— Твой хозяин грязное животное, — прошипела Каталина. — Я не собираюсь ему повиноваться!

Но в ответ она получила звонкую оплеуху, за которой последовало грозное предупреждение:

— Не забывай своего места, рабыня! Ты находишься под кровом нашего сеньора. Он обещает заботиться о тебе, кормить, поить и одевать, и покуда ты будешь жить здесь, в твоих интересах соблюдать нехитрые правила.

Каталина мятежно сверкнула очами, вновь схватившись за щеку:

— Если ты еще хоть раз дотронешься до меня, ворчливая старуха, я переломаю твои костлявые пальцы, и ты перестанешь быть полезной своему хозяину. Он выкинет тебя, как старую ветошь, или подвесит головой вниз на первом попавшемся суку, а его злобные псы будут глодать твои кости.

Эфиопка странно качнулась и Каталина поняла, что достигла своей цели, до смерти напугав прислужницу дьявола.

— Не забывайся, рабыня, — произнесла сдавленным голосом Ава. — Только я могу сделать так, чтобы ты понравилась нашему хозяину…

— А я не хочу нравиться твоему хозяину, — негодуя, вскричала Каталина, вскакивая на ноги.

— Эхе-хе, — проворчала эфиопка, неожиданно раздвинув губы в подобие улыбки, — спеси тебе не занимать. Но вот что я скажу тебе, рабыня. Все вы поете одинаково, пока не окажитесь в постели у нашего хозяина. А там, как медом намазано, ничем вас оттуда не выманить, ни уговорами, ни стращаниями. Но сеньор вами быстро пресыщается, а после избавляется, как от драных подстилок, — в тон ей ответила старуха. — Послушай моего совета, красотка. Не гневи ты лишний раз хозяина. Если ему понравишься, он продаст тебя богатому вельможе из Алжира или Мавритании, а будешь вести себя в том же духе, что и сейчас, поверь мне на слово, закончишь дни в дешевом борделе захолустного портового города.

— Ничего ты не знаешь, старуха, — Каталина сжала кулачки и нависла грозной скалой над щуплой старухой. — Я жена маркиза Сент-Ферре, сеньора Кастель Кабрераса. Я знатная аристократка. За меня попросят выкуп и, когда он будет получен, твой хозяин вернет меня назад мужу.

— Ха-ха-ха, ну, и рассмешила ты меня, рабыня, — эфиопка показала гнилые зубы. — После того, как над тобой поработает наш господин, ты будешь не нужна своему маркизу. Ни один порядочный сеньор не захочет взять назад поруганную жену. Смирись, у тебя только один путь. Угодить нашему хозяину! Теперь перестань капризничать, и пойдем в купальню. От тебя разит конским потом и псиной…

…Не нужна маркизу… Только один путь… Угодить хозяину… Каталина неподвижно стояла среди вороха белья, покуда ее, на удивление быстрые и ловкие руки старухи, облачали в темно-вишневое бархатное платье, кое заранее принесли в купальню. Расшитый узорами подол украшался золотистыми бантами, как и плотно облегающий лиф, в котором Каталина чувствовала себя чуть стесненной. Грудь сдавливало, трудно было дышать, но хорошо еще, что эфиопка не заставила ее втискиваться в тесный корсет, иначе пришлось бы отказаться и тем самым вызвать ненужные подозрения, чего она категорически не хотела делать. Для начала Каталина собиралась выяснить у Дикого Магнуса условия пленения, прежде чем признаваться ему в своем щекотливом положении. Она хотела знать, что за всем этим стоит? Что замышляет против нее грязный разбойник? Ему было известно, кто она, а, значит, засада в лесу была заранее подстроена. В душе она молилась и надеялась убедить его вернуть ее за выкуп и разойтись миром. Признаться, ее страшно напугали слова вредной старухи.

За невеселыми мыслями Каталина и не заметила, как старуха успела ее вымыть и натереть маслами, как сбрызнула на волосы и плечи цветочными духами, и теперь она, одетая и благоуханная, как майская роза, сидела на табурете в ожидании, пока эфиопка закончит колдовать с прической.

— Ах, твои волосы прекрасны, — Ава почти с благоговением проводила щеткой по густым, сияющим локонам Каталины, — это главное твое богатство. Если попадешь в гарем, тебе втайне будут завидовать все женщины во дворце твоего повелителя. Смотри, не наживи себе врагов, а то вмиг лишишься своего несомненного достоинства.

Каталина заметно побледнела, но на этот раз решила смолчать. Она не хотела тратить силы на бесполезный спор. Будет время, она еще скажет старухе все, что думает о ней и об их «разлюбезном» сеньоре, сейчас же ее занимало другое.

Между тем эфиопка разделила волосы Каталины на два ровных пробора и уложила их в красивую высокую прическу, оставив несколько вьющихся завитков свободно ниспадать на шею. Сверху она заколола черепаховый гребень и прикрепила к нему черную кружевную вуаль, окутывающую плечи и спину молодой женщины. Черная мантилья визуально подчеркивала глубину фиалковых очей, а на бледном лице они и вовсе казались еще больше и выразительнее. Оставшись довольной своей работой, старуха напоследок расправила несуществующие складки на платье Каталины и, зацокав языком, сложила руки на засаленном переднике.

