– Но любовь к моему отцу все-таки прошла?

– Нет, но это вовсе не значит, что я не стремилась сделать Родольфа по-настоящему счастливым человеком. Если это способно утешить тебя, то могу сказать, что со временем такая любовь растворяется в повседневной жизни, заботах и теряет остроту, а годы залечивают любую тоску и боль.

Жюльетт глубоко тронул этот рассказ.

– Я всегда ощущала особое родство душ между нами несмотря на разделяющий нас возраст, но до сих пор не понимала, почему ты так боялась, что я полюблю Николая.

– Ну что ж, значит, сегодняшний день оказался очень полезным для нас обеих. И настало время сказать тебе, дорогая, чтобы ты перестала называть меня «ma tante».[20] Когда ты так говоришь, кажется, что мне сто лет! Впредь зови меня по имени.

Женщины рассмеялись, настроение у обеих улучшилось. Гудок парохода сообщил о прибытии в Венецию.

* * *

Жюльетт решила взять с собой в Париж Мишеля. Марко на это же время уезжал по делам, и ей не хотелось оставлять ребенка одного на попечение прислуги. Но Марко решительно воспротивился.

– Дорогая, изменение обстановки может неблагоприятно отразиться на здоровье Мишеля. Это совершенно бессмысленно и опасно, а кроме того, он отнимет у тебя массу времени.

– Я объяснила, почему не хочу оставлять его здесь. И потом, Арианна может поехать с нами. Это разумно.

В конце концов, Марко пришлось смириться, но только после попытки изменить сроки собственной поездки, чтобы остаться дома с Мишелем. Но это оказалось невозможным.

Они вполне благополучно добрались до Парижа. Мишель в свои десять месяцев был очень спокойным ребенком и чувствовал себя хорошо.

Жюльетт обещала Марко телеграфировать сразу же, как только они приедут. В прихожей дома Сен-Жермен их встретила Дениза, опирающаяся на трость, хотя уже могла передвигаться без костылей. В общем, ее здоровье шло на поправку. Успокоенная письмом Жюльетт, полученным до их приезда, и воодушевленная, что ей снова удалось сделать по-своему, Дениза крепко обняла сестру.

– Вот мы и начинаем все снова! Больше между нами не возникнут разногласия! – поздоровавшись с Люсиль, она взглянула на Мишеля, которого Арианна держала на руках. Первое, что бросилось ей в глаза, было несомненное сходство с Карсавиным. – Он вырастет настоящим красавцем, – задумчиво произнесла Дениза.

– О, он не доставит вам больших хлопот, синьора, – сказала Арианна по-итальянски. Она не поняла французской фразы Денизы, и в то же время не заметила в глазах этой дамы ни теплоты, ни расположения к ребенку. Взгляд баронессы, брошенный в сторону Мишеля, был холодно оценивающим, словно та прикидывала, сколько можно получить за эту очаровательную безделушку.

Дениза повернулась к Жюльетт.

– Не знаю, что сказала нянька, но я приготовила две комнаты наверху для нее и ребенка, – и снова ее лицо расцвело улыбкой. – Как только вы с Люсиль приведете себя в порядок после утомительной поездки, мы немного перекусим и поболтаем. Не забудь захватить с собой рисунки и список идей, который привезла с собой. Мы не можем терять время попусту.

Поднимаясь по лестнице в свои комнаты, Жюльетт и Люсиль обменялись понимающими взглядами. Дениза не изменилась и не изменится никогда.

* * *

Наступила суматошная пора. Жюльетт посетила месье Пьера и обнаружила, что тот почти выздоровел и с нетерпением желает приступить к работе. Он уже слышал от Денизы, что Жюльетт снова будет работать на ателье Ландель, и его очень вдохновила идея «кружевной коллекции». Эта мысль понравилась и Денизе. Жюльетт вскоре поняла, почему модельер, заменяющий месье Пьера, не способен включиться в работу. Дениза не сообщила ему с самого начала, что он принят временно, лишь до тех пор, пока выздоровеет месье Пьер. Жюльетт прекрасно понимала состояние молодого модельера. Дениза обманывала всех: молодого человека, ее, Люсиль и даже порой саму себя. Жюльетт обнаружила обман вскоре после приезда: Дениза ни разу не воспользовалась тростью, и в течение первого же часа бесследно исчезла ее хромота.

– Мне следовало бы догадаться раньше, что Дениза пошла на свои старые уловки, чтобы манипулировать всем и вся для достижения своих целей, – сокрушенно заметила Жюльетт, обращаясь к Люсиль. – Как жаль, что она никогда ничего не способна высказать прямо, а всегда прибегает к этим отвратительным уверткам.

– Ты будешь права, если откажешься от своих обещаний.

Жюльетт улыбаясь, покачала головой.

– Слишком поздно. Дениза прекрасно понимает: если бы я даже не дала обещание снова работать на ателье Ландель, меня все равно покорит очарование парижского мира моды, как только я возвращусь сюда.

Именно во время обсуждения новых моделей с Денизой, Жюльетт упомянула об идее американки по замене корсета специальным и значительно более легким приспособлением.

