Ее губы дрожали, в глазах застыло отчаяние. Сердце, казалось, кричало от боли. Нет, она не сумеет ему отказать. Жюльетт ясно видела, как потрясла его сцена убийства, свидетелем которой он стал в России. Здесь, на Западе, его жизнь была простой и легкой. Странно, но Жюльетт гордилась, что надвигающиеся грозные события уже пробудили в нем силу и мужество. Николай уверен, что нужен сейчас своей стране. И уверен, ему нужна она, Жюльетт! Разве может она отвернуться от любимого человека во имя собственного эгоизма? Даже привязанность к Франции уступит место любви к этому русскому…

Закрыв глаза, Жюльетт попыталась представить себе, как встретит ее семья Николая, как все будут поворачиваться спиной, как на лице Анны Долоховой появится презрительная улыбка… Но на другой чаше весов – разлука. Которую невозможно перенести. И он просит ее о помощи в своем крестовом походе против предрассудков.

Жюльетт медленно подняла голову. Любовь должна светить, даже если дорогу жизни окутала полночь.

– Я приеду в Брюссель.

Николай крепко обнял ее, нежно целуя. Он понимал: Жюльетт многим жертвует ради него.

– Ты никогда не пожалеешь! Клянусь!

Жюльетт сказала, что должна подготовить сестру к мысли об отъезде. Они говорили еще о многом. По словам Николая, жить в Петербурге они будут не во дворце отца, а в городском доме, принадлежащем лично графу Николаю Карсавину. В нем – множество комнат, и Жюльетт может любую превратить в мастерскую моделирования одежды. Николай уже договорился, чтобы его инструменты, скульптура Жюльетт, все материалы были отправлены по этому адресу.

Одевшись, оба еще долго стояли молча, не в силах разомкнуть объятия, стараясь продлить светлые мгновения накануне важных жизненных перемен. Жюльетт знала, что всегда будет помнить эту комнату – гавань их любви, где каждый забывал о своих делах – о дипломатической службе и о мире моды.

– Когда-нибудь, – тихо сказала девушка, – на стене этого дома появится мемориальная доска, свидетельствующая, что русский скульптор Николай Карсавин создавал здесь свои ранние работы, принесшие ему известность.

Он рассмеялся.

– Очень сомневаюсь в этом.

Жюльетт внимательно посмотрела ему в глаза.

– Но так может быть! Что бы ни случилось, но скульптурой ты все равно будешь заниматься!

– Ну, хорошо. Если даже и появится такая доска, все равно никто не будет знать, почему эта мастерская была так дорога мне.

– Пусть это будет нашей тайной.

– Хорошо, – он поцеловал ее.

Они вышли из дома, и Николай запер дверь мастерской.

Глава 13

Жюльетт оборвала стенания Денизы по поводу отсутствия сестры всю Ночь сообщением об отъезде в Санкт-Петербург вместе с Николаем, за которого собирается замуж. К счастью, кабинет баронессы находился в пристройке, поэтому ее возмущенные крики не всполошили служащих ателье. В конце концов, Дениза, вся в слезах, упала в кресло. Глубоко огорченная, Жюльетт попыталась утешить ее, обняв за поникшие плечи, но сестра решительно отстранилась.

– У меня были такие планы! – сквозь слезы прошептала она. – Я хотела, чтобы ателье Ландель перешло к тебе, твоим детям, внукам. Чтобы век за веком…

– Но на это никогда нельзя рассчитывать, – возразила Жюльетт. – Дети вырастают и сами решают свою судьбу.

– Но я бы сделала все возможное, чтобы твои дети пошли по той дороге, которую я…

– Послушай! – оборвала ее Жюльетт. В голосе младшей сестры звучало искреннее сочувствие. – Отъезд из Парижа разорвет мою связь с ателье Ландель, хочу я этого, или нет. Я больше не смогу следить за модой во Франции. Если мне придется заниматься тканями, моделированием, это будет предназначено для русского рынка. Все, что я могу обещать, – присылать тебе новые наброски, фасоны, которые сгодятся для одежды «от Ландель».

Дениза подняла глаза, в которых светилась ярость.

– А откуда ты будешь черпать вдохновение в этой Богом проклятой стране?

– В иконах, где переливаются золотые и темно-синие краски. В великих полотнах русских художников. Разве не русские подарили нам идею, которая стала событием в зимнем сезоне – стоит только вспомнить казацкие бурки, меховые шапки и свободные шубы? Ты не должна думать, что я порываю с Францией навсегда. Николай обещал, что мы будем подолгу жить в Париже. До отъезда в Брюссель осталось десять дней. Не стоит тратить время на бесполезные споры. Я должна завершить множество дел. И начать стоит с обсуждения моей лондонской поездки.

Дениза знала: если Жюльетт захочет, то просто уйдет, хлопнув дверью после всех ссор и раздоров. Нет, она не ощущала ни капли сочувствия – ее собственные планы рухнули, отчаяние было столь велико, что у нее не осталось сил быть снисходительной к Жюльетт, которая хочет выйти замуж за любимого человека. Но все же одна мысль проникла в сознание. Коллекция одежды в русском стиле, казацкие мотивы. Даже в момент отчаяния это произвело впечатление. От подобной идеи нельзя отвернуться.

