Время тянулось ужасно долго и мучительно. Девушка то ходила по темнице, то сидела на сеновале, всматриваясь в кромешную тьму. Как бы то ни было, но усталость быстро сморила молодую женщину и она, забившись в угол, задремала.

Раздался скрип двери. Резкий свет осветил непроглядный подвал. Арабелла в ужасе открыла глаза. У двери, в тени, стоял какой-то человек, упиравшийся на деревянную, покачивающуюся трость. Француженка, едва дыша от страха, прижалась спиной к грязной стене. Старик приближался к ней тихо, едва передвигая ноги.

– Кто Вы? Что Вам нужно? – испуганно спросила провинциалка.

– Не бойся, – раздался неизвестный голос. Он звучал, как из далека, из непроглядной темноты.

– Зачем Вы пришли? Я не виновата.

– Не волнуйся. Я не причиню тебе вреда. Я обычный человек, пытающийся показать верную дорогу тем, кто сбился с истинного пути и идет туда, где горит единственный огонек, окруженный зловещим, непроглядным лесом, но пропускает дорогу, на конце которой свет, радость, счастье и жаркое пламя, сжигавшее беды. Запомни, маленькую свечу, которую запалила одна рука, потушить легче, чем огонь, горевший благодаря нескольким прикосновениям. Поэтому, ищи взаимной, счастливой любви, пускай она даже будет не посыпана золотом, а застелена сельским, бедным сеном. Но неразделенная страсть, даже сделанная из бриллиантов и пурпура, не подарит умиротворения, наслаждения и спокойствия, а только опустошит душу, разобьет сердце и, подобно стреле, наполнит мысли смутными воспоминаниями прошлого.

Арабелла, едва дыша, слушала эти драгоценные, мудрые речи. Старец походил на простого бедняка, но говорил он истинными словами философа.

– Что Вы имеете в виду? Я чиста перед Господом Богом, – медленно протянула девушка.

– Это сейчас ты чиста и непорочна, но пройдет немного времени, и ты облачишься в золото и алмазы. С гордостью станешь носить шелк и золотую парчу, на головушке своей – короны из драгоценных камней, серебряные диадемы, и нежные, как лепестки цветка спелого граната, вуали. На шее твоей сотни подвесок дорогих висеть будут, на руках перстня выточенные и браслеты звенящие. Но…рученьки твои в алой крови…. С пальцев капать будет красная жидкость, затмившая сияние роскоши. А гордость…. Она заглушит голос совести и справедливости.

– Я никогда не пролью кровь невинных людей. Ничто и никто не заглушит мою совесть, – гордо бросила молодая женщина. В ее голосе прозвучала печаль, но и нескрываемое высокомерие.

Старик с грустной полуулыбкой прошептал: – Посмотри по сторонам. Что ты видишь? Это произойдет и с твоей душой.

Девушка вытаращила глаза. Вокруг нее, на полу, на стенах, на сеновале лежали украшения, золото, серебро, драгоценные камни, золотые монеты. Но Арабелла, присмотревшись, увидела на всем этом капли свежей, алой крови. Она блестела, как осенняя листва на полуденном солнце, сверкала, словно звезды в ночном небе. Внезапно раздался оглушительный гул, такой сильный, что все вокруг затрепетало. Дочь герцога увидела перед собой огнедышащего дракона, поднимающегося прямо из земли. Из-за страха, сковавшего все тело, девушка не могла пошевелиться. Она успела рассмотреть лишь старика, уходившего в тень, потом все заполнило адское пламя….

Арабелла де Фрейз с визгом проснулась. Тот старик, то золото, те слова, тот дракон – все это лишь кошмар, ужасный сон. Молодая красавица с ужасом огляделась. Она все еще находилась в этой грязной, сырой темнице. Француженка тяжело вздохнула. Девушка не знала, сколько времени здесь пробыла, ибо в камере всегда царила непроглядная тьма.

Вновь раздался оглушающий, противный скрип двери и в тюрьму кто-то бесшумно вошел. Но это был уже не сон, а суровая реальность. В тени стоял молчаливый жандарм, держа в руках медную миску и флягу с водой. Арабелла встала. Она уже не боялась, что стражники могут убить ее из-за неповиновения. Самое страшное – остаться в этой камере еще на продолжительное время.

– Сколько времени я здесь еще буду? Это заточение когда-нибудь закончится?

– Я обычный охранник и мне ничего неизвестно. Лишь сэр Альберд де Гирмонд может Вас отпустить. А пока Вам остается только ждать, – равнодушно кивнул мужчина.

– Чего ждать?

– Либо освобождения, либо казни, – с этими словами жандарм положил миску с бульоном и ломтик хлеба на свежий стог сена.

Прошел день, второй…. Стражники носили Арабелле еду, тазы для умывания, но девушка уже не могла выносить этого заключения. Никто, кроме нескольких охранников, не приходил к ней. К сожалению, и те молчали и лишь изредка бросали взгляд на француженку, словно на преступницу.

Однажды рано утром в темнице раздался повелительный голос, а на пороге появился молодой, галантный мужчина – аристократ, одетый по последней элегантной французской моде. Все в нем казалось таким гармоничным и даже немного слащавым, но эта угрожающая сабля, покоившаяся на поясе…. Арабеллу передернуло от серебристого сияния острого лезвия.

– Мадемуазель Арабелла, – учтиво протянул незнакомец, снимая головной убор и низко поклонившись.