– Вместо металлических полос, поднимающихся от бедер, сжимающих живот и поддерживающих грудь, можно создать две совершенно самостоятельные части нижнего белья. Это позволит женской груди сохранить естественные очертания и будет соответствовать мягким Линиям современной моды. Я нарисовала несколько моделей такого современного бюстгальтера и даже изготовила несколько штук для себя. Форма груди поддерживается только благодаря особому покрою.

Дениза была явно заинтригована.

– Расскажи подробнее.

Жюльетт расстегнула блузку и спустила ее на плечи, затем то же самое проделала с нижней рубашкой, продемонстрировав плод своего творчества сестре. В изготовлении бюстгальтера она использовала придуманную ею шелковую основу. Дениза, гордившаяся выпускаемым ее ателье соблазнительным бельем, не сомневалась, что изобретение Жюльетт с восторгом встретят молоденькие девушки и дамы с красивыми формами.

– Я хорошенько обдумаю это, – она поняла, что сестра предложила еще одну, в высшей степени выгодную идею и решила ни в коем случае ее не упустить.

Уже в течение первого дня пребывания Жюльетт в Париже подруги и знакомые узнали о ее приезде и захотели встретиться. У нее было мало свободного времени, но все-таки удалось увидеться с некоторыми друзьями. С остальными Жюльетт поговорила по телефону. Всем хотелось знать, как ей нравится Венеция, скучает ли она по парижской жизни. Но куда бы Жюльетт ни приходила, всюду звучали тревожные разговоры об угрозе для Франции со стороны Германии, постоянно наращивающей военную мощь. Все молодые люди говорили о своем желании пойти добровольцами в армию в том случае, если начнутся военные действия.

– Мы будем сражаться насмерть, – слышались разгоряченные восклицания.

И все-таки Жюльетт продолжала надеяться, что ужасную катастрофу удастся предотвратить.

В свой последний день в Париже Жюльетт пришла в мастерскую Николая. Город был полон воспоминаний. Сидя в новом автомобиле Денизы, купленном взамен того, который она разбила, Жюльетт печальным взглядом провожала остающиеся позади рестораны, где они с Николаем обедали и танцевали, кафе, в которых сидели за чашкой кофе или рюмкой вина, беседуя обо всем на свете, и, конечно, о своей всепоглощающей любви. Она проехала мимо театра, где, прохаживаясь по фойе, Николай говорил о своем отношении к искусству, и где они видели незабываемые балеты с Нижинским и спектакли с Сарой Бернар. На дверях его мастерской висел замок, на окнах – опущенные жалюзи. Все вокруг вызывало ощущение заброшенности и опустошения.

Жюльетт прижала ладони обеих рук к двери, не в попытке открыть, а просто желая немного передохнуть. Она закрыла глаза и опустила голову – так хотелось повернуть время вспять, оказаться в недавнем, но так безвозвратно утраченном прошлом. За внешним спокойствием скрывался ураган чувств. Жюльетт чудилось, что с внутренней стороны к двери приближается Николай, сейчас она распахнется, и любимый примет Жюльетт в свои сильные, горячие объятия.

Люди, проходя мимо, бросали на нее удивленные взгляды. Она не замечала. Но когда наконец отвернулась и отошла от этой двери, то поняла: она больше никогда сюда не вернется.

* * *

Когда парижский поезд прибыл в Венецию, Марко уже ожидал жену на вокзале. Она заметила его раньше, чем он ее. Окно купе промелькнуло мимо него на перроне, но Марко не заметил ни жену, ни Арианну. Жюльетт вышла из вагона с Мишелем на руках, полагая, что сейчас муж повернется к ней с улыбкой, но вместо этого он поспешил по платформе в противоположном направлении. Ей показалось, что его лицо было как-то особенно мрачно, и Жюльетт поняла: несмотря на то, что о дне ее возвращения было известно заранее, еще до отъезда из Венеции, Марко боялся, что в последний момент она могла передумать. Жюльетт поспешно передала Мишеля Арианне.

– Подождите здесь, – она поспешила вслед за Марко, пробираясь сквозь толпу пассажиров, вышедших из поезда. Когда Жюльетт разглядела встревоженное лицо мужа в толпе, волна жалости захлестнула ее. Она поняла, что его нежелание отпускать ее в Париж вместе с Мишелем объяснялось тайными опасениями, что любимая жена не вернется. Неужели Марко еще сомневается в ней? Возможно, ее потрясение при виде Николая в кадрах хроники произвело на него значительно большее впечатление, чем показалось поначалу.

– Марко! – позвала Жюльетт и побежала к нему, размахивая рукой, чтобы привлечь внимание. Но тот продолжал всматриваться в окна вагонов, и, не находя жену, приходил во все большее волнение. Она прибавила шагу, сталкиваясь с прохожими, почти падая, спеша положить конец его мукам. О, как радовалась Жюльетт в эту минуту, что не позволила Люсиль и Денизе уговорить себя задержаться в Париже.

Только дойдя до конца состава и повернув в отчаянии назад, Марко заметил жену. Облегчение и радость осветили его лицо. Он бросился к Жюльетт и сжал ее в объятиях.

– Слава Богу, ты вернулась!

Жюльетт чувствовала, как дрожат его руки, когда он касался ее лица и целовал.

В ту ночь она решила обойтись без того простого метода предохранения от беременности, которому научил ее доктор Морозини. Жюльетт пока не хотела заводить второго ребенка, но пришло время заверить Марко, что ничто не способно отнять у него любимую.