В одном халате Селия тихо сошла вниз по лестнице, дорогу ей освещали лишь редкие вспышки молний, отблески от которых проникали через окна нижнего этажа. Она не включила свет, боясь, как бы это не подняло сэра Джейсона из постели. Пребывая в каком-то особом настроении, она не желала встретиться с ним. В библиотеке никого не оказалось, запах табака свидетельствовал о том, что здесь недавно кто-то побывал. Курившим мог быть любой из кузенов; оба после еды баловались отличным турецким табаком.

Включив лампу из витражного стекла, Селия разглядывала тома, выстроенные на полках, и с удивлением обнаружила, что большую часть из них уже прочитала. Сколько же времени прошло с того рокового дня, когда ее нога впервые ступила в Дом на Пустоши? Она потеряла чувство времени с тех пор, как приехала сюда. Оживленный Лондон остался туманной мечтой. Наверное, прошли месяцы, ибо перед ее глазами осень переходила в зиму.

Встревоженный сэр Джейсон ходил туда и сюда по своим комнатам, пульс у него учащенно бился с момента встречи с кузеном. Колин набросился на него с ножичком для разрезания конвертов, и если бы сэр Джейсон тут же не среагировал, кто-то серьезно пострадал бы. «Молодой дурак!» — мысленно крикнул он, сжимая в кулаки руки, которые держал по швам. Только этого им не хватало — достаточно серьезной раны, чтобы пришлось вызывать врача. Что, черт возьми, с ним происходит, он хочет, чтобы его поймали? Сэр Джейсон подумал, что надо бы запереть на ключ запасы спиртного, чтобы предотвратить дальнейшие нападения воинственного кузена, ибо было трудно сказать, какое безумие посетит того в следующий раз.

Глубоко вздохнув, сэр Джейсон знал, что надо успокоиться, забыть омерзительную сцену, разыгравшуюся внизу. Право, оба кузена никогда не были близки, однако сэру Джейсону не хотелось, чтобы они стали смертельными врагами, несмотря на то что страстно делили одну женщину и подобные сильные страсти влекли к желанию единолично обладать ею. В конце концов они были кузенами, а узы крови не разорвать.

Не стал ли он эгоистом, сдерживая проявление естественных и похотливых, инстинктов кузена к восхитительной Селии? И что конкретно имел в виду кузен, обвиняя его в лицемерии и садистской жестокости? Нет, сэр Джейсон не примет столь колкие слова близко к сердцу, ибо те слетели с языка пропитанного вином.

Возможно, хорошая книга успокоит его, поможет вычеркнуть из памяти плотские сцены, которые развязали язык Колина, совершавший самые интимные из запретных проделок на более чем гостеприимной заднице Селии. Сэр Джейсон покачал головой, его уши все еще горели от грубых звуков, издаваемых ртом кузена, который жадно обхаживал два отверстия. Яркие белые вспышки озарили комнату, подстегивая его гнев, он перестал шагать и перешел к яростному бегу. Если он не спустится вниз, то скорее всего зайдет к кузену и задушит того. Не без труда надев халат, сэр Джейсон прикрыл свою наготу и неизменную эрекцию, которая посещала его всякий раз, когда он думал о Селии. Он перепрыгивал через две ступени сразу, его руки сжимались и разжимались, сердце стучало, безумные глаза раскрылись так широко, что он без света мог найти дорогу в темноте. Из-под двери проникал слабый свет, маня его искать убежища в библиотеке. «Неужели Колин блуждает по дому в этот ночной час?» — дивился он, и пальцы его рук превращались в когти, будто уже мертвой хваткой вцепились в глотку молодого человечка. Вместо Колина он обнаружил Селию, неторопливо бродившую по комнате, изящными пальцами она взяла том с полки. Сэр Джейсон стоял несколько минут, не осмеливаясь дышать, пока разглядывал грациозные контуры, которые почти не скрывал шелк ее халата. Его враждебность затихала, уступая место снова пробуждающимся страстям.

Прелестная Селия создана для него. Каждый изгиб ее изящного тела говорил об этом: от грудей цвета слоновой кости, которые так прекрасно ложились в его руки, а крохотные земляники твердели, чтобы доставить наслаждение его губам, до ее гладких и стройных ягодиц, покорно раздвигавшихся и приглашавших его в соблазнительную розетку, спрятавшуюся между ними. Сэр Джейсон задрожал, представляя бледный скат живота, ведущий к притворно-скромной щели, гладкие, надутые губы которой обнимали истомившийся выступ, который разворачивался, чтобы обнажить каждую деталь своего оранжево-розового центра, а благоухающая щель внизу была такой маленькой и хрупкой, что казалась способной вместить лишь его мизинец, однако она проявляла достаточное усердие и жадность расшириться до такой степени, чтобы принять всю толщину и длину его великолепного члена… и к сожалению, члена его кузена.

Сэр Джейсон простонал, жаждая отведать вкус сих прелестей, будто не занимался этим давным-давно. Он никогда не отпустит Селию и не оставит ее Колину. Ей-богу, она принадлежала ему, и останется его собственностью! Он и так взял на себя много хлопот, чтобы завлечь ее в Йоркшир, и не собирался отказываться от своей добычи. Знакомый гнев закипал внутри него, который усиливала невысказанная угроза заставить Селию платить за плохое поведение кузена.

