о святости брака. А это значит, даже если он женится на такой, как она, то наверняка продолжит крутить романы. Подобная мысль была ей противна.

Но шанс есть всегда. Что если… что если она сможет влюбить его в себя? Если она найдет способ заставить Годрика осознать, что она не была такой, как другие женщины, что она идеально ему подходит? Она жила бы с мужчиной, который хотел бы ее.

В холле по пути в свою комнату Эмили столкнулась с Симкинсом.

– Мистер Симкинс? Можно побеспокоить вас и попросить прислать служанку в мою комнату помочь мне раздеться?

– Я передам миссис Даунинг, чтобы она прислала кого-то наверх, – сказал дворецкий, и Эмили поблагодарила его.

В ее комнате было темно, горел лишь фиолетовый ночник, девушка села за туалетный столик и начала размышлять. Вопрос заключался в следующем: как можно соблазнить мастера-искусителя? Погоня? Он любил погоню, и, если быть честной, ей тоже это нравилось. Ответ ли это? Через несколько минут в дверь постучала Либба и вошла с широкой улыбкой.

– Добрый вечер, мисс.

– Либба, пожалуйста, называй меня Эмили. Мне хотелось бы, чтобы мы подружились. – Повернувшись на стуле, она улыбнулась служанке.

– Но мне не подобает так обращаться к вам, мисс.

– В этой ситуации все неподобающее, Либба. Пожалуйста, давай станем подругами. Мне не с кем здесь поговорить.

– Поговорить? Это я, конечно, могу, мисс… Эмили. А теперь давайте я сниму с вас это платье.

Либба проворно сняла с девушки одежду и надела на нее белую муслиновую ночную сорочку с широкими, как лепестки луноцвета, рукавами. Из-за прозрачности ткани была видна ее фигура, что не радовало Эмили.

В обществе ровесницы она почувствовала себя более уверенно и улыбнулась служанке.

– Какие слухи ходят внизу? Я с радостью послушаю о герцоге и его друзьях.

Щеки Либбы покраснели.

– Ну, я слышала от Бетани, которая услышала от лакея его светлости, Джонатана, что лорд Леннокс прилично поколотил герцога из-за его пренебрежительного отношения к вам сегодня.