Заинтригованная, Жюльетт присела на диван, развязала ленту… Залилась краской от удовольствия.

Внутри была прекрасная белая орхидея с жемчужными прожилками – она словно улыбалась Жюльетт. Отсвет от свежей зелени, обрамляющей цветок, придавал особую яркость лепесткам.

Девушка взяла сопровождающую карточку.

«Мадмуазель Кладель! Поскольку, к сожалению, мы не сможем встретиться сегодня вечером на ужине, прошу вас уделить мне несколько минут. Я жду вас в вестибюле. Николай Карсавин.»

От неожиданности Жюльетт вскочила с дивана. Если взять на вооружение предупреждение Люсиль, она просто должна разорвать записку и выбросить цветок. Само предложение Карсавина – вне всякого этикета.

Она посмотрела на часы. Люсиль вряд ли соберется раньше, чем через двадцать минут. Итак, десять минут на то, чтобы заставить Карсавина поволноваться, пять – провести в его обществе, а потом успеть вернуться в номер до того, как Люсиль станет задавать ей вопросы.

Мадам Гарнье вряд ли понравится встреча подобного рода, однако, Жюльетт не хотела ее пропустить.

Она укрепила орхидею на корсаже платья, глянула в зеркало, поправила волосы. Глаза от волнения сверкали.

Девушка посмотрела на часы. Десять минут прошло. Даже Мэри не видела, как Жюльетт выскользнула из номера. Николай наверняка думает, что она будет спускаться по лестнице. Девушка выбрала лифт, желая увидеть его раньше, чем он заметит ее. Сердце бешено колотилось.

Дверь лифта с шумом распахнулась. Николай стоял у колонны, там, где Жюльетт увидела его в первый раз. Как девушка и думала, граф смотрел в сторону лестницы, и был виден только профиль. Она неторопливо пошла в его сторону, внимательно рассматривая прямой нос, красиво очерченный рот, смуглый оттенок кожи – такой обычно бывает у людей, увлекающихся верховой ездой и популярным сейчас спортом – катанием на лыжах. Его напряженная поза свидетельствовала о сдерживаемом нетерпении. Еще несколько шагов, и ей придется окликнуть его…

– Жюльетт!

Девушка резко повернула голову. Дениза! Страусовые перья на шляпке слегка колышутся, бледно-розовый шелковый шарф волнами лежит вокруг шеи, руки раскинуты для объятия.

– Я не думала, что ты уже вернулась, – не без отчаяния в голосе воскликнула Жюльетт, уголком глаза заметив, что Николай смотрит в их сторону.

Дениза настолько тепло обняла сестру, что создавалось впечатление – ее раздражение напрочь улетучилось.

– Ну, разве не чудесно? Моя поездка была очень успешной, я быстро уладила дела и вернулась в Париж на сутки раньше, чем планировала, – отступив на шаг, Дениза оценивающе оглядела сестру. – Такая прическа сейчас в моде, очень идет тебе. Ты изящна, как всегда, – она оглядела вестибюль. – А где тетя Люсиль?

– Наверху.

– Тогда давай поднимемся. Она будет рада узнать, что я вернулась.

До того, как двери лифта закрылись, Жюльетт увидела: Николай улыбнулся ей и с сожалением пожал плечами.

Всю дорогу от лифта до номера Дениза щебетала о своем новом «мерседесе», доставленном во время ее отсутствия. Именно в нем сейчас она приехала в «Бристоль». Жюльетт почти не слушала, злясь на себя за то, что не спустилась вниз сразу же, как получила записку, а еще больше злясь на сестру за преждевременное возвращение в Париж. Как странно, ее волнует эта несостоявшаяся встреча – скорее всего, возможность легкого флирта, свидание, о котором стоило бы беспокоиться в последнюю очередь.

Женщины вошли в номер и присели на диван. Наконец-то появилась Люсиль в вечернем туалете. Шумные приветствия, торопливые рассказы Денизы об удачной деловой поездке отвлекли Люсиль от вопроса, почему сестры встретились в вестибюле.

Затем Дениза снисходительно взглянула на Жюльетт и без вступлений перешла к теме, которая неизбежно должна была нарушить гармонию вечера.

– Жюльетт, прощаю тебе внезапный и неумный отъезд из школы. Заранее зная о своей поездке, я собиралась потом заехать за тобой. Что касается месье Пеллитьера, не имею желания принуждать тебя к браку с человеком, которого ты не любишь. Я, конечно, надеялась, что ты оценишь его и поймешь: он может стать отменным мужем. Ну, да Бог с ним. В океане много разной рыбы. Нужно проследить, чтобы ты встречалась с самыми достойными из холостых мужчин Парижа. А сейчас нужно заняться твоим гардеробом… Приходи с утра в ателье Ландель.

– Сожалею, но не смогу, – голос Жюльетт был спокойным. – Ты очень великодушна, и, надеюсь, не обидишься, но я решила, что буду сама зарабатывать себе на жизнь, сниму жилье – пусть это будет просто комната.

– Работать? – Дениза прищурилась. – А что ты можешь делать?

– Я умею вышивать, шить, в Париже это пригодится. Мне кажется, у меня есть вкус, но я хотела бы поучиться, а потом уехать из Парижа и открыть свое дело. Завтра утром я отнесу образцы своих изделий в ателье Борта.

