Рик Чандлер никогда не сдавался без борьбы.

— Скажи, а как постоянное отсутствие родителей повлияло на тебя?

— Никак не повлияло. — Кендалл отвела взгляд. Как и предполагал Рик, это была спасительная ложь.

— Кендалл! — Взяв ее за подбородок, он заставил Кендалл посмотреть ему в глаза. — Наверное, в детстве тебе было одиноко.

— У меня была семья, — сказала она защищаясь.

— Самое долгое время, которое ты провела у кого-нибудь из родственников, — это сколько?

— Два, может быть, три года. У меня было много семей на выбор. — Это прозвучало подозрительно беззаботно.

Рик предпочел не спрашивать, почему никто из них не предложил Кендалл остаться у них навсегда. Ведь его цель заключалась в том, чтобы стать ей ближе, а не причинить боль.

Кендалл протяжно вздохнула.

— Мне кажется, отказ от родственных уз можно считать девизом моей семьи. У матери было две сестры и брат, у отца — только брат. У каждого имелись свои проблемы, и никому не хотелось, чтобы чужой ребенок крутился под ногами.

Рика удивило, что Кендалл сама затронула тему, которой он не решился коснуться. Понимая, насколько трудно ей дается собственная откровенность, он молчал и слушал.

— За исключением, конечно, тети Кристал. — Глаза Кендалл заблестели при воспоминании о близкой душе. — Это было самое лучшее время. Мне было десять лет, и я многого уже не помню. Но знаю, что она любила меня. А еще помню ее булочки. — Кендалл улыбнулась тепло и нежно. Ее щеки слегка порозовели. — Мне пришлось уехать от нее, потому что из-за жестокого артрита она не могла ухаживать за ребенком. Но и тогда она писала мне каждую неделю… Это я думала, что она пишет. Позже мне стало понятно, что тетка диктовала письма своей подруге.

— Главное, что она беспокоилась о тебе.

Кендалл согласно кивнула и с трудом удержала слезы. Одна слезинка все-таки покатилась по ее щеке.

Рику совсем не хотелось, чтобы Кендалл ворошила прошлое, но он тем не менее добился своего. Она впустила его к себе в душу. Смахнув с ее щеки слезинку, он губами нашел ее губы. Обычно поцелуй зажигал в ней желание, но сейчас Рику хотелось показать, как он тронут ее доверием, заставить почувствовать, что она для него — нечто особенное. Он медленно раздел Кендалл, с благоговением глядя и нежно дотрагиваясь до нее. Затем, быстро скинув все с себя, вытащил из ящика пакетик.

— Наш путь лежит через ящик, — засмеялась Кендалл.

— Так задумано.

Рик не успел вскрыть пакетик — его отобрала у него Кендалл.

— Дай, я сама.

Он следил за тем, как она выполняет свое обещание — ухаживать за ним — и дрожащими от волнения руками натягивает презерватив на гордо стоящий член. Потом Кендалл откинулась на спину и, раздвинув ноги, стала ждать его. Рик не сомневался в ее страстном желании, и это подстегнуло его.

Подмяв Кендалл под себя, он резко вошел в нее. Она была теплой и сочной, когда все глубже и глубже впускала Рика в себя. Обхватив ногами за талию, она прижала его к себе. На их телах выступил пот. Они двигались не бешено и яростно, а терпеливо, находя нужный ритм. Это было единение не только тел, но и душ.

Рику казалось, что он давным-давно понял разницу между сексом и любовью. Но только сейчас, когда волна желания подхватила их и поднесла к обрыву, он ощутил это в полной мере.

Несколько минут спустя, когда тело его еще продолжало содрогаться от пережитого наслаждения, он перевел дыхание, а потом, удерживая Кендалл в объятиях, укрылся с ней одеялом с головой. Пришло ощущение спокойствия и удовлетворенности.

— А я-то думала, что буду сама ублажать тебя сегодня, — прошептала она, не открывая глаз.

Он заставил себя улыбнуться:

— Ты этим и занималась.

— Тогда хорошо. — От ее сонного голоса у Рика стало тепло на сердце.

Он молча прижал Кендалл к себе, подождал, пока у нее выровняется и станет спокойным дыхание, а потом закрыл глаза. У него и сейчас была мечта. Только в отличие от мечты стать копом эта мечта была напрямую связана с Кендалл, и потому она казалась невыполнимой.


Пронзительный звонок вырвал Кендалл из глубокого, уютного сна. Не хотелось откликаться, не хотелось вылезать из своего теплого кокона, но кто-то похлопал ее по руке, и ей ничего не оставалось, кроме как открыть глаза.

— Кендалл, у тебя в сумке звонит сотовый, — сказал Рик.

Она застонала и спрятала голову под подушку, но потом все же перекатилась на край кровати и встала. Кондиционер работал вовсю, и Кендалл вздрогнула от холода. Порывшись в сумке, она вытащила трубку и посмотрела на номер входящего звонка. И ничего не разобрала, кроме кода Вермонта. Ханна, подумала Кендалл и тут же поняла, что кондиционер, от которого стыла голая кожа, — наименьшая из ее проблем.

Нажав кнопку соединения, Кендалл понадеялась, что на том конце не успели отключиться.

