Не желая разжигать ссору, мадемуазель де Фрейз покорно запрыгнула на пони, окидывая остальных путников презрительным взглядом.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда всадники стали ехать по городской улице, названной в честь жены пророка Мухаммеда – Хатиджы. Иногда по дорогам проезжали повозки мусульман. Арабы удивленно поглядывали на женщину с открытым лицом. Девушек же Арабелла не видела: – Почему тут нет представительниц женского пола?

Вежливый француз, которого звали Бесант ла Рофо, ответил невозмутимым тоном, натягивая поводья непослушной лошади: – В этой стране обычаи запрещают женщинам выходить на улицу после заката. К сожалению, скрытые под чадрой старушки единственные дамы, которым разрешено в сопровождении мужа или старшего сына покидать дом.

– Ты так не удивляйся, дорогая. Поскольку скоро и ты закроешь свое прекрасное лицо плотной тканью, – в голосе Мариджана послышалась открытая ирония.

– Интересно, и на что же ты тогда будешь смотреть? – язвительно усмехнулась молодая девушка, перекрикивая гул ветра и звон колоколов из христианской церкви: – Ведь ты полюбил не меня, а мою красоту, лицо и тело. Хотя вам, мусульманам, подойдет и старуха, скрытая под чадрой. Поскольку для вас жена – это ничто, ничто и ее красота и молодость, которую вы губите каждый день. Вам важна только прислуга, покорная и кроткая, как послушница из монастыря.

Слуга так сильно дернул коня своей невесты, что пони игриво заржало и начало махать гривой. Едва не упав, Арабелла успела соскочить с кобылы, гладя и успокаивая ее: – Ты жестокий человек, Мариджан!

– Как ты посмела назвать меня мусульманином? Я верен той же вере, что и ты! Если же нет, то почему тогда я хочу обвенчаться с тобой?! Ведь бы мог совершить исламский обряд!

– Знаешь, я пожалела, что согласилась выйти за тебя замуж! Ты не чем не отличаешься от Шарафа и его подданных! – закричала француженка, запрыгивая в седло, чтобы уехать. Но хорват рывком сорвал ее с лошади и ударил по щеке. Не удержав равновесие, девушка упала в грязь. Бесант и еще двое мужчин кинулись к Арабелле, пытаясь помочь ей подняться, но слуга прикрикнул на них: – Немедленно поезжайте в церковь! Я и моя невеста скоро прибудем! Чего стоите?! Быстро!

Мариджан поднял молодую женщину. Арабелла заплакала. Она от всего сердца пожалела о своем безрассудном поступке: – Отпусти меня! Отпусти! Я лучше умру в рабстве, чем пойду с тобой под венец! Ты – негодяй, которому нужна лишь жертва! Ты воспользовался моей слабостью и использовал в своих корыстных целях!

За высокими кустами виднелось серое здание. Массивные башни казались призрачными на белом фоне неба. Гул колоколов заглушал окрики людей, которые с крестным знаменем входили в городскую обитель. Маленькая церквушка была лишь пристанищем для бедняков – христиан, которые очищали себя от грехов.

Дрожа и дичась, Арабелла спрыгнула с седла. Все внутри у нее заледенело, лишь потухший взгляд был наполнен теплотой. Молодая женщина украдкой посмотрела на своего жениха. Сейчас он выглядел довольным и добрым, хотя дочь герцога отлично знала, что Мариджан наделен грубостью и лицемерием.

К крыльцу церкви подводили каменные ступени. Привратник, учтиво поприветствовав гостей, сказал, что через несколько минут начнется служба в честь великой мученицы Варвары. Именно ее именем был назван монастырь. Девушка была рада тому, что ей придется отстоять часовую службу. Поскольку за это время она сможет хоть немного прийти в себя.

Зайдя вовнутрь обители, француженка почувствовала резкий запах возка. Как она и предполагала, церковь не была роскошной. Стены и потолок, покрытые застывшей глиной, будто сдавливали человека со всех сторон. Сделанный из сырых досок пол нещадно скрипел. В полумраке виднелись десятки свечей, которые располагались повсюду. На центральной стене висела икона Господня, радом распятие и образ Девы Марии. Около балки собрались люди. Все они были бедны и измучены. Прихожане, став на колени перед великомученицей, просили ее помиловать и даровать покой для их грешных душ, которые уже скоро полетят к Престолу Господнему. На возвышении стоял священник – отец Ефросим. Старик, опустив свою седую голову, обратился к христианам: – Я приветствую вас, рабы Бога нашего! Пусть Милость Его коснется душ ваших. Ибо они бессмертны, как Венец Иисуса Христа!

– Аминь! – раздались голоса по всему залу.

Арабелла увидела трех женщин, сидевших под куполом. Их стройные станы освещали канделябры, которые держали несколько мальчиков – воспитанников. Молодая женщина удивилась, созерцая взглядом этих дам. По законам, в мужскую обитель – церковь не допускались монахини. Две христианки были одеты в темную сутану, их головы прикрывали накидки из плотной ткани. В своих грациозных руках они держали священные книги. Одна была очень молода и красива: стройная, статная, с темными, как у орла, глазами и вьющимися волосами, роскошь, которых не скрыла даже вуаль. Другая была постарше, довольно худощавая, с выпертыми скулами и острым носом. Хорошенькой ее было трудно назвать. Послушницы сидели на деревянной лавке, опустив головы. Перед ними стояла полная леди, маленького роста, коренастая. Когда она повернула голову, то дочь герцога узнала мадам Юджени де Клар. Сия матрона была жительницей Берне, лучшей подругой Антонии. Женщина часто приходила в гости к приемной матери Арабеллы. Но ее невинность пропала тогда, когда Юджени полюбила араба – мусульманина. Тот увез ее в Алжир, обещая сделать своей женой. Но свадьба не состоялась. Француженка узнала, что у возлюбленного имеется любовница, с которой он собирается совершить обряд женитьбы.