— Ты придешься по вкусу нашему хозяину, — наконец, вынесла свой вердикт старая эфиопка. — Я свое дело сделала, твоя дальнейшая участь зависит теперь только от тебя. Пойдем, сеньор не любит ждать.

Они вышли из теплой, нагретой купальни в сырой, плохо освещенный коридор подвала и на Каталину тотчас повеяло холодом. Она поежилась, но глубоко вздохнув, расправила плечи и вслед за Авой начала подниматься по узким выщербленным ступенькам вверх. Достигнув первого этажа, они свернули влево и до их ушей донеслись грубые мужские голоса. Пир в Большом зале замка был в самом разгаре.

Перед входом в зал Каталина чуть помедлила, и эфиопка нетерпеливо подтолкнула ее костлявым локтем в спину.

— Ступай же, — зашелестела она сзади скрипучим голосом. — И запомни вот еще что. Не поднимай глаз, пока хозяин сам к тебе не обратится.

Громыхание отодвигаемых лавок и табуретов, шум и смех вкупе с сальными шуточками мгновенно стихли, едва Каталина переступила порог Большого зала замка Рохо. Любопытные взгляды отъявленных бандитов и головорезов обратились в ее сторону. Вскинув подбородок, она шагнула между рядами лавок, на которых вольготно устроились воры и убийцы, гордо расправив плечи, как королева, ступающая мимо подобострастно склоненных голов своих подданных. Десятки пар глаз с изумлением следили за ее неторопливыми, грациозными движениями, полными спокойного величия и достоинства. Никогда еще им не доводилось видеть подобной ослепляющей красоты, словно солнце, взошедшее над серой пустошью, она несла с собой свет и тепло. Кое-кто даже протянул руки, чтобы воочию убедиться в ее реальности, доказать самим себе, что необычайное видение не явилось плодом их подвыпившего воображения.

Приблизившись к Высокому столу, за которым восседал сам предводитель разбойников и узкий круг его приближенных, Каталина в нерешительности остановилась и, помня о предупреждении старой Авы, осталась стоять перед ним в полном молчании, не поднимая глаз от пола. Никто не решался нарушить наступившую тишину, слышно было, как за окном шелестит ветер, а где-то вдалеке завывают на луну голодные волки.

Прошло еще несколько долгих секунд, прежде чем раздался сиплый голос, и Каталина безошибочно распознала в нем того разбойника, что нынче в лесу сбросил ее с лошади, и чуть было не удушил завязками от ее плаща.

— Нас почтила своим присутствием сама маркиза Сент-Ферре, — объявил тот важно, словно истый дворецкий. — Прошу вас, сеньора, — продолжил он притворно-любезным тоном, отчего у Каталины внутри все похолодело. Она кожей чувствовала леденящую опасность, нависшую над ней. — Пожалуйте к нам за стол.

Ни один мускул на ее прекрасном лице не выдал смятения, царившего ныне в ее измученной душе. Ей трудно давался весь этот фарс. Она рассчитывала, что ее отпустят в ее «комнату» и на некоторое время оставят в покое, но она никак не ожидала, что ей придется сидеть за одним столом с похитителями, убийцами и насильниками. Это было выше ее сил. Она замешкалась, но услышав глухой звук отодвигаемого табурета, немедленно подчинилась. Дикий Магнус не терпел никаких задержек. Она понимала, что если будет проявлять строптивость, то навряд ли сможет преуспеть в своем плане.

Каталина проследовала на указанное место и села на табурет по правую руку от главаря разбойников. Тотчас ее ушей достиг еле уловимый вздох облегчения, и она опасливо скосила взгляд в сторону «хозяина» Рохо. Она ожидала увидеть грязного и неопрятного, заляпанного кровью своих жертв безжалостного палача, заросшего косматой бородой дикого, невежественного варвара, однако с удивлением обнаружила возле себя мужчину в самом расцвете сил с благородными чертами на чистом выбритом лице. Прямой длинный нос с небольшой горбинкой выдавал в нем представителя аристократической знати. У него были высокие скулы, полные насмешливые губы и глубоко посаженные глаза, внимательно следившие за тем, что происходило вокруг. Он взмахнул рукой, давая разрешение продолжать пир, а сам повернулся к пленнице.

Отовсюду понеслись непристойные шуточки и грубый смех, разбойники громко обсуждали появление прекрасной маркизы, совершенно не заботясь о том, что она находилась здесь и могла их слышать.

Перед Каталиной поставили блюдо с пахучим варевом, отдаленно напоминающим по виду традиционное валенсийское блюдо с рисом, дичью и креветками, плавающими в густой, очень жирной подливе и без малейшего намека на овощи. Есть ей тут же расхотелось и, тихонько вздохнув, она принялась бездумно ковыряться в тарелке, как вдруг услышала над ухом неожиданно мягкий голос:

— А вы оказывается полны загадок, ваше сиятельство, сеньора Перес де Кабрера де ля Фуа…

Каталина немало смутилась. Откуда ему известно ее полное имя?

— Там, в лесу вы выглядели несколько иначе, preciosa marquesa, — иронично продолжал он, — бесформенное одеяние священника, мужской камзол, испуганное, перепачканное личико… Надо признаться… кабы не одно выгодное соглашение, боюсь, я позволил бы своим людям испортить эту неземную красоту. И, конечно же, сожалел бы о том впоследствии… Но, слава небесам, ничего подобного не случилось, — закончил он, жадно припадая к кубку.