Вопреки логике и здравому смыслу, она услышала, как он наливает себе вино.

— Что?

Родриго пропустил мимо ушей ее вопрос и задал свой:

— Mi cariño, а ты не задумывалась, почему дядя избегает близости с тобой? И почему ваши спальни находятся в разных половинах дома?

Хорошо, что тьма скрыла мгновенно вспыхнувшие щеки Каталины, иначе она ни за что на свете не смогла бы вести сей нелепый разговор.

— Сеньор де Сильва, вас не должны волновать наши близкие отношения с вашим дядей, — она сделала особое ударение на его имени. — Но вижу, что вы не покинете стены моей спальни, пока не удовлетворите свое любопытство, — она немного помолчала. — Что ж, хорошо. Я скажу то, что вы хотите услышать. Мы с… Себастианом решили узнать друг друга получше, прежде чем ээ…

— Заняться любовью. Так?

На Родриго вдруг снизошла непонятная веселость. Он засмеялся глубоким, чистым смехом, напомнив ей сразу их совместную поездку на виллу и дружеское общение в таверне, его задорные шутки и забавные истории, когда он старался развеселить ее, несмотря на непогоду и возникшие на пути трудности. Но смех прервался так же внезапно, как начался.

— Понимаю, что рискую разочаровать тебя, — снова заговорил он после минутной паузы, — но, знаешь ли, жизнь порой бывает жестока.

— О чем вы говорите, сеньор де Сильва? — Каталина изо всех сил старалась сохранить самообладание.

— Это не должно было случиться.

Она услышала осторожные шаги и начала отступать назад, отвлекая его вопросами:

— Как так?

Родриго был одет в светлую навыпуск рубашку и облегающие рейтузы, подчеркивающие крепкие, мускулистые ноги. Он не выглядел таким высоким, как Себастиан, но плечи его были так же широки, черные, слегка вьющиеся волосы, он, как и маркиз собирал в хвост на затылке. Конечно, дядю и племянника никто не принимал за близнецов, к тому же цвет глаз у них был разный, но внешне они определенно походили друг на друга. Особенно трудноразличимы они казались в темноте. До Каталины начало что-то потихоньку доходить, но она пока не могла выстроить общую картину без некоторых видимых деталей.

— Ты не должна была меня узнать, — тем временем продолжал Родриго, приближаясь к ней еще на один шаг. — Это вышло случайно. Все задумывалось так, будто в постели с тобой лежит твой муж.

— Что?! Так… так неправильно, — Каталина еле сдерживалась, чтобы не закричать.

— Да, если бы дядя мог… Но увы… видно, Себастиану без меня не обойтись…

— Не смей! — Каталина все же не совладала со своими эмоциями. — Слышишь, не смей! Не говори мне этого! Я не желаю слышать, — она заткнула уши и зажмурилась. — Убирайся! Это грязная клевета, я не верю не единому твоему слову.

— Каталина, выслушай меня, — Родриго в одно мгновение оказался подле нее и заключил в объятья, гладя по волосам и осушая поцелуями слезы, беспрерывно струящиеся по ее нежным щекам. Она мотала головой из стороны в сторону, но он крепко удерживал ее, не давая снова ускользнуть от себя, — этого все равно не избежать. Послушай, рано или поздно нам придется лечь в постель, дабы произвести на свет наследника для Сент-Ферре.

— Ты… отвратителен, — ее рыдания усилились, готовые в любой момент перерасти в настоящую истерику, — а… в циничности тебе нет равных.

— Не мне пришло в голову это безумие.

Ненадолго забывшись, он развел руками, и Каталина воспользовалась подвернувшейся возможностью. Решимость предала ей сил. Она, что было мочи, оттолкнула от себя Родриго и тот, не удержавшись на ногах, упал на ковер, путаясь в длинной рубашке и домашних шлепанцах. В это время маркиза, ловко подобрав пеньюар, словно заправская куртизанка, выскочила на террасу и через сад помчалась к малоприметной калитке, которой пользовалась всякий раз, когда хотела прогуляться по пляжу. Ее понесло к бухточке, где днем ранее она бродила по золотистому пляжу и ни о чем не подозревая наслаждалась ласковым шумом прибоя. Именно там она хотела укрыться от действительности, что так гадко и пошло обрисовал ей Родриго, без зазрения совести разрушая почти идеальный, устроенный ею самой мир.

Слезы застилали глаза, она бежала вперед, не разбирая дороги, царапая ноги в кровь и цепляясь волосами о встречные ветки. Тонкие прутики били по лицу и рукам, голые сучки впивались в ладони, но ее не волновали эти досадные мелочи. Она лишь хотела поскорее скрыться от Родриго, убежать как можно дальше от его безумного рассказа, ненавистных поцелуев и объятий, чтобы не слышать едкого сарказма звучавшего в его голосе, нестерпимо ранившим сердце и остаться, наконец, наедине со своими мыслями.

