Кроме того, я заметила, что каждая отдыхающая компания должна была ждать своей очереди, а наш стол обслуживался быстрее. В надежде выкроить немного времени, чтобы набраться необходимого мне мужества, я решила внести себя в список выступающих сама.

Лучше бы и не надеялась. Как только я сделала заказ на песню официантке, она внесла его в систему и тут же объявила:

- Вы следующая

- Это шутка?!

Я оглянулась на наш стол. Гидеон подмигнул мне. Ох, он еще за это заплатит.

Девица на сцене закончила петь «Diamonds» и зал взорвался аплодисментами. Она была ничего, но в действительности группа, которая ей аккомпанировала, исправила кучу ее ошибок. Они были реально хороши. Я скрестила пальцы, надеясь, что они и для меня постараются.

Меня трясло, когда я поднималась мелкими шагами на сцену. Когда из нашей секции разразился громкий свист и крики, я не смогла удержаться от смеха, несмотря на нервозность. Не успела вытащить микрофон из стойки, как сразу же зазвучали первые аккорды. Звуки знакомой песни, которую я любила, означали, что пора начинать.

Глядя на Гидеона, я пела ему о своем пути к нему через откровенные стихи песни, рассказывая ему какой он удивительный. Даже сквозь музыку я слышала смех из-за моего отвратительного голоса. Но мой собственный столик взорвался ободряющими возгласами, как я и ожидала.

Я выбрала песню "Brave". Надо было быть храброй, как название песни, чтобы спеть это. Ну, или сумасшедшей.

Я сосредоточилась на своем муже, который сидел не смеясь, даже не улыбаясь. Он просто пристально смотрел на мое лицо, когда я вещала ему с помощью слов Сары Бареллис, что хочу, чтобы он был храбрым и не боялся говорить о себе.

Легко запоминающаяся композиция плюс мастерство группы, которая мне подыгрывала, начали побеждать над смехом толпы, ну, более или менее, и они стали мне подпевать. Мое сердце укрепило голос, давая силу, чтобы передать мои мысли, предназначенные только для Гидеона.

Ему нужно было прекратить молчать. Он должен рассказать семье правду. Не ради меня, не ради них, а ради себя самого.

Когда песня закончилась, друзья вскочили на ноги и зааплодировали, а я усмехнулась, напряженная. Я отвесила щедрый поклон и засмеялась, когда незнакомцы за столиками в передней части сцены, превозносили меня в незаслуженной похвале. Я знала свои сильные стороны. И мое пение - не одна из них.

- Это было чертовски здорово! - закричала Шауна, когда я вернулась за стол, и схватила меня в крепкие объятия. - Ты всех сделала, красотка!

- Напомните мне, чтобы я вам отомстила за этот позор, - сказала я сухо, чувствуя как жар разливается по лицу, когда вся наша компания кинулась нахваливать меня. - Вы это заслужили.

- Ах, детка, - протянул Кэри, его зеленые глаза блестели от смеха, - ты не можешь быть хороша во всем. Для меня это нереальное облегчение знать, что у тебя тоже есть недостатки.

Я показала ему язык, взяла свежий коктейль из водки с клюквой и села на прежнее место.

- Твоя очередь, любовничек, - подначивал Гидеона улыбающийся Араш.

Мой муж кивнул и посмотрел на меня. Лицо не выражало ни единого намека на его мысли, я начала волноваться.

Не было мягкости на губах или в глазах, ничего, чтобы дать мне ключ.

И вдруг, какой-то идиот начал петь "Золотую".

Гидеон напрягся, его челюсти сжались. Схватив за руку, я сжала его ладонь. У меня отлегло от сердца, когда он сжал ее в ответ.

Он поцеловал меня в щеку и направился к сцене, с легкостью лавируя между людьми. Я смотрела ему вслед, наблюдая, как женщины поворачивают за ним головы. Безусловно, я была предвзята, но я уверенно могла сказать сейчас, он был здесь самый яркий и заметный человек в зале.

Серьезно, быть мужчине настолько сексуальным, следует запретить законом,

Я посмотрела на Араша и Арнольдо.

- Кто-нибудь из вас слышал, как он поет?

Арнольдо покачал головой. Араш рассмеялся.

- Черт, нет. Если повезет, он будет петь, как ты. Как говорит Кэри, он не может быть хорош во всем, иначе мы все должны будем возненавидеть его.

Парень закончил свое выступление. Мгновение, и Гидеон оказался на сцене. Не знаю почему, но мое сердце начало стучать так сильно, будто бы я сама оказалась там. Мои ладони вспотели, я вытерла их о ткань юбки.

Я боялась чувства, которое может возникнуть при виде Гидеона на сцене. И более того, я ненавидела мысль, что пусть Бретту и трудно было подражать, но исполнение «Золотой» даже тем, кто далек от успеха с микрофоном в руках, слишком близко сближало два разных мира.

Гидеон схватил микрофон и снял его с подставки так, будто он проделывал подобное тысячу раз. Женщины в аудитории сошли с ума, выкрикивая комплименты и непристойности, которые я предпочла проигнорировать.

