— Кто там? — встревожено спросила она.

— Сеньора, это я, Беатрис, — зашептала экономка в замочную скважину. — Простите меня, глупую, я совсем не знала, зачем эта ведьма едет в Кастель Кабрерас. Я увязалась за ней по чистой случайности. По правде говоря, я беспокоилась за вас и за сеньора де Кабрера. Сердце подсказывало, должно произойти что-то непоправимое. И я не ошиблась…

— Хвала небесам, что ты приехала, Беатрис, — сквозь слезы проговорила Каталина, прильнув к двери. — Твоей вины нет. Решение принял маркиз, а его слово здесь закон, даже король не в силах что-либо изменить, ибо Себастиан мой супруг, он мой господин и хозяин перед Богом и людьми. Я должна ему подчиняться.

— Сеньора, послушайте, — необычайно живо затараторила экономка, невольно повышая голос, — дон Себастиан не выбирал этот путь. Все дело в том, что наш сеньор с малолетства был подвержен влиянию Эуфимии. Когда донья Мария вышла замуж, и вскоре родился дон Родриго, у нее совсем не осталось времени на заботы о маленьком брате, и Майора взяла на себя воспитание племянника. Я была ему кормилицей, но жаловаться на разбитые коленки он бегал к ней, — с грустью призналась пожилая матрона. — Знаете, донья Каталина, если бы я только могла себе представить, что Эуфимия будет забивать его детскую головку этими ужасными вещами про родовое проклятье и тому подобную чушь, я бы, конечно, предприняла тогда решительные шаги. Но я думала, сестра дона Лоренсо изменилась, что она оставила свою желчь навсегда, ведь она так молила брата о прощении, клятвенно божилась, обливаясь горькими слезами и ползая на коленях… Ох, мы все думали, что она искренне раскаялась, да и дети были привязаны к ней, особенно после той трагедии… За прошедшие годы я не замечала за ней никаких странностей… до сегодняшнего дня. Теперь я словно прозрела. Сейчас я понимаю, это она настраивала дона Себастиана против самого себя! Какой же я была наивной дурехой! Нет мне прощенья…

— Постой, — внезапно в уме Каталины начал созревать дерзкий план. — Если ты утверждаешь, что старая ведьма оказывает на маркиза существенное влияние, то моего супруга еще возможно переубедить. Однажды мне почти удалось это сделать…

— Да-да, сеньора, — тотчас откликнулась Беатрис, — я уверена, будь дон Себастиан здесь, вместе мы нашли бы нужные слова. Только теперь это сделать непросто.

— Как ты думаешь, Беатрис, что произойдет, когда родится ребенок? — с замиранием сердца спросила Каталина.

— Думаю, его сиятельство, как и любой отец, будет счастлив, сеньора. Но ныне его сознание затуманено, он слеп и глух ко всем доводам рассудка.

— Я согласна с тобой, моя добрая Беатрис, — Каталина решилась окончательно довериться экономке. — Значит, единственное, что мне остается делать, это… бежать, чтобы сохранить жизнь нашему ребенку.

— Иного выхода просто нет, донья Каталина, — с неожиданным энтузиазмом подхватила экономка. — Но как все устроить?

Каталина облегченно вздохнула. У нее появился шанс на спасение.

— Послушай меня и сделай все в точности, как я прошу.

— Конечно, сеньора, я все сделаю. Приказывайте!

— Я не могу приказывать тебе, только смиренно просить. Помни, ты подвергаешь себя большому риску. Поэтому хорошенько подумай, прежде чем соглашаться.

— Будьте уверены, донья Каталина, я стерплю гнев нашего сеньора. Это наименьшее из зол в сравнение с тем, что вас ожидает, если вы останетесь…

— Хорошо, тогда слушай, — заговорила Каталина, не тратя времени зря. — Тебе нужно спуститься в церковь и найти там отца Сильвестра. Ты должна рассказать падре обо всем, что знаешь сама. Теперь, когда ты выказала желание помочь мне, я верю, и он проявит участие в моей судьбе, едва ему откроется правда. Поторопись. Все нужно сделать как можно скорее.

— Ждите от меня весточки, ваше сиятельство. Я мигом.

— Постой. А где Эуфимия?

— О, сеньора, — за дверью раздался тихий смешок, — не тревожьтесь за нее. Наша повитуха в этот час видит сладкие сны. Пилар подмешала ей в пищу сильное снотворное, и Эуфимия не проснется до обеда следующего дня.

— Вы с Пилар весьма находчивы. Но постой. Еще одно.

— Да, сеньора.

— Остерегайся темноволосой женщины по имени Кармен де Лангара, она может быть опасной.

— Пилар успела поведать мне о ней, ваше сиятельство. Я на пушечный выстрел не подпущу ее к вам, будьте покойны. Я уж поспешу…

— Я буду ждать тебя с добрыми вестями.

За дверью послышалось отдаляющиеся шаги, а некоторое время спустя из окна своей спальни Каталина увидела закутанную в плащ довольно крупную женскую фигуру, семенившую в сторону открытых ворот. Искра надежды зажглась в фиалковых очах, когда Беатрис переступила порог церкви. Теперь оставалось только ждать.

На улице стемнело, когда в дверь тихонько поскреблись, и следом раздался скрежет открываемого замка. Дверь неслышно отворилась, и в комнате появилось два лица. В одном из них Каталина узнала верную Беатрис. Экономка несла с собой поднос, полный еды, распространяющий дразнящие ароматы, второй же посетитель скромно держался в тени.

