Откинув назад пышные локоны и сбрызнув себе на шею и запястья несколько капель любимых духов с ароматом белого жасмина, она медленно поднялась с кушетки. Узкие щиколотки мгновенно утонули в мягком ворсе ковра. Сделав несколько шагов по комнате, она невольно зарделась, представив, как Себастиан прикасается к ее рукам, плечам, запускает пальцы в густые пряди волос и притягивает к себе, жаждая поцелуя, а она самозабвенно отвечает ему, обнимая широкие плечи, крепкий торс… Мимолетные мысли завели ее далеко, она задышала часто и прерывисто и чтобы унять усилившееся сердцебиение, Каталина распахнула окно, впуская в спальню вечернюю прохладу.

Ночное небо, ясное и безоблачное, было сплошь усеяно мириадами звезд. Прохладный ветерок колыхал верхушки деревьев, вдали виднелись силуэты спящих холмов и пустынная извилистая дорога. Прикрыв веки, Каталина вдохнула полной грудью свежий воздух и прислушалась к шагам за дверью. Приближалась полночь, но в коридоре, как и четверть часа назад стояла безмолвная тишина. Хозяину виллы давно следовало вернуться домой. Дела на дальних выгонах могли подождать до утра.

От скуки накрутив на палец длинный локон и поиграв немного с волосами, Каталина вернулась вглубь комнаты. Она знала, что вино снимает напряжение и приятно расслабляет тело, и с этой целью наполнила фужер до краев. Наслаждаясь сладковатым вкусом и тонким ароматом, она неспешно потягивала мальвазию, пока не выпила все до последней капли. Настроение ее улучшилось, она облизнула губы и направилась к кровати, вознамерившись дожидаться супруга среди мягких подушек и шелковых простыней.

Неизвестно сколько времени прошло, прежде чем она вновь открыла глаза, только молодой месяц робко заглядывал в распахнутое окно, свечи успели догореть, а спальня погрузилась во мрак. Она скорее почувствовала, чем заметила его присутствие. Неужели она заснула и не слышала звука открывающейся двери и его шагов? Теперь она явственно ощущала его теплое дыхание на своей шее. Он лег рядом, промяв под собой постель.

В томительном волнении, с гулко бьющимся в груди сердцем Каталина ожидала того неизвестного, что вот-вот должно было случиться. Вот он прикоснулся губами к ее затылку, вдохнул нежный аромат ее волос и, откинув золотистую прядь, осторожно начал опускаться к шее. Горячие губы обжигали шелковистую кожу и там, где остался след от поцелуя, все пылало как в огне. Она быстро почувствовала желание. Лежа к нему спиной, она ощущала каждый его налитой мускул, каждую клеточку его тела, плотно прижимающуюся к ее стройному гибкому стану.

Он осторожно потянул за рукав пеньюара, и тонкая ткань сползла с ее плеча вместе с кружевной сорочкой, оголив ей спину. Послышался короткий, сдавленный вздох и непонятное бормотание. Каталина закусила губу и, нащупав в темноте его ладонь, совершенно естественным образом, будто проделывала это сотни раз, провела ею по своему обнаженному бедру. Сильная мужская рука уверенно скользнула по внешней стороне бедра и немного задержалась на округлых ягодицах, чувственно впиваясь пальцами в нежную плоть.

С ее губ сорвался тихий стон:

— Себастиан, милый…

Ей показалось или она действительно услышала приглушенное чертыхание? Но в следующий миг она обо всем забыла, повинуясь безудержному желанию, охватившему ее с головы до кончиков пальцев на ногах. Она прикрыла глаза в блаженной истоме, отдаваясь новому, фееричному ощущению и запрокинув руку, обняла его за шею, а он, продолжая плотно прижиматься к ней, жадно целовал ее, лишая разума и опьяняя своей чувственностью. Резко перевернув ее на спину, он приник ртом к ложбинке между ее шеей и плечом, поцелуй за поцелуем продвигаясь все выше, к влажным, полураскрывшимся губам.

Но едва он накрыл Каталину своим разгоряченным телом и, тяжело дыша, попытался стянуть с нее сорочку, мешавшую ему в полной мере насладиться упоительным мгновениями близости, как внезапно ощутил исходившее от нее напряжение. Он приник к ее губам в страстном поцелуе, дабы вызвать в ней новую волну желания, что секунду назад била из нее ключом, но вместо взаимности получил звонкую пощечину.

— Дьявольщина, — не сдержавшись, выпалил он, потирая ушибленное место.

Отодвинувшись от нее, он сел на противоположный конец кровати.

Каталина вскочила и отбежала в сторону. Ее руки тряслись нервной дрожью, она пыталась привести себя в порядок, запахивая и одергивая измятый пеньюар.

— Как ты посмел явиться в мою спальню?

Комнату, по-прежнему, освещал холодный свет полумесяца, но Каталина отчетливо видела мужской силуэт, сидящий к ней спиной.

— Как ты догадалась? — в ровном голосе Родриго не было ни тени стыда.

Она задохнулась от возмущения:

— В тебе нет ни капли раскаяния?

— Mi cariño, ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

— Не называй меня «милой»! Ты не смеешь. Мне теперь ввек не смыть с себя этот удушающий мускусный запах!

