Индеец грубо схватил ее за лодыжку, ткнул пальцем в шрам от змеиного укуса и спросил:

— Когда ты получила эту рану?

— Почти две недели назад, — в замешательстве от столь необычного вопроса пробормотала она. — А какое это имеет значение?

Но Чингу задумчиво проводил пальцем по свежим шрамам и ничего не отвечал. По-прежнему не желая ничего объяснять, он встал, отошел в сторону и вскоре вернулся с кружкой воды и ломтиками вяленого мяса. Осторожно помог девушке сесть. Поддерживая ее за плечи, поднес к губам кружку из бересты и дал напиться. Аманда выпила воду жадными, большими глотками и набросилась на мясо, а индеец не спешил уходить и поддерживал ее. Быстро расправившись со своим жалким ужином, Аманда с любопытством взглянула на своего молчаливого похитителя и была совершенно сконфужена, так как успела разглядеть выражение нежности на лице молодого абнаки, проявившего вдруг такое внимание и заботу.

Что за странное отношение! То он пугает Аманду своей ненавистью, то вдруг становится снисходительным и делает ей обувь. То проявляет жестокость и нетерпение, когда видит, что пленница не в силах поспевать за ними по лесу, то снова преображается на глазах и начинает ухаживать, как влюбленный, когда Аманда падает в обморок. Она все еще не отводила от индейца широко раскрытых глаз и вскоре была поражена еще сильнее, так как на его лице появилась улыбка. Она не верила своим глазам и могла твердо сказать лишь одно: этот Чингу оказался настоящим красавцем, а его широкая улыбка обнажила ровные белые зубы, особенно выделявшиеся на смуглом медно-красном лице. И Аманда повторила про себя, что видит перед собой необычайно красивого молодого убийцу.

Чингу еле слышно шепнул над самым ее ухом: — Мы остановимся здесь на ночь и пойдем дальше на рассвете. Еще до полудня мы доберемся до нашей деревни. Стоило Аманде подумать о том, что станет с ней, когда она попадет в руки к индейским женщинам, ее охватил ужас, и она снова задрожала. Чингу заметил ее жалкое состояние и попробовал утешить:

— Если Нинчич будет щедрой и милостивой и примет тебя в семью, тебе дадут индейское имя. Наши имена имеют определенное значение, не то что у вас, бледнолицых.

Ехидная ухмылка, скользнувшая по лицу молодого абнаки, вызвала в пленнице моментальную вспышку гнева. О недавнем страхе было забыто, и она запальчиво возразила:

— Мое имя пришло из очень древнего языка, и оно тоже имеет значение! — При этих словах она сразу вспомнила, как часто отец, присев вечером на край кроватки, ласково шептал на ушко своей маленькой дочке: «Да, Аманда, нам с мамой удалось выбрать для тебя самое подходящее имя!»

— Ну и что же оно означает? — Его ухмылка становилась все шире и постепенно превратилась в настоящую улыбку при виде того, как пленница очаровательно раскраснелась от праведного гнева и в конце концов выпалила сдавленным голосом:

— «Аманда» означает «та, что достойна любви»!

Она поспешно потупилась, не желая видеть, как юный дикарь будет потешаться над ее словами. Но он молчал, и девушка отважилась поднять глаза и наткнулась на прежний пронзительный взгляд угольно-черных глаз, светившихся на серьезном, неподвижном лице Чингу. К ее удивлению, он прошептал, ни на минуту не отводя взгляд:

— Да, Аманда, я верю, что родители дали тебе хорошее имя.

Дневной свет быстро угас в лесной чаше, и пришла сырая ночная прохлада. Аманда сжалась в маленький комочек и без конца поправляла ночную сорочку в бесплодных попытках сохранить хоть немного тепла. Она с завистью посмотрела на молчаливого индейца, который устроился неподалеку, с удобством закутавшись в одеяло, извлеченное из дорожного мешка, вздрогнула от холода и зажмурилась.

Внезапно она почувствовала тепло от одеяла, мягко накинутого на ее тело. Открыла глаза и увидела, что Чингу ложится рядом, тоже забирается под одеяло и прижимает ее к своему сильному, горячему телу.

— Не бойся, Аманда. Сегодня ночью Чингу не даст тебе замерзнуть.

Живое тепло, исходившее от молодого здорового тела, быстро подействовало на измученную пленницу: напряженные, сведенные судорогой мускулы наконец-то расслабились, и она крепко заснула.

Утро пришло слишком быстро — по крайней мере так считала нисколько не отдохнувшая, страдавшая от боли в мышцах и от ссадин на ногах несчастная.

Аманда. Ее разбудили чужие руки, грубые и жестокие. Кое-как проглотив остатки вяленого мяса, Аманда заняла свое место между двумя индейцами, и они отправились в путь. Они шли целую вечность. Наконец Аманда заметила, что Са-качгук замедлил шаги. В тот же миг невыразительное лицо краснокожего осветилось улыбкой, он обернулся к Чингу и махнул рукой на противоположный берег речки:

— Смотри!

Аманда посмотрела в ту сторону, увидела в отдалении большую индейскую деревню и по счастливым лицам своих провожатых пришла к заключению, что они почти добрались до цели. Сильная рука мягко легла ей на плечо, и она оглянулась на Чингу, который тихо промолвил:

— Мы уже почти пришли в нашу деревню. Идем, нужно искупаться и привести себя в порядок.

