– Седрик, можешь одолжить Эмили свой жакет? – Голос Годрика пресек неподобающие взоры друга.

Тот снял жакет и перебросил через ограду. Годрик, поймав его, надел на плечи Эмили.

– Подожди здесь. Я заберу наших лошадей и заставлю их перепрыгнуть обратно, – скомандовал он.

По ее широко открытым глазам герцог понял, что девушка повинуется.

Седрик пустился рысью вдоль ограды, чтобы помочь Годрику, и когда они остались вдвоем, потребовал рассказать ему, что произошло.

– Она отвлекла меня и понеслась к ограждению. Я и подумать не мог, что перепрыгнет через него, но она сделала это – Господи, она сделала это – и лучше, чем я. Проклятый жеребец сбросил меня прямо в воду.

– Ты в порядке? Я потерял из виду вас двоих.

– Со мной было все хорошо. Бедняжка Эмили. Ей показалось, будто я утонул, и она попробовала привести меня в чувство этими своими сладкими губами. – Годрик тихо засмеялся.

– Ты не станешь говорить ей, что отлично плаваешь?

– Там было мелководье, и она решила, что я упал без сознания. Кроме того, мне же лучше, если она станет думать, будто спасла меня. Иначе за то, что я сделал потом, получу пощечину.

– Ох, Годрик, ты не сделал этого! Бедняжка. Она больше никогда не спасет твою бесполезную шкуру. Скажи мне, что ты не зашел слишком далеко.

– Несколько безобидных поцелуев… Может быть, несколько не совсем невинных ласк, – признался мужчина.

Но он не сожалел ни о чем. Он точно не пожалеет ни об одном поцелуе, ни об одной секунде, когда прикосновения Эмили пробудили призрак человека, которым являлся раньше.

Прежде Годрик хранил поцелуи словно сокровище, считал их, как юнец, который, затаив дыхание, ожидает снова увидеть девушку, вдохновившую его на такие романтичные чувства. Его первая любовь, дочь мельника из Блэкбрая, Аннабель, научила паренька наслаждаться поцелуями. Она соблазнила его, открыла ему мир чувственных наслаждений, но делала это неспешно, то подпуская, то отдаляя. С тех пор любые быстрые победы не доставляли ему наслаждения.

Он хотел этого с Эмили, упорного ухаживания, постоянного преследования. Чтобы каждый поцелуй ее желанных губ был сладкой победой. Теперь казалось, от любви его отделяет лишь тонкая завеса и она не навечно заперта внутри него, как он всегда считал.


Эмили, опершись о каменную ограду, слегка дрожала, легкий ветерок обдувал ее мокрую кожу.

Она вздрагивала еще и по другой причине. Когда Годрик прикоснулся к ней губами, руками, накрыл ее своим телом, девушка почувствовала замешательство. На несколько коротких секунд она забыла и о своей злости, и о том, как переживала, чтобы спасти собственную разрушенную жизнь.

В его объятиях и поцелуе таилось больше, чем нежная привязанность, которую она наблюдала между родителями. Нет, это был костер, пламя, что поглотило ее в попытке сжечь до останков. Когда он ее поцеловал, они были мужчиной и женщиной, а не лордом и леди.

Опасная игра в побег и погоню пробудила в ней самый примитивный инстинкт выживания. Если бы не появился виконт, Годрик, возможно, овладел бы ею здесь, на траве, на берегу. Эта мысль заставила девушку покраснеть.

Мужчины вернулись с лошадьми, и она скрыла свои эмоции за невинным выражением лица, которому научилась, живя с дядей.

Вспомнив это время, девушка замерла на месте.

Что предпринял ее дядя, узнав о похищении племянницы? Поблагодарил небеса или в панике побежал на Боу-стрит? Эмили не могла представить ни один из этих вариантов.

В уголках ее глаз появились слезы. Ей не хотелось признавать, насколько плохо она себя чувствовала в прошлом году, но это так, потому что жизнь с безразличным дядей была ужасной. Никто не заслуживает жить в семье, члены которой не любят и не заботятся о своем близком.

Эмили поспешила вытереть слезы, потому что мужчины показались с другой стороны ограды. Годрик протянул к ней обе руки, и она крепко схватилась за них, удивленная, с какой легкостью он поднял ее через ограду и усадил к себе на колени.

– Эй, дай мне пересесть на моего… – Она потянулась к своей лошади, но Годрик лишь крепче сжал свои руки на ее талии.

– Если ты считаешь, что я позволю тебе вернуться домой на каком-либо из жеребцов самостоятельно после твоего маленького приключения, ты ошибаешься.

– Но…

Годрик крепкой хваткой удерживал ее на своих коленях и одновременно направлял лошадь вперед.

– Думаю, пришло время установить несколько железных правил на случай твоих дальнейших попыток сбежать. Каждая попытка и провал будут лишать тебя какого-то преимущества, следовательно, никаких больше катаний верхом и побегов после наступления темноты. Слишком опасно для тебя.

Его снисходительный тон заставлял ее чувствовать себя провинившимся ребенком. «Почему я не дала ему утонуть?»

– Годрик. – Она раздраженно ерзала у его груди, пока они направлялись к поместью. – Я пойду пешком, если нужно, спасибо. Не надо этого.