Устроив скандал, Юджени заявила, что не намерена становиться лишь телесной утехой, поскольку сама имеет душу и сердце. На это жестокий араб сказал, что у женщин нет ничего, что они – это только вещь. Избив свою невесту, мужчина приказал запереть ее в подвале. Но беда не приходит одна. Вскоре до девушки дошли вести, что любовница ее мучителя-жениха успела забеременеть и скоро родит. С горечью Юджени понимала, что мусульманину будет выгодней возвести на брачное ложе беременную возлюбленную, готовую на все ражи него, чем непокорную и дерзкую француженку.

Смиловавшись над брошенной женщиной, признавшейся, что тоже ждет ребенка, араб приказал отвести ее во дворец Парулее, в котором жил грозный шериф Мекнеса – Омар Парулее. Мусульманин решил сделать свою невесту наложницей повелителя, чем желал заслужить титул советника. Но Юджени не хотела становиться рабыней. Чудом ей удалось сбежать. Но жаркий климат пустынь тоже дал о себе знать. Перебираясь на верблюде через границу Мекнеса, девушка почувствовала резкую боль в животе. Она была уже на седьмом месяце беременности, и очень боялась выкидыша, который случался с ней уже два раза. Ибо скромная француженка, живя в Берне, успела уже несколько раз подыскать себе кавалеров. Первый в постель одинокой женщины запрыгнул многоуважаемый лорд, наградивший свою любовницу ребенком. Но после его измены Юджени потеряла свое дитя. Чтобы утешить двукратную боль, леди стала забавляться с оруженосцем Даравидом. И опять же несчастье: возлюбленный умер от редкой болезни, а Юджени, едва терпя ужасные ощущения горя, смогла родить. Но плод оказался мертвым.

Теперь же она поклялась, что возьмет своего младенца на руки. Но жестокая судьба распорядилась иначе: малыш родился здоровым и сильным. Но беглянка понимала, что не сможет спасти свою кровинушку от горькой участи раба, если только не устроит для него другую долю. Женщина решилась отдать мальчика в казарму воинов, где шло обучение для будущих мужчин. А сама, понимая, что из Алжира ей не выбраться, отыскала христианский монастырь, которым управлял отец Ефросим. Священник согласился взять под свою опеку несчастную. Юджени оказалась удивительно умной и проницательной. В обители ее полюбили за трудолюбие и мудрость. Бывшая настоятельница госпожа Маргарет сделала послушницу наместницей, этим открыв француженке путь к аббатству. Не прошло и года, как старушка умерла, и ее предсмертным желанием оказалось возведение девушки в ранг аббатисы. Скрытый монастырь, похожий на флигель, не требовал особого дохода. Мирная и спокойная жизнь порой надоедала молодой настоятельнице, ибо она пришла к власти слишком рано. Двадцати пятилетняя госпожа считалась чересчур легкомысленной и простодушной, но к тридцати годам она сумела завоевать любовь и уважение своих подданных.

Теперь же Арабелла видела пред собой не дерзкую и лицемерную девчонку, а строгую мистрис.


ГЛАВА 14

Месса подходила к концу. Арабелла заметила женщину, сидевшую на выступе возле алтаря. Несчастная была одета в рваные лохмотья, от ее худого, запачканного тела исходил неприятный, тошнотворный запах.

Бедная дама, опустив голову, считала монеты, которые давали прихожане. Девушка протянула пенни несчастной, но христианка лишь осквернено подняла свои серые, затуманенные слезами, глаза: – Сбереги это для себя, деточка. Поскольку в твою судьбу придет Злой Рок. Он напустит на тебя вьюгу бед и несчастий. Если ты окажешься умной, то выживешь, но если ошибешься,…доля тебя не пощадит, – шатаясь и кашляя, незнакомка покинула помещение.

Холодное оцепенение пробежало по всему телу. Дочь герцога ощутила, как сердце взволнованно заколотилось. Прикосновение Мариджана показалось леди уларом молнии. Вздрогнув, она подняла взор голубых очей на своего нелюбимого жениха.

– Что с тобой? Тебе плохо? Ты так побледнела…, – вцепившись пальцами в руку парня, молодая женщина произнесла тихо и сдавленно:

– Служба уже закончилась?

– Да, любимая. Отец Ефросим ожидает нас, – юноша вывел свою избранницу в центр священного зала. Все уже было готово к церемонии венчания: на кожаные стулья поставили две чаши с вином, считавшимся священным, неподалеку стояли певчие, не сводя своих глаз с подушечки для обручальных колец. Священник, держа в руке молитвенник, начал читать Vide[12]. В это торжественное мгновение молодожены должны были, с радостными улыбками на лице, взять друг друга за руки. Но Арабелла намеренно отошла, заложив руки за спину. Такая позиция в церкви была запрещена, но сейчас холод и боль сковали сердце, душу и тело несчастной гедиклис, которая была обязана выбирать между рабством и замужеством. Любое из этих вещей убивало, не давало покоя, так как Черный Ангел не позволяет успокоиться, обреченному на смерть, человеку.