Блеснул еще один луч надежды: Жюльетт и Николай будут часто приезжать в Париж. Вместе с детьми. Она сама познакомит племянников и племянниц с миром моды, выберет одного из детей, наиболее способного и заинтересованного в игре красок и очаровании силуэтов… Дениза представила себя в роли любящей тети, договаривающейся с сестрой о том, чтобы один из детей – для его же блага – остался в Париже. Но краска гнева еще не сошла с ее щек.

– Согласна, мы в полной мере должны использовать время, оставшееся до отъезда. Надеюсь, мы будем переписываться. Хотелось бы, чтобы в Санкт-Петербурге ты начала разработку моделей по казацким мотивам. А сейчас расскажи о поездке в Лондон.

Жюльетт облегченно вздохнула.

* * *

В последующие дни Жюльетт была ужасно занята. Дениза настояла на том, чтобы сестра взяла с собой весь свой гардероб. Идея рекламы «от Ландель» продолжала жить. Были закуплены еще два дорожных сундука. Николай прислал билеты первого класса до Брюсселя с сопроводительным письмом, полным пылких заверений в любви.

Утром того дня, когда Жюльетт должна была отправиться в Брюссель, Дениза прислала девушку, которая попросила мадмуазель Кладель пройти в кабинет баронессы. Жюльетт уже закончила все дела и занималась наведением порядка на рабочем столе. Она решила, что Дениза в последний момент придумала еще какое-нибудь поручение. Всего несколько часов отделяют Жюльетт от новой жизни. Со счастливой улыбкой она спустилась вниз, полная радужных надежд.

К удивлению Жюльетт, Дениза не сидела за столом, а стояла у окна. Выражение лица сестры поразило девушку, сердце забилось от тревожного предчувствия.

– Что случилось?

Дениза заколебалась, но все же в ее голосе прозвучала нотка торжества, когда она сообщила:

– Приготовься, Жюльетт. Ты не уезжаешь ни в Бельгию, ни в Россию, вообще никуда. Невеста Николая Карсавина вместе со своей мачехой приехала из Санкт-Петербурга, чтобы заказать подвенечное платье.

Жюльетт застыла на месте, смертельно побледнев. Дениза бросилась к ней, опасаясь, что сестра упадет в обморок, и усадила на стул. Жюльетт села, словно окаменев, неестественно выпрямившись, глядя перед собой невидящими глазами. Руки судорожно сжались. Удар слишком жесток.

Дениза подошла к двери, выглянула в коридор и велела секретарю принести кофе. Поднос с чашками Дениза приняла прямо в дверях. Жюльетт так и не шевельнулась.

– Выпей! – потребовала Дениза, подавая чашку сестре.

Какое-то время Жюльетт смотрела на кофе, словно не понимая, что ей предлагают. Затем взяла чашку, сделала два глотка и спросила:

– Как ее зовут?

– Наташа Берберова.

– Она давно здесь?

– Двадцать минут. Мне сообщила о них директриса – она так всегда поступает, когда важные клиенты приходят впервые.

– Ты ее видела?

– Да. Мне доложили, что наше ателье им порекомендовала графиня Долохова, – Дениза ничего не сказала о том, что от Анны Долоховой она вряд ли ожидала положительной рекомендации. – Русская клиентка сообщила, что выходит замуж за графа Карсавина, который сейчас находится в Бельгии, а потом едет в Россию.

– Когда свадьба?

– Она не сказала, но просила выполнить заказ не позднее, чем через шесть недель. Они с мачехой остановились у князя Вадима.

Жюльетт поставила чашку и встала.

– Где они сейчас?

– В Голубом салоне, просматривают модели подвенечных нарядов. У девушки есть какие-то собственные соображения по поводу платья, – Дениза быстро пересекла комнату и закрыла дверь. – Надеюсь, ты не собираешься повидаться с ней? – в голосе баронессы прозвучала тревога.

Жюльетт, лицо которой так и не потеряло меловой оттенок, посмотрела на нее с удивительным спокойствием.

– А что еще я должна делать?

– Обещай мне не устраивать сцен. Подумай о клиентах, которые все это услышат…

– Сцены? Зачем? Я никогда не устраиваю сцен. Не исключено, что Наташа Берберова не знает о моем существовании так же, как я не знала о ней.

– Ты уверена?

– Я не собираюсь раскрывать ей глаза. Просто скажу, что мы не сможем выполнить этот заказ за несколько недель. Предложу отправиться в другое ателье. То, что я узнала, касается только меня и Николая.

– Ты ведешь себя неразумно. Сама не знаешь, что говоришь и делаешь!

Жюльетт на секунду закрыла глаза, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

– Знаю. Отойди, пожалуйста.

Дениза неохотно отошла от двери. Она вышла следом за сестрой и смотрела ей в спину, пока та не исчезла в конце коридора.

* * *

Наташа Берберова просматривала журнал с моделями, сидя рядом с мачехой – женщиной с высокомерным взглядом, но простоватой внешностью, которая изучала фасоны в лорнет. Закройщица, обслуживающая гостей, сделала шаг в сторону, когда увидела Жюльетт. Поглощенная изучением моделей, Наташа не сразу заметила вошедшую, что дало Жюльетт возможность рассмотреть молодую женщину примерно одного с ней возраста с соблазнительным бюстом и тонкой талией. Волосы пшеничного цвета заплетены в косу, уложенную узлом на затылке. Широкие поля шляпы скрывали миловидное лицо с бровями вразлет, длинными ресницами вокруг опущенных глаз. Вздернутый носик и упрямый подбородок.