– Кто Вы такой? – грубо бросила девушка, отвернувшись от новоприбывшего.

– О, миледи, вижу, учтивости Вас не научили. Что ж, заниматься перевоспитанием непокорных девиц я не собираюсь. Поэтому отвечу на Ваш вопрос: меня зовут синьор Мучениго, я главный советник и близкий друг его величества короля Франции Людовика XIII. Великий монарх отдал приказ навещать Вас до его приезда.

– Навещать или убить? – усмехнулась дочь герцога.

– Убить? Мне просто интересно, что Вы такого натворили, что ожидаете смертной казни?

– Я и сама не знаю, за какие грехи сейчас мне приходиться страдать. Я ничего такого не сделала, чтобы лишиться жизни. Будьте любезны, скажите мне, когда я смогу выйти отсюда?

– Когда приедет король. Только повелитель имеет право освободить Вас, поскольку по его инициативе Вы томитесь здесь.

– Вы ведь знаете, что он убьет меня…,– обреченно кивнула девушка. Синьор, ничего не ответив, молча, покинул подвал.

К вечеру молодая женщина услышала какие-то звуки за стеной. Прислонившись к ледяным камням, ей удалось подслушать разговор двоих стражников:

– Сегодня приедет Людовик. Он очень разгневается, увидев свою пленницу в таком состоянии. Принеси ей новое платье и лохань для купания. Пусть приведет себя в порядок, – приказал главнокомандующий корпусом.

Девушка села на пол. Разум не хотел видеть Луи, но сердце…. После той роковой ночи прошло достаточно времени, но рана еще кровоточила.

Переодевшись в чистое, льняное платье, молодая женщина нервно расхаживала по темнице, покусывая и так треснувшие губы. Арабелла с трепетом ожидала, что в камеру зайдут немые палачи и снесут ей голову с плеч. Дочь герцога услышала отчетливые шаги за дверью, принадлежавшие Людовику.

– Она там?

– Да, Ваше Величество.

– Идем со мной, Альберд.

Девушка расправила платье и слегка причесала волосы. Как бы то ни было, очаровательная красавица хотела выглядеть неотразимо перед монархом Франции. Дверь, словно по взмаху волшебной палочки, с легкостью открылась, и в камеру гордо зашел сын Марии Медичи, чье лицо тщательно прикрывала широкополая шляпа.

– Что за дерзость?! Кто посмел одеть ей на руки эти ужасные кандалы?! – внезапно в бешенстве закричал король.

– Простите, сир, я сейчас немедленно сниму, – девушка тихо воскликнула, когда на запястьях щелкнул маленький замочек, а грубое железо с грохотом обрушилось на пол. Арабелла растерла опухшие запястья, убрала рыжий, выбившийся локон с лица, и, когда осталась наедине с повелителем, осмелилась гордо проговорить, даже не подумавши поклониться:

– Что происходит, сир? Ваши люди напали на мой дом, связали меня, одели на лицо мешок и кинули в карету. Потом привезли в какой-то подвал и неизвестно, сколько я томилась на этом сеновале. Скажите, пожалуйста, зачем Вы приказали отвести меня в эту деревню?

Людовик от всего сердца рассмеялся. Но молодая женщина лишь высокомерно усмехнулась. Первый раз в своей жизни она почувствовала настоящую, необыкновенную симпатию, даже больше, к мужчине такого высокого происхождения. Людовик представлял собой красивого, привлекательного мужчину еще совсем молодых лет. Стройное тело, карие глаза, вьющиеся, темные волосы….. Девушке становилось дико и страшно, что этот красавец однажды овладел ей, и она была в его постели. Теперь француженка видела перед собой совершенно другого человека. Не того властного, бессердечного короля, а джентльмена, способного на ласковые прикосновения и нежные, добрые слова. Возможно, это странное чувство, такое робкое, трогательное, милое и носило имя «Любовь».

Арабелла улыбнулась собственным мыслям и посмотрела прямо в глаза Луи, что было недозволенно любой женщине. Но это не разгневало короля, наоборот, он еще ближе подошел к своей пленнице и тихо, льстиво прошептал: – Вы удивительная девушка, Арабелла, раз считаете, что мои люди привезли Вас в какую-то захолустную деревню. На самом деле Вы находитесь в Париже, в подвале моего дворца. Я приказал вести Вас через самую короткую дорогу, дабы Ваш блистательный ум ничего не понял, мадемуазель.

– Я в Париже? О, я, кажется, поняла. Это здесь должна свершиться моя смертная казнь?

– Я совсем не собираюсь Вас убивать, миледи. Я люблю Вас….

– Любите?.. – беззвучно пролепетала дочь герцога. Владыка наклонился над своей невольницей так близко, что их губы едва не касались друг – друга. Девушка страшилась этой близости, но что она могла сделать, если пожар страсти полыхал в душе все сильнее? Хрупкое тело обмякло в сильных руках молодого человека, Арабелла уже чувствовала на своей тонкой талии его возбуждающие прикосновения.

– Не нужно…, – проговорила бледными губами Арабелла, пытаясь отвернуть от Людовика свое вспыхнувшее лицо: – Не нужно делать то, о чем мы оба потом будем жалеть…

– О, мой возлюбленный цветок, зачем противиться судьбе, если она пожелала соединить наши сердца и подарить нам блаженную любовь? Прекрасная…неповторимая…моя…