Мужчина в прекрасной физической форме, с явным доминированием и уверенностью в себе, все это делало его нереально крутым.

Он был похож на человека, который знал, как оттрахать женщину до потери чувств. Да Боже, он так всегда и поступал!

- Эта песня, - объявил он, - для моей жены.

Гидеон взглядом подал сигнал группе, чтобы они начинали. Мой пульс участился от знакомых звуков.

- Lifehouse! - воскликнула Шауна, хлопая в ладоши. - Обожаю их!

- Он только что назвал тебя свое женой! - кричала Мегуми, опираясь на меня. - Ну, не счастливица ты, а?

Я даже не взглянула на нее. Я не могла. Мое внимание было приковано к Гидеону, который смотрел на меня и пел, рассказывая мне чувственным хриплым голосом, как он отчаянно нуждался в переменах и как изголодался по правде.

Он отвечал на мою песню.

Мои глаза горели, а сердце начало биться в другом ритме. Неужели я думала, что он был бесстрастным? Боже, он убивает меня, обнажая свою душу, низким тембром своего голоса.

- Твою мать, - восхитился Кэри, глядя на сцену. - Мужик-то умеет петь!

Я тоже застыла на месте, завороженная, ловила его сообщение о попытках угнаться за мной и как он все сильнее влюбляется в меня. Я заерзала в кресле от нетерпения.

Гидеон завладел всеобщим вниманием в баре. Из всех голосов, прозвучавших сегодня, у него был по-настоящему профессиональный уровень. Он стоял под лучом прожектора, с нешироко расставленными ногами, элегантно одетый, и пел рок-песню так прекрасно, что я даже представить себе не могла, что ее можно спеть иначе.

Просто было глупо сравнивать с Бреттом, ни в отношении того, как они выглядели на сцене, ни в отношении моей реакции на них.

Я подскочила на ноги прежде, чем осознала, что уже пробираюсь через столпотворение людей, пытаясь добраться до него.

Гидеон закончил песню и бар взорвался восторженными аплодисментами, отрезав мой путь к нему. Я утонула в давке, слишком невысокая, чтобы разглядеть за высокими плечами окружающих меня людей.

Он нашел меня, проложив себе дорогу сквозь публику, и крепко прижал меня к себе. Его губы захватили мои в грубом и страстном поцелуе, породив все новые возгласы, свист и крики. Где-то в отдалении, я услышала, что группа заиграла новую песню. Я вытянулась практически сравнявшись с Гидеоном, тяжело дыша прокричала ему в ухо:

- Сейчас!

Мне не нужно было ничего объяснять. Разжав объятия, он схватил меня за руку и повел меня через бар, а далее через кухню к служебному лифту. Я вцепилась в него еще до того, как за нами закрылись двери. Он вытащил телефон и поднес его к уху, откинув голову назад, позволяя мне лихорадочно скользить губами по его шее.

- Лимузин ко входу, - приказал он грубо и засунул телефон обратно в карман. Он целовал меня со всей страстью, которую удерживал внутри.

Изголодавшаяся, я будто пожирала Гидеона, кусая его нижнюю губу и проводя по ней языком с легкостью взмаха ресниц. Он застонал, когда я прижала его к мягкой стене лифта и начала гладить руками от груди к члену. Я чувствовала его возбуждение в своих ладонях.

- Ева… Господи…

Мы перестали спускаться, он взорвался в одно мгновение, схватив меня за локоть и вытолкнув из раздвижных дверей лифта нетерпеливыми движениями. Мы вышли из служебного коридора в фойе, снова пробираясь через толпу, чтобы выбраться в теплую летнюю ночь. Лимузин уже стоял на улице.

Ангус выскочил, быстро открывая заднюю дверь. Я залезла в машину вместе с Гидеоном, который подталкивал меня сзади.

- Не уезжай далеко, - бросил он Ангусу.

Мы разместились на сиденье буквально в тридцати сантиметрах друг от друга и смотрели куда угодно, кроме как друг на друга, постепенно увеличивая между нами защитную стену. Лимузин медленно тронулся с места.

Момент отстраненности ушел, я легла, рывком сняла юбку и нагло сорвала свою одежду, показывая ему, что хочу быть немедленно оттраханной.

Упав коленями на коврик, Гидеон принялся расстёгивать свои штаны.

Я выскочила из своего нижнего белья и отшвырнула его вместе с сандалиями.

- Ангел.

Его рычание заставило меня стонать от предвкушения.

- Я мокрая. Я мокрая, - пропела я, не желая, чтобы он играл со мной или заставил ждать.

Тем не менее, он все равно попробовал меня на вкус, вновь взяв секс в свои руки. Его пальцы раздвигали в меня, ласкали клитор и проникали внутрь.

- Боже, Ева. Ты такая возбужденная.

- Дай мне оседлать тебя, - попросила я, отталкиваясь от спинки сиденья.

Я хотела задать темп, глубину, ритм...

Гидеон стянул штаны и боксеры на колени, сел на сиденье, убирая мешающий подол рубашки. Его член стоял между бедер такой толстый и длинный, невыносимо красивый, как и все остальное в нем.