— Вот, сеньора, подкрепитесь, — Беатрис прошла в спальню и поставила поднос на столик. — Вам понадобятся силы для дальнего пути.

— Ох, Беатрис, — Каталина благодарно сложила руки и со слезами на глазах бросилась на шею бывшей кормилице, — благодарю тебя за помощь.

— Ну, что вы, что вы, — от смущения Беатрис покраснела и украдкой смахнула со щеки набежавшую слезу. — Полно вам, сеньора, слезы лить, лучше поблагодарите падре. Отец Сильвестр готов принять на себя все упреки и неудовольствие сеньора де Кабрера, которые неизбежно посыплются на наши головы по его возвращению.

— Не преувеличивай, дочь моя. Это всего лишь досадное недоразумение. Себастиан сбился с пути, ему нужно помочь, усмирить его страхи. Именно за этим я здесь.

Отец Сильвестр ступил вглубь комнаты, и Каталина увидела добродушное, улыбающееся лицо. Она упала ниц и коснулась губами подола черной сутаны.

— Падре, я безмерно благодарю вас.

— Встань с колен, дочь моя, — отец Сильвестр приподнял Каталину за локоть, — сейчас не время для душевных излияний. Это потом, все потом. Добрая Беатрис права, нужно поберечь силы для более важных дел.

Каталина согласно кивнула:

— Вы правы, падре, но я хочу, чтобы вы знали… Я не могу выразить словами насколько благодарна вам.

— Знаю, все знаю, — он ласково взглянул на маркизу и удовлетворенно кивнул, заметив, как к ней начала возвращаться прежняя решимость, — но и ты, дочь моя, тоже должна знать. Я никогда не смог бы простить себе, если б допустил в своей обители такое негодное Богу деяние, как лишение жизни невинное дитя. Убийство — смертный грех, которому трудно вымолить прощение, — грозно прибавил падре, сдвинув густые брови к переносице. — И своим поступком я спасаю не две, а три души. Мой племянник ошибается в своих суждениях, и я обязательно укажу ему единственно верный путь. Я буду взывать к его сердцу и разуму, но на это потребуется время, поэтому тебе, дочь моя, нужно запастись терпением.

— Я ко всему готова, падре, — сказала Каталина, опустив голову, — и всецело полагаюсь на божью милость и на вас. Только вам под силу вразумить моего супруга.

— С божьей помощью сделаю все, что потребуется. Я неустанно буду молиться за это. Ну, а теперь скажи, дочь моя, куда ты направляешься?

— В Мадрид, — без малейших колебаний сообщила Каталина. — Там живет моя сестра с мужем, они позаботятся обо мне. Элена так же, как и я, носит под сердцем дитя.

— Это как нельзя кстати, — задумчиво произнес отец Сильвестр. — Пожалуй, для начала вполне подходящее решение. В первую очередь Себастиан будет разыскивать тебя, дочь моя, в Андалусии, в доме родителей. Но, не обнаружив, конечно же, отправится к другим родственникам в Мадрид, и тогда снова придется скрываться.

— Что же вы предлагаете, падре? — растерянно вздохнула Каталина, опускаясь в кресло.

— Я написал письмо аббатисе монастыря де-лас-Дескальсас-Реалес. Монастырь находится в предместьях Мадрида. Там можно укрыться до рождения ребенка. Вот письмо, — он протянул Каталине запечатанный конверт. — Монахини из ордена клариссинок помогут вам, ваше сиятельство. Будьте покойны, в их обители вы будете чувствовать себя в полной безопасности. Мать-настоятельница добросердечная женщина, она не откажет в помощи, тем более той, что попала в беду.

— Благодарю, падре.

Отец Себастиан кивнул и, пока Каталина в молчании поглощала пищу, запивая ее разбавленным вином, он обошел покои маркизы и с удобством разместился напротив горящего очага, вытянув уставшие за день ноги.

После плотного обеда Беатрис помогла Каталине переодеться в мужскую одежду для верховой езды и, предварительно заплетя ей тугую косу, спрятала роскошные пряди под шелковую сетку для волос, поверх которой надела биретту священника, любезно переданную отцом Сильвестром. Недолго посовещавшись, решили, что Каталина облачиться в плащ падре, дабы ни у кого не возникло ненужных вопросов и подозрений, и она смогла бы беспрепятственно покинуть замок, выдавая себя за отца Сильвестра. И хотя по комплекции молодая маркиза заметно уступала достопочтимому падре, предусмотрительная Беатрис накинула поверх рубашки своей подопечной мужской парчовый камзол, более-менее соответствующий невысокому росту сеньоры, кое смогла отыскать в кладовых замка, а для пущей убедительности к мягким сапожкам прикрепила высокие деревянные колодки, обмотав их тряпицами.

— Дочь моя, когда выйдешь за ворота замка, — отец Сильвестр оставшись довольным внешним видом Каталины, давал ей последние напутствия, — спустись по склону, но, не доходя деревни, сверни направо в сторону леса. Там тебя поджидают двое провожатых. Один из них охранник из Сент-Ферре, а другой — молодой парнишка из деревни, младший сын кузнеца. Я говорил с ними. В их преданности не стоит сомневаться.