Теперь несчастный пленник должен был сам поставить точку над детскими мечтами.

Молодая женщина открыла глаза. С трудом подняв голову, она посмотрела на мужчину:

– Где…где я? Разве я не умерла?

– Нет, – ласково проговорил юноша, взяв девушку за руку.

– Кто Вы? Какой Вам смысл спасать меня? – усмехнулась аристократка, с трудом сдерживая жгучие слезы.

– Если бы я Вас спас.…К сожалению, повелитель приказал мне утопить Вас в холодной реки.

Нежная красавица заплакала, опуская взор голубых глаз на мглистую поверхность пенистой воды. Отражение луны мерцало, подобно луноликим лучам белого, светлого круга.

– Вы это сделаете? – запинаясь, спросила дочь герцога дрожащим голосом. Соленые капли блестели на бледных щеках, подобно серебряным монетам.

– Как я могу причинить Вам вред, моя давняя подруга? Неужели, Вы забыли меня? – грустно улыбнулся венецианец.

Мадемуазель де Фрейз стала внимательно всматриваться в грубые черты незнакомца: слегка длинноватый нос, серые, колючие глаза, тонковатые губы и темно – каштановые волосы. Внезапно на Арабеллу нахлынула волна чувств. Она стала мысленно вспоминать хрупкого, рыжего мальчишку, который целыми днями упражнялся с мечом и стрельбой из лука, его строгую мать, с усмешкой говорившей, что голубь никогда не станет отважным орлом.

– Артаган…, – дрожащими устами пролепетала осенняя роза: – Это Вы? Тот скромный мальчик, которого все обзывали трусливым голубем? Неужели…Вы здесь? Я не верю…

– Да, это я. Но мои глаза тоже не поверили, созерцая столь прекрасное, нежное, ранимое создание.

Сглатывая слезы, девушка подошла к передней балке лодки, устремив взгляд на голубые просторы волн.

– Нет! – закричал юноша, вцепившись пальцами в нежную руку мадемуазель и осторожно прильнув к ней горячими, возбужденными губами.

Арабелла задрожала, оказавшись в нежеланных объятиях давнего друга: – Отпустите меня! Я…беременна. У меня есть возлюбленный. Я ни за что не предам его и не изменю.

– Тогда где он? Почему он не спасает Вас? Разве это любовь? – усмехнулся раб разбойников.

Огонь обжог сердце и душу Арабеллы де Фрейз. Потупив взор, она покорно опустила голову. Выхода не было.…Наклонившись, миледи коснулась уст мужчины.

Арабелла ощутила на себе его горячее дыхание, прикосновение страстных губ. Но через мгновение эта сказка превратилась в кошмар. Молодая женщина вспомнила Людовика, их первую ночь, поцелуи, объятия…Счастье тогда казалось безграничным, но даже самому прекрасному рассвету все равно настанет конец.

Аккуратно откинув голову назад, молодая женщина пролепетала: – Нет,…Мы не смеем. Никто не может идти наперекор доле. Как бы мы не хотели, все равно случится то, что предначертано судьбой.

– О чем ты? – тихо спросил Артаган.

– Не делай вид, что ничего не понимаешь. Тебе пора выполнить свое долг. Убей меня. Сейчас, в эту минуту и секунду. Пусть, в это роковое мгновение навсегда остановится мое сердце, – несмотря на плач и слезы, девушка знала, что Бог больше никогда не простит ей такого безрассудного поступка.

Внезапно раздался крик совы. Они приплывали к берегу. Скользкие склоны были покрыты растаявшим снегом, ветер ломал ветви.

– Нет. Я не убью Вас…никогда…, – ничего больше не сказав, мужчина, взяв дочь герцога за руку, помог ей выбраться из лодки и повел на зеленую равнину.

– Отпустите меня. Не навлекайте на себя беду. Идите, я сама смогу за себя постоять. Не стойте! Уходите! Прошу!

– Не говорите безрассудных вещей, мадемуазель. Здесь никого нет. Я не оставлю Вас одну на растерзание судьбы. Тем более, не забывайте, что Вы носите в своем чреве королевское дитя.

– Я прекрасно все понимаю. Но не могу позволить, чтоб те негодяи причинили Вам вред. Меня они все равно найдут и убьют. Этому никто и ничто не помешает. Но если на то будет воля Создателя, я выживу. Но это моя жизнь и мой путь. Позвольте мне пройти его самой, без помощи и поддержки. Только тогда я стану сильной женщиной, достойной уважения. А если умру, то на это будет воля Всевышнего. Уходите, – гордо сказала француженка.

Слезы лились по лицу, но твердый взгляд сверкал достоинством. Порывы ветра развивали по воздуху роскошные волосы и высушивали слезы: – Уходите…

– Хорошенько подумайте, мисс. Ибо возврата назад не будет. Не губите себя собственными руками. Но, если Вы решили…я уйду, покину Вас. Но мои молитвы всегда будут о Вас, а глаза никогда не забудут этот божественный облик.

Арабелла стояла, вцепившись руками в ствол дерева. Ее печальный взгляд смиренно провожал Артагана. Сейчас мадемуазель отлично понимала, что нужно с гордостью пройти это ужасное испытание и выдержать.

– Мой малыш, не гневайся на маму. Она не хочет искать легких путей ценой жизни своих спасателей. Дядя Артаган добрый человек. Он пожертвовал собой ради нас. Но мы не должны подставлять его. Дитя, не бойся. Я с тобой. Все будет хорошо. Мы спасемся, обязательно спасемся, – вздохнула женщина, вновь обращаясь к младенцу.