Объект этих лихорадочных мыслей, должно быть, почувствовал, что за ним следит пара глаз, выжигая на ней клеймо владельца, или же услышал приглушенный стон сэра Джейсона, ибо Селия обернулась. Стоило ей только повернуться лицом к наблюдавшему за ней, лампа заморгала и погасла, оставив обоих в темноте, а Селия так и не узнала, кто стоял в дверях. Пара темных глаз и две брови дугой, копна черных волос — вот все, что она заметила при свете, прежде чем тот погас.

— Кто там? — спросила она охрипшим голосом, напрягая зрение, чтобы разглядеть фигуру человека в дверях. Сердце Селии стучало как у кролика, угодившего в ловушку, ее страх приобрел какой-то странный эротический характер. — Колин?

Сэр Джейсон не откликнулся; да он и не мог сделать этого. Ощущение огромной власти заполонило его тело, щекоча каждый нерв, придавая пенису энергию и распаляя набухший конец, пока тот не стал ярко-красным под краем халата. Гнев сэра Джейсона соединился с плотскими вожделениями, когда он понял, что Селия и в самом деле не знает, кто стоит перед ней. В ту последнюю секунду, когда погас свет, его вполне могли принять за Колина. Сэр Джейсон уверенно вошел в комнату; он знал свой дом так же, как и собственное тело.

— Да, моя любимая, — прошептал он, заключая в объятия дрожащее тело Селии.

— Ах, Колин, я так испугалась! — вскрикнула она, сколько было сил, прижимая его к себе.

Сэр Джейсон почувствовал неистовый трепет ниже грудей Селии и нашел их руками под ее халатом, тем вызвав у нее вздох удовольствия. Крохотные соски поднялись до упора, дразня его ладони, и он заулыбался в темноте, от этого ловкого обмана мужской орган раздулся до предельных размеров и уткнулся в бедро Селии, и тут же ее маленькая рука забралась под халат сэра Джейсона, чтобы схватить того. Теперь настала очередь сэра Джейсона вздыхать, когда бархатистая ладонь Селии поглаживала пенис, а ее большой палец скользил по капелькам, сочившимися из пульсирующей шишки, и размазывал липкую жидкость по поверхности, словно стремясь подготовить его орган.

«Маленькая шалунья! Она не нуждается в подсказках, когда представляет, что член, который держит в своих руках, принадлежит моему кузену», — думал сэр Джейсон, прильнув к губам Селии, прижимая ее к себе от дуги Купидона до подбородка. Язык Селии тут же выскользнул навстречу языку старшего кузена, и начал обследовать горячую полость его рта и жадно лизал его губы. Подняв ее халат, сэр Джейсон обнаружил под ним девственную наготу. Рукой знатока он гладил шелковистые выпуклости губок Селии, которые столь славно выдавались вперед и не были обременены растительностью. Он побаловался со скользким кусочком, устроившимся между ними. Тот задергался, стал подниматься от прикосновения его руки и вырос до размеров, которым позавидовала бы даже маленькая Камико. Из щели Селии вытекала влага и разделилась на медовые ручейки, она вздрогнула, когда сэр Джейсон воткнул туда руку и весело болтал пальцами в избытке влаги.

Сэр Джейсон никогда не встречал женщину, способную на столь обильное выделение влаги. Как он любил прислушиваться к хлюпающим звукам, которые возникали, когда его пальцы окунались в жидкий поток. Такое удовольствие могло превзойти лишь сочный контакт члена и влагалища, и сэр Джейсон всегда восторгался, когда мужская плоть основательно помечалась на захваченной территории, — его инструмент сверкал, сохранив на атласной поверхности полосы сладкого крема Селии.

Словно читая его мысли, Селия шире открыла рот для ищущего языка сэра Джейсона и, все еще держа его пенис, начала поглаживать влажный конец, ее рука искупалась в его секрециях. Вдруг она опустилась перед ним на колени, чтобы поцеловать горячую луковицу, позволила ей проскользнуть между своих нежных прелестных губ.

Колени сэра Джейсона дрожали при столь опьяняющем переходе от рук к устам. Он сжал плечи Селии, чтобы удержаться, двигая бедрами так, чтобы лучше проникнуть в ее изголодавшийся рот до упора. На этот раз она не подавилась, а приняла всю внушительную длину его члена с легкостью и искусностью, а мышцы ее горла расслаблялись в тот момент, когда большая розовая головка готовилась к очередному вторжению.

Как сэру Джейсону хотелось хоть какого-то света, чтобы увидеть эту замечательную метаморфозу, глазами насладиться тем, как язык Селии жадно обхаживает толстый стержень пениса, стараясь проникнуть в его крошечную дырочку, из которой вытекали соки, подбирает каждую драгоценную каплю и снова возвращается вниз к основанию. Она наслаждалась его внушительным экземпляром мужского достоинства, как ребенок наслаждается любимым леденцом. Сэру Джейсону и в самом деле понравилась мысль о том, что он является леденцом Селии, ибо всегда считал, что она, преодолев свою естественную сдержанность, найдет его по вкусу. «А мой леденец никогда не растает, сколь бы часто она его ни лизала», — сказал он про себя, чуть не давясь от сдерживаемого смеха.