Они отошли немного вверх по течению речки — туда, где блестела глубокая заводь, и Аманда с удивлением увидела, как дикари совершенно спокойно раздеваются донага и ныряют в ледяную воду. При виде двух голых мужчин девушка мучительно покраснела от стыда и поспешила отвернуться. Вот же она, долгожданная возможность сбежать! Однако здравый смысл пересилил этот отчаянный порыв. Ну куда она пойдет в незнакомых местах?

Пленница села прямо на землю, спиной к речке, и, задумавшись над своей несчастной судьбой, не услышала позади мягких шагов. Вдруг она вздрогнула от неожиданности, когда глубокий голос Чингу приказал:

— Искупайся, Аманда. Я не могу явиться к матери моего друга с таким грязным подарком.

Праведный гнев снова пересилил страх и ужас, и Аманда язвительно возразила:

— Разве это так важно, умру я грязной или чистой?

Но тут же поспешила подчиниться, когда Чингу раздраженно крикнул:

— Искупайся!

Укрывшись за толстым деревом, она сняла ночную рубашку и забралась в воду. Холодная чистая вода, ласкавшая покрытое потом, измученное тело, показалась несчастной настоящим бальзамом. Девушка вошла в речку по самую шею и блаженно расслабилась: пусть вода баюкает ее, пусть смоет пыль и грязь от долгого пути, пусть развеет страх и тревогу, от которых впору сойти с ума… Она не спешила возвращаться на берег и как могла затягивала купание, потому что знала: как только оно закончится, ей придется вступить в деревню и встретить свою судьбу.

Повелительный окрик грубо прервал недолгие минуты покоя, и она заторопилась назад, так как Чингу решительно сказал:

— Аманда, мы уходим!

Пленница мигом натянула на себя ночную рубашку и вышла из-за дерева. Мокрыми были не только волосы. Мокрой стала а тонкая ткань рубашки, сразу прилипшей к телу. На лице Чингу промелькнула тень усмешки. А она буквально остолбенела, когда увидела две ярко размалеванные жуткие физиономии.

Чингу подошел поближе, не спеша осмотрел ее со всех сторон, вынул из своего мешка гребень и принялся расчесывать ее мокрые светлые волосы. Ловко управившись с этим делом, он еще раз оценивающе осмотрел свою пленницу и задумчиво, словно про себя, промолвил, не спуская глаз с ее лица:

— Прекрасно. Тебе нет нужды раскрашивать лицо. Я поведу тебя такой, какая ты есть.

Медленно, не спеша они направились к деревне, причем оба молодых абнаки непрерывно издавали воинственные крики, стараясь издали предупредить соплеменников о своем появлении. Аманда двигалась между воинами, завороженно уставившись на шумную толпу дикарей, высыпавших им навстречу. Немного в стороне от веселой толпы держалась пожилая индианка с двумя маленькими девочками — у них на лицах были написаны горе и скорбь. Чингу тут же оставил Аманду одну, подошел к немолодой женщине и взял ее за руку. Он что-то негромко ей говорил, и было видно, как отчаянно цепляется слушательница за его руку, пока не побелели костяшки пальцев, — видимо, рассказ причинял ей немалую боль. В глубоко посаженных темных глазах женщины заблестели слезы, проложившие влажные дорожки по морщинистым, обожженным солнцем щекам. Аманда напряженно следила, как Чингу все продолжает говорить с торжественным, горестным лицом. Вот он повернулся и указал на нее. По спине у Аманды побежали мурашки: на лице женщины жалость сменилась жгучей ненавистью, стоило ей обратить внимание на бледнолицую пленницу.

По лицу Чингу, от которого не укрылась эта реакция индианки, пробежала тень сожаления, и он снова заговорил тихим, настойчивым голосом. Вот промелькнуло имя Аманды, и во взгляде пожилой женщины возник вопрос.

Аманде казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди. А индианка вдруг повернулась и побрела куда-то со своими девочками, даже не глянув в ее сторону. Чингу серьезно смотрел вслед удалявшимся фигурам, затем вернулся к Аманде, Было ясно, что он больше не уверен в благополучном исходе дела. На ее отчаянный, горестный взгляд он грубо ответил:

— Нинчич слишком страдает от горя из-за гибели сына. Сейчас она не будет решать твою судьбу.

— Значит, мне придется дожидаться ее решения? Но как долго, Чингу? Пожалуйста, скажи мне! — умоляла Аманда, теряя остатки душевных сил и самообладания.

— Ты будешь ждать столько, сколько нужно! — С этими словами он просто повернулся и пошел прочь, а Аманда, завороженно смотревшая ему в спину, внезапно почувствовала, как ее грубо пихнули к маленькому вигваму на самом краю деревни. Ее затащили внутрь хижины и оставили одну.

Пленница молча сидела в вигваме и ждала решения своей судьбы. Всякий раз при звуке чужих шагов ее сердце начинало испуганно биться, а во рту становилось сухо, но незнакомые люди проходили мимо. Почему ей нужно ждать так долго? Когда наконец прекратится эта неизвестность? Аманда не могла думать ни о чем, кроме жутких варварских пыток, которым, по слухам, подвергают беспомощных пленников злопамятные дикари.