В темноте она споткнулась о выступающие из-под земли корни и, неуклюже раскинув руки, попыталась ухватиться за куст терновника, но вместо веток поймала лишь воздух и, не удержав равновесие, кубарем покатилась по склону. Все произошло настолько внезапно, что она не успела испугаться, едва вскрикнула и вот она внизу нащупывает под собой твердую землю и медленно поднимается на ноги. Кажется, цела. Каталина поморщилась, но не издала ни звука. Какой в том толк, если душевная боль намного сильнее физической? Покачиваясь, как осинка на ветру, она стряхнула с себя пучки травы и сухие ветки, запутавшиеся в волосах и одежде. Бока немилосердно ныли, голова кружилась, ноги и руки саднило от кровоточащих ран и порезов. Опухшие от слез глаза, и сгустившаяся ночь мешали объективно оценить полученный ущерб, однако скоро она пришла к неутешительному выводу. От роскошного индийского пеньюара остались лишь воспоминания. Тонкая шелковая ткань на спине и груди изодралась в клочья, свисали рваными а некогда красивая кружевная сорочка превратилась в лохмотья и напоминала рыбью сеть.

Каталина уныло вздохнула. Ко всем ее бедам прибавилась еще одна неприятность. В таком живописном виде она не могла возвратиться назад. По крайней мере, не сейчас. Оставаясь на берегу в относительной безопасности и не страшась новых посягательств на свою честь, она собиралась хорошенько поразмыслить над своим ближайшим будущем. Каталина была почти уверена, Родриго не станет бросаться за ней вдогонку и не осмелиться будить весь дом ради того, чтобы вернуть беглянку на виллу. Когда же ему надоест ожидать ее в покоях, он, в конце концов, уберется восвояси. А утром, во что бы то ни стало, она добьется правдивого ответа от супруга. Она знала, Себастиану теперь ни за что не отвертеться от ее расспросов. Маркиз расскажет ей все, как было на самом деле, иначе она пригрозит ему расторжением брака. По тем временам невероятный, немыслимый шаг, не одобряемый ни церковью, ни обществом, однако единственно верный в ее положении. В глубине души она надеялась, что до крайностей все же дело не дойдет. В конечном итоге выясниться, что Родриго обманул доверие Себастиана и воспользовался неудачным стечением обстоятельств, обыграв все в свою пользу. И чем больше она так думала, тем сильнее укоренялась эта мысль в ее голове.

Наконец, немного успокоившись и смахнув последнюю слезинку с припухших век, Каталина подумала, что ей не помешает освежиться. Мерцающие звезды, будто алмазная россыпь освещали темный небосклон, бледный полумесяц в окружении редких рваных облаков отражался на игривых волнах, и хотя было далеко за полночь, впереди различались очертания прибрежных кустов и пустынный песочный берег. Она скинула с себя остатки одежд, ничуть не стесняясь своей наготы, месяц и звезды были ее молчаливыми наблюдателями, и легко выбралась из вороха лохмотьев, словно бабочка выпорхнула из бесформенного кокона, горя желанием ощутить первое в своей жизни дуновение ветерка на трепещущих крыльях.

У кромки воды Каталина приостановилась. Теплый воздух приятно щекотал молодое обнаженное тело. Море было спокойным и безмятежным, пенистые волны размеренно накатывали на прибрежный песок и, чередуясь, отступали в сумрачную глубину. Хотя на первый взгляд все выглядело довольно умиротворенно, подобное явление могло быть временным, ведь, как известно погода на море таила немало сюрпризов и часто бывала переменчивой. Каталина, зная об этой особенности, не собиралась заплывать слишком далеко, рисковать попусту ей вовсе не хотелось. Быстрое течение могло унести ее в открытое море или чего доброго выбросить на прибрежные скалы. Поэтому она медленно ступила в воду, шаг за шагом постепенно погружаясь еще и еще, по колено, по грудь, по шею, пока не окунулась с головой. Морская вода оказала на нее бодрящее воздействие, временно уняв пережитые тревоги. Она нырнула в глубину, как русалка, гибкая и изящная, и, бесшумно вынырнув, поплыла дальше,легкими гребками продолжая удаляться от берега, мерно рассекая поднимающиеся волны, пока не решила, что с нее уже достаточно, и тогда она повернула назад.

Неожиданно налетел резкий порыв ветра и поднял высокую волну. Ветер усиливался, и волнение на море нарастало. К тому моменту, как Каталина проплыла половину расстояния, отделяющую ее от берега, она уже с трудом преодолевала пенные гребни. Волны накатывали одна за другой, ни на миг не ослабевая, соленые брызги слепили глаза, попадали в рот и в уши. Каталина старалась не впадать в панику и упорно продолжала плыть к своей цели, однако следующая волна застала ее врасплох, она не смогла уклониться и мгновенно оказалась под водой. Когда она выплыла на поверхность и едва успела глотнуть струю свежего воздуха, на нее обрушилась новая волна, стремительно унося в темные глубины. Девушка отчаянно барахталась, понимая, что борется за жизнь. Из последних сил ей удалось вырваться из подводного плена, и она вновь всплыла. Истощенная неравной борьбой со стихией она пыталась отдышаться, но к этому времени изрядно нахлебалась морской воды и плохо соображала, где находится. Голова кружилась, руки и ноги перестали слушаться ее, с каждым гребком она слабела все больше. Она вертела головой, пробуя разобраться, насколько далеко ее отбросило от берега, когда очередной вал снова захлестнул ее. На этот раз выкарабкаться она не сумела. Словно в воронку ее закрутил неистовый водоворот, который затягивал ее глубже и глубже в морскую пучину. Она чувствовала, что тонет, погибает, но сделать ничего не могла. Ее замутненное сознание неумолимо проваливалось в черную бездонную пропасть.