Каталина пренебрежительно передернула плечами. Жаль, он не видел этого, потому что, то презрение, которое она выказывала этим жестом, должно было вызвать в нем, как минимум, чувство неловкости, но Родриго достаточно было услышать ее тона, чтобы сделать правильные выводы.

— Едва ли ты мучилась, извиваясь подо мной как сучка в течке, — едко бросил он в ответ.

Зарычав как раненая пантера, Каталина кинулась на него с кулачками:

— Наглец! Грубиян! У тебя еще язык поворачивается обвинять меня в том, что сам совершил? Да где же твоя совесть?

Родриго успел перехватить тонкие запястья и завести их спину. Одного удара вполне хватило, чтобы оставить заметный след от женской ладони и вызвать множественные кривотолки. Их лица оказались в опасной близости друг от друга. В бледном свете полумесяца две пары глаз скрестились точно холодные острые клинки. Его привлекательные мужественные черты мгновенно исказились, стали резче, ноздри расширились, волевой подбородок упрямо выдвинулся вперед. Он угрожающе склонился над ней, и в его черных как уголь глазах промелькнуло то ли раздражение, то ли уязвленное самолюбие. На высоких скулах заиграли желваки, он не сводил с нее пристального взгляда.

— Mi cariño, почему ты отказываешь мне? Несколько секунд назад ты таяла от страсти, теперь же твои глаза пылают ненавистью.

Каталина потеряла дар речи, поразившись циничности, звучавшей в его словах. Она покачала головой, будто не веря собственным ушам, но быстро придя в себя, изловчилась ужиком и вывернулась из его крепких словно тугие путы объятий. Отбежав к окну, она глотнула струю свежего воздуха, прежде чем укоризненно вымолвила:

— Пресвятая Дева Мария, ты хоть понимаешь, что несешь, Родриго? Может, у тебя жар? Думаю, следует вызвать мастера Керро…

— Ты не понимаешь, — жестко отрезал Родриго и сделал шаг навстречу.

Но Каталина выставила руки вперед, недвусмысленно предупреждая:

— Если приблизишься ко мне еще на шаг, закричу. Я не шучу! Перебужу всех обитателей виллы, так и знай. Себастиан голову тебе снесет.

— Хм… Себастиан, — в ответ усмехнулся Родриго, однако прислушался к ней и остался стоять на месте. — Ну, мы это еще посмотрим.

— О чем ты говоришь? — возмущенно воскликнула Каталина, откидывая с лица спутанные пряди волос. — Ты немедленно должен покинуть мою спальню! Я ожидаю супруга.

Из глубины комнаты послышался невеселый смешок:

— Да неужели?

Каталина приложила пальцы к вискам. Она ничего не понимала. Почему Родриго ведет себя столь грубо, бесцеремонно проникает к ней в комнату и выдает себя за Себастиана? И где ее супруг, который давным-давно должен был находиться здесь? Неожиданно ей в голову пришла шальная мысль. А не мог ли единственный племянник напасть на любимого дядюшку, совершив гнусный поступок? Но поразмыслив, она отбросила нелепые домыслы в сторону. Нет, Родриго не коварный злодей. Он не решится на подобную подлость, слишком близкие отношения связывают его и Себастьяна. Дядя и племянник выросли вместе, они знакомы друг с другом всю жизнь, да между ними и разница-то всего в три года, почти ровесники. Здесь что-то другое. Но что? Безумство? Это скорее походило на правду, тем более, если вспомнить чрезмерную напористость племянника, граничащую с редкостным своенравием. Временами Родриго не принимал в расчет интересов дяди, в особенности, когда речь заходила о его собственных желаниях. Он готов был, наплевав на общепринятые каноны, ухаживать за молодой маркизой, ставшей ему близкой родственницей, в доме своего родича, на глазах у супруга и при этом не чувствовать неловкости или угрызений совести, словно он и не совершает безнравственный, просто аморальный проступок! Не иначе, как помутнением рассудка его поведение не назовешь. Ну, тогда все встает на свои места.

Она глубоко вздохнула. С безумцами следовало вести себя спокойно.

— Я все же не понимаю, где мог задержаться ваш дядя, сеньор де Сильва, — в разговоре она намеренно избрала вежливо-официальный тон, таким образом, продолжая сохранять дистанцию с Родриго, и стараясь больше не провоцировать его на дерзкие, просто возмутительные выходки. — С ним что-то случилось?

— Столько много интересных дел, коими мы можем заняться вместе, а ты снова переводишь разговор на дядю, — с усталым вздохом проговорил он.

— Что поделать, он мой муж, — кротко ответила она.

И тут Родриго ударил кулаком по резному мраморному столику. Жалобный звон серебряного подноса и початой бутылки мальвазии заставил Каталину испуганно вздрогнуть.

— Хм… а супружеский долг этот «муж» выполнял? — ехидно поинтересовался племянник.

— Я не собираюсь обсуждать, сеньор де Сильва, наши личные дела с вашим дядей! — возмущенно вскинулась Каталина и указала пальчиком на дверь, надеясь, что он увидит этот жест в темноте. — Думаю, вам довольно топтать ковер в моей спальне. Прошу вас уйти!

— Я никуда не уйду.