Дениза буквально взвизгнула – трудно было бы подобрать другое слово, чтобы описать тот звук, который она издала, вскочив с диванчика. Создавалось впечатление, что еще мгновение – и она начнет биться в истерике. Люсиль тоже встала, готовая потушить разгорающийся пожар. Но все же не успела. Раздался резкий звук пощечины. От неожиданности Жюльетт откинулась на спинку дивана.

– Ты – маленькая предательница! – в голосе Денизы звенели высокие ноты. – И это после всего, что я сделала для тебя! Какая черная неблагодарность! Бессердечность! – она ударила бы сестру еще раз, но Люсиль перехватила ее руку.

– Нет, Дениза! Прекрати! Так ничего не решают! У Жюльетт есть право самой выбрать себе дорогу!

– Но не такую же! Просто удар в спину!

Жюльетт тоже встала, глядя в лицо сестре. Девушка была рада, что Дениза довольно спокойно восприняла ее отъезд из школы, но пощечина… Это уже слишком.

– Я хочу сама зарабатывать себе на жизнь! – тон Жюльетт был резким.

– Но за мой счет, – Дениза, увидев, что перегнула палку, несколько притихла, но явное раздражение горело в ее глазах по-прежнему.

– Почему? Ты дала понять, что хочешь избавиться от меня, выдав замуж, но я выбрала иной путь и избавлю тебя от ответственности за мою судьбу. Я знаю, ты считаешь мадам Паквин своей соперницей, но я не собираюсь работать на нее, ателье Борта кажется мне нейтральной территорией, не так ли?

– Нет, дело не в этом, – глаза Денизы затуманились от предвкушения удара по надеждам сестры. – Я хочу сказать тебе кое-что. Как бы ты ни старалась, ни одно ателье haute couture не возьмет тебя на работу!

– Ты хочешь дать мне соответствующие характеристики? – в голосе Жюльетт слышалась ярость.

– Нет, это не понадобится, но любая дверь и так захлопнется перед твоим носом!

– Почему?!

– Подумай сама! Мы обе – дочери одного отца. О нем до сих пор говорят с уважением, невзирая на финансовый крах его карьеры. Все знают, до замужества я носила фамилию Кладель. Моментально станет известно, что мы родные сестры.

– И что в этом дурного?

– Тебе никто не будет доверять. Новые модели сезона – всегда строгий секрет до того самого дня, когда их продемонстрируют! Как только станет известна твоя фамилия, тебя станут считать моей шпионкой! Ни один кутюрье не захочет взять на работу младшую сестру владелицы другого ателье. И первый вопрос, который тебе зададут: почему ты не работаешь на меня? И в пример приведут братьев Ворт – образец семейной поддержки.

– Ты сама знаешь, предательство здесь не при чем! – Жюльетт была в отчаянии. Ей никогда не приходило в голову, что на все можно взглянуть с такой точки зрения.

Дениза глубоко вздохнула. Ее продолжало трясти, но понемногу она обретала контроль над собой.

– Я верю, ты не замышляла предательство по отношению ко мне, но боюсь, никто другой не поверит. Хочешь проверить сама – пожалуйста! Лучшего унижения для меня и не придумаешь! Все модельеры Парижа в один миг начнут считать, что я решила заслать шпионку! – то ли у нее сорвался голос, то ли она намеренно сделала паузу, но следующая фраза прозвучала не без торжественности. – Никогда не думала, что ты способна так поступить!

Жюльетт была в отчаянии: на глазах рушился карточный домик ее надежд. Она еле слышно прошептала:

– Ты права. Ничто на свете не заставит меня предать тебя подобным образом. Я уеду и найду работу там, где никто меня не знает, где не буду опасаться, что нас сочтут за сестер.

Дениза постаралась не выдать своего удовлетворения, но победа явно не окончательна. Новости распространяются быстро – если ее сестра будет работать даже далеко от Парижа, это, в конце концов, станет известно, все заподозрят, что между сестрами серьезные трения. А если Жюльетт сумеет добиться известности в мире моды… До сих пор на ателье Ландель не было ни одного черного пятна, и Дениза во что бы то ни стало хотела сохранить репутацию. О своей сестре, которая учится в школе, она всегда отзывалась крайне доброжелательно, стараясь, чтобы никто не обращал внимания, что Жюльетт во время каникул не бывает в Париже.

– Жюльетт, если ты хочешь работать в мире моды, работай у меня.

– Нет! Это невозможно! Не хочу казаться неблагодарной, но ни за что не соглашусь! Я хочу добиться успеха самостоятельно. Для меня это очень важно!

– Послушай, ты станешь работать как обычная служащая ателье Ландель. Твои способности – вне сомнения. Если ты сможешь продвинуться вверх по служебной лестнице, то познакомишься с самыми разнообразными видами работы, узнаешь основы швейного дела, моделирования. Постепенно научишься всему – разве ты не этого хочешь?

– Да, но…

– Не будет никаких привилегий, тебе придется подчиняться жесткой дисциплине. Зарплату будешь получать, как все. Это даст тебе возможность сделать карьеру, но жить необходимо у меня, иначе нас не поймут в обществе. Вне рабочих часов мы будем общаться, как сестры, но не в ателье.

Жюльетт хотелось верить Денизе, но жить в доме старшей сестры, работать под ее началом – это просто невыносимо.