Сев под дубом, девушка посмотрела на пенистую воду. Волны блистали на лучезарных отблесках рассвета, подобно золотым монетам. Но сердце было полно печали, слез и грусти. Каждая частичка души хотела цвести яркими цветами, но вместо этого с каждым мгновением рыдала. Вновь рассвет…, небо покрыто алыми оттенками, ветер гуляет с листвой деревьев.…Опять эта грустная, но многообещающая картина: убывание ночи, объятия утра и приход дня.

Арабелла, подойдя к реке, коснулась ногой прохладной воды. И только сейчас поняла, что все кончено. Ей ни за что отсюда не выбраться. Впереди – Сена, сзади – глухой и темный лес. Девушка, зарыдав, упала на колени. Вцепившись пальцами в рыхлую землю, она закричала:

– За что?! Господи, почему ты так несправедливо караешь свою верную рабу?!

Сглотнув слезы, дочь герцога, прочитав молитву, нырнула. Вода казалась кинжалом, который разрывает кожу. Холод был нестерпимым. Молодая женщина умела отлично плавать, но сейчас силы с каждой минутой покидали ее. Она ощущала, как вода бьет струями в лицо. Внезапно скользкое дно ускользнуло из-под ног, а перед глазами все потемнело и поплыло. Арабелла почувствовала горьковатый привкус во рту и нестерпимую боль в голове. Только сейчас она осознала, что тонет. Объятия воды тянули ее ко дну. Молодая женщина запрокинула голову, желая увидеть хоть лучик ясного солнца. Но покрывало тьмы уже взяло дочь герцога в свои владения.


ГЛАВА 11

Анна Австрийская расположилась в центральных покоях короля. Позвав служанок, будущая королева приказала накрыть стол с любимыми блюдами властелина.

В комнате наверху сударыню ожидала Капиталина. Покорная фрейлина с поклоном встретила свою повелительницу.

– Приготовь мне к вечеру самый роскошный и дорогой наряд, – с улыбкой повелевала принцесса, подходя к распахнутому окну и вдыхая свежий аромат зимы.

– Как пожелаете, Ваше Высочество. Но позвольте поинтересоваться, какое торжество Вы намечаете?

– Я решила устроить праздник для Людовика. На закате он вернется с охоты. Я встречу его, как послушная невеста.

– Сеньорита, как мне известно, Вы всегда избегали встреч с Его Величеством. Считали, что король не достоин Вас. Что же изменилось?

– Ах, Капиталина, – вздохнула девушка, опускаясь на диван и взяв старинную арфу: – Мое мнение не изменилось. Мой жених чересчур груб и замкнут. Я не представляю себя в роли его супруги. Но…Мария Медичи настояла на этом браке. Она ведь моя госпожа, владычица, – язвительно проговорила инфанта. Коснувшись пальцами струн, она заиграла. Нежные, ранимые звуки доносились от ее прикосновений. Мелодия была подобна дуновению ветра и журчанию воды.

Прекрасная музыка разносилась по всему дворцу. Дворяне собирались у дверей комнаты Анны, чтоб послушать ее мелодичное искусство. Принцесса, играя, заплакала. С этой арфой у нее было связанно все детство.

Мистрис Лаунника очень любила свою воспитанницу. Инфанта рано потеряла мать и поэтому была вынуждена покоряться злому и жестокому Филиппу III, который запрещал дочери играть с дворянскими детьми и даже выезжать за пределы поместья. Лишь раз в неделю синьора могла посещать часовню. Испуганная и робкая девочка все время была со своей наставницей. Во время празднеств играл оркестр. Анна не могла присутствовать на торжествах по приказу отца. Но, спрятавшись в нише окна, она всегда внимательно слушала музыкантов. Это пробудило в ней пристрастье до музыки. Но король не позволял принцессе играть на музыкальных инструментах, считая, что титулованной леди не пристало заниматься таким легкомысленным занятием. Разумеется, мисс Лаунника не одобряла такого поведения властелина. И поэтому она не редко уводила Анну в дальние сады, усаживала себе на колени, играла на арфе, рассказывала сказки и забавные истории. Инфанта очень любила няню, и однажды заявила, что хочет научиться игре на музыкальных инструментах. Лаунника отлично понимала, что монарх это не одобрит, но выполняла приказы своей маленькой повелительницы.

Однажды надзиратели владыки узнали, что служанка смеет обучать маленькую госпожу непозволительному ремеслу. За это Филипп отослал женщину в дальний монастырь. Но благодаря Анне, горничная вскоре вернулась. Госпоже едва исполнилось двенадцать, когда Лаунника заболела. Старуха постоянно теряла сознание и неделями не вставала с постели. Даже самые сильные лекари Испании и Европы разводили руками, говоря, что этот страшный недуг не излечим. Вскоре стало известно, что королевская няня заболела чумой. Это вызывало бешеную панику при дворе. Эпидемия распространялась. Женщину изолировали, а во дворце приняли все меры безопасности. К сожалению, умерло еще полсотни слуг. На одиннадцатый день болезни Лаунника также скончалась.

Безутешную Анну Австрийскую больше ничего не радовало. Она целыми днями сидела в своих покоях. Чтобы утешить дочь, Филипп позволил ей играть и нанял учителей, которые научили принцессу игре на скрипке, лире и арфе.