Рука, державшая ее за талию, скользнула ниже и ущипнула ее. Она замерла, глаза горели.

– Ай!

– Из-за тебя я чуть не свернул себе шею, к чертовой матери, и едва не утонул.

– А тебе не нужно было гнаться за мной, – выкрикнула в ответ Эмили.

– Если я захочу отшлепать тебя до следующего воскресенья, то сделаю это, и ни один из присутствующих здесь парней не поднимет руки, чтобы защитить тебя, – проворчал он.

После таких слов Эмили погрузилась в молчание. Она никогда не надувала губы и не ходила с недовольной гримасой, но сегодня был подходящий день, чтобы начать это делать.

Девушка продолжала дуться с царской надменностью, пока лошади не прискакали к крыльцу поместья. Годрик, казалось, не обращал внимания на ее сердитый взгляд в его сторону. Он просто протянул руки, ссадил Эмили с лошади и перебросил ее через плечо, как мешок с зерном. Мужчина сдержал смех, когда она изумленно вскрикнула.

Дальнейшее варварское поведение Годрика было встречено ею молча, даже когда гогот и свист остальных парней заставили ее устыдиться во сто крат сильнее.

– Что с вами двумя случилось, Годрик? И ты, и она мокрые! – раздался голос Люсьена.

– Эмили снова попыталась бежать.

Маркиз поморщился, вытащил из кармана соверен и протянул Чарльзу.

– Отлично сработано, Эмили, на тебя делать ставки легче, чем на скачках. – Лорд Лонсдейл отвесил поклон головой и положил монету в карман. – Если ты устроишь еще один побег после ужина, я буду тебе и подавно благодарен.

Эмили открыла было рот, чтобы ответить, но Годрик дважды похлопал ее по попе, его рука задержалась там слишком долго. Девушка попыталась ударить его ногой, и это оттеснило его подлую руку.

– Она не станет угождать тебе, особенно после того, как только что едва не утопила меня.

– Ого, дай угадаю – она пыталась уплыть во Францию? – В голосе Чарльза сквозило самодовольство.

– Не предлагай ей никаких идей, Чарльз. – Годрик продолжал двигаться вперед. Остальные пошли за ним.

Эмили устала смотреть вниз головой на вереницу сапог. Она положила руки на спину мужчины и попыталась слегка оттолкнуться. Эштон и Чарльз с важным видом шли прямо за ней и оба улыбались. Глаза лорда Лонсдейла задержались на мокрой одежде вокруг ее груди.

Он засмеялся, заметив, какой огненный взгляд она бросила на него.

– Расскажи нам, Эмили, о плане, который ты придумала на сей раз?

Ее так и распирало внезапное желание заехать по челюсти этому златовласому графу. Так она и сделала – замахнулась кулаком, но Чарльз быстро пригнулся, что вызвало еще больше смеха в ее адрес.

– Не злите Эмили. Эта милая девушка достаточно отважная и может, сидя верхом, перепрыгнуть через каменную ограду, – сказал Седрик, идущий перед его светлостью.

– Ты шутишь! Последний раз, когда я попытался сделать такое, то упал в озеро. – Голос Чарльза смягчился, в нем звучало восхищение.

Но Эмили не хотела, чтобы его речи повлияли на нее. Она еще отомстит графу за его косые взгляды.

– Именно это произошло и со мной, однако не с нашей дорогой Эмили. Нет-нет, она удосужилась вернуться и спасти меня, когда я свалился и едва не утонул.

– Но ты же хо… – начал было Чарльз, и тут кто-то наступил ему на ногу, а он вскрикнул от боли.

Что? Любопытство изменило настроение Эмили. Она готова биться об заклад: похоже, Чарльз хотел сказать, что Годрик был хорошим пловцом. Если это правда… Она сжала руку в кулак и ударила Годрика по заднице. Он уклонился и теперь уже сам в ответ шлепнул ее по тому же месту. Эмили хотелось поколотить каждого из них. Из-за уязвленной гордости она готова была взорваться и уже не скрывала своих эмоций. Девушке не понравилось, что другие смеются над ней, особенно когда она боролась за свою свободу.

Эштон улыбнулся ей.

– Эмили, я одобряю твою смелость. Если бы не моя преданность Годрику, я бы пожелал тебе удачи в будущих попытках бегства. Пусть они окажутся такими же искусными, как предыдущие.

В его голосе не прозвучало и намека на насмешку – наоборот, читалась доброта и отзывчивость. «Это не имеет значения. Он из их компании. Никому из них нельзя доверять».

– И ради моего кошелька – может, это реально сделать до ужина, а не после, – добавил Люсьен, будто бы в подтверждение мысли Эмили.

Годрик вошел в одну из многочисленных комнат первого этажа и спустил пленницу со своего плеча в огромное кресло. Она плотно укуталась в жакет Седрика, чтобы спрятать мокрое тело от такого количества мужских взглядов. Ее пугало, что они столпились вокруг ее кресла и уставились на нее с их немалой высоты. Девушка пригнулась на дюйм или два, затем поджала под себя колени, положила на них подбородок и отвернулась. Из-за мокрой одежды чувствовала себя неловко, было холодно.