— Ханна, это ты? Ты еще там?

— Конечно. Где же мне еще быть? Вермонт на другом конце планеты. Я не могу уехать отсюда без денег или машины. — Телефонные линии донесли раздраженный голос сестры.

— Я не об этом. — Кендалл провела рукой по спутанным после сна волосам. — Нам нужно поговорить.

— Это точно.

Кендалл прищурилась. Несколько дней Ханна не отвечала на ее звонки, а сейчас вдруг позвонила сама.

— Что у тебя случилось?

— Как будто тебе не все равно.

Кендалл проигнорировала это замечание.

— Я разговаривала с мистером Ванкувером…

— Он меня ненавидит.

— Значит, ты дала ему повод.

Сестра фыркнула.

— Он сказал, что у тебя испытательный срок.

— Э… Уже нет.

Кендалл моргнула.

— Тебе отменили испытательный срок? Как тебе это удалось? Ты извинилась или…

— Я ушла.

— Что значит — ушла?! — воскликнула Кендалл. Рик вскочил с кровати, сгреб ее в охапку и заставил присесть на край матраса. — Где ты? Что с тобой? — Кендалл старалась не поддаться панике. Пока.

— А ты как думаешь, что это значит? Я просто ушла оттуда. Не очень-то они меня и удерживали. Не сомневаюсь, что облегчила им работу, — они давно хотели выкинуть меня.

— Выкинуть тебя? — Хотя мистер Ванкувер не исключал подобных последствий, Кендалл все-таки полагала, что сначала он поговорит с Ханной и родителями или с Ханной и с ней. У нее с трудом укладывалось в голове, что се сестра могла натворить такое, что к ней будет применен столь радикальный метод.

— Может, перестанешь повторять за мной? Подумаешь, школа… Полная чушь!

— Следи за своими словами.

— Не учи меня! Ты мне не мать.

Кендалл невольно съежилась от сестринской грубости. Что случилось с ее очаровательной сестренкой? Что заставило ее сбежать из школы?

— Послушай, получилось так, что я — единственный взрослый человек, с кем могут связаться твои преподаватели. Это дает мне определенные права. Именно поэтому я хочу получить от тебя откровенные ответы. — На самые главные вопросы, подумала Кендалл. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто тебя это волнует, — со злостью отрезала Ханна.

— Да, меня это волнует.

— Да неужели?! Я чувствую себя прекрасно и нахожусь на автобусной станции недалеко от школы. Мне нужно купить билет и узнать, где околачиваешься ты. Похоже, у меня нет родственников, кроме матери, отца и тебя.

Слова сестры резали по живому. У Кендалл была точно такая же жизнь, как и у Ханны. Никакой радости, никакого тепла — вспомнить нечего. Для Ханны родители подобрали школу-интернат, чтобы ее жизнь была более определенной, более устойчивой, чем у Кендалл. Но разве может стабильность заменить семью?

— Ханна…

— Оставь эти свои сопли. Просто забери меня отсюда, поняла?

Кендалл захлопала глазами. Враждебность и боль, исходящие от сестры, поразили ее. Кендалл даже не догадывалась, насколько они сильны. Она была занята заботами о тете и своими собственными делами, считая, что Ханне хорошо и безопасно в интернате. Предположение, которое дорого обойдется ей теперь.

Прежде всего нужно забрать Ханну домой. Как будто у них был свой дом. Кендалл взглянула на часы. Было уже восемь утра. Она потерла глаза.

— Скажи мне, где ты, и я закажу и оплачу билет на автобус. У тебя есть с собой свидетельство о рождении? — Кендалл жестом попросила у Рика карандаш и бумагу.

— Есть.

Рик выполнил ее просьбу.

— Спасибо, — кивнула она. — Говори, Ханна. — Та продиктовала Кендалл названия терминала в Вермонте, код региона и номер платного телефонного автомата. — Я все устрою. Билет будет ждать в кассе. Встречу тебя на конечной остановке.

— Да неужели!

За бравадой Ханны Кендалл виделась испуганная девочка, одиноко стоявшая на автобусной станции. А может, ей просто захотелось, чтобы сестра не оказалась на деле такой крутой и беззаботной, какой пыталась выглядеть. В конце концов, они с Ханной совсем недавно общались по телефону, и тогда Кендалл ничего в ней не насторожило. «А когда ты в последний раз по-настоящему выслушала ее?» — спросила себя Кендалл. Не желая отвечать, не желая почувствовать свою вину, она вернулась к тому, что было здесь и сейчас.

— Будь осмотрительной, Ханна.

— Я не вернусь туда. — Голос Ханны пресекся, и это не было игрой воображения Кендалл.

Она проглотила слезы.

— Мы поговорим, когда ты приедешь ко мне, ладно?

— Только пообещай, что не отправишь меня назад.

Нужно было каким-то образом поставить в известность родителей. Но никакой ребенок не заслуживает того, чтобы его отправляли туда, где ему плохо.

— Обещаю.

На другом конце раздался громкий вздох облегчения.

— Я позвоню мистеру Ванкуверу и объясню, что ты едешь ко мне. Совершенно ни к чему, чтобы он обратился в полицию и заявил о твоей пропаже.