Кэтрин Куксон - Платье из черного бархата

Бидди про себя желала ему удачи. «Расскажи стихотворение», – мысленно внушала она брату. Дэйви так много учил стихов. Но он предпочел танец и поразил всех, в том числе и Бидди.

Как настоящий кавалер, Дэйви поставил левую руку на бедро, а правую протянул в сторону, словно приглашая даму. Со своей воображаемой партнершей он блистательно исполнил несколько танцевальных па. Его наградили восторженными возгласами и дружным рукоплесканием. Со всех сторон слышались восторженные восклицания.

Бидди была переполнена гордостью за брата. Она поняла, откуда он перенял танцевальные движения. В библиотеке хозяина она видела книгу с картинками, изображающими танцующих дам и кавалеров: Дэвид подражал им.

Когда он коснулся ее плеча, Бидди погналась за ним, как заяц, но Дэйви оказался проворнее. В результате она оказалась в центре круга, и теперь уже ей кричали: «Песню, танец, стихотворение!» Не задумываясь девушка ответила: «Стихотворение». Несколько голосов повторили: «Стихотворение».

Сумятица царила в ее голове, и в то же время Бидди чувствовала спокойную уверенность. Она представила себе, что рядом с господами в этот момент сидит и смотрит на нее хозяин, подвести его она не могла. Незадолго до его смерти они читали стихи Шелли. Бидди выпрямилась, вскинула голову и четко и громко, как учил ее хозяин, начала читать:

Она сделала паузу и продолжала, глядя перед собой:

В комнате стояла тишина, все остолбенели от неожиданности. Если бы Бидди разразилась ругательствами или стала богохульствовать, то, наверное, удивила бы собравшихся гораздо меньше. Спустя мгновение кое-кто из молодежи захихикал. Взрослые же смотрели на нее такими глазами, что под их взглядами воодушевление, с которым она читала стихи, постепенно начало исчезать.

Бидди взирала на них с недоумением. Стихотворение было таким красивым. Она не до конца понимала его смысл, но ей нравилось, как мелодично звучали слова. Хозяин говорил ей, что это настоящая поэзия. В звенящей тишине особенно громким показались неожиданно раздавшиеся аплодисменты. Все слуги дружно посмотрели в конец зала, где сидели гости: хлопал в ладоши мистер Лоуренс, к нему присоединился мистер Стивен, младшие Галлмингтоны их не поддержали. Один из слуг счел разумным последовать примеру хозяев и тоже захлопал. А вслед за ним и другие. Но хлопали большей частью мужчины. Из женщин Бидди поддержали старшая швея миссис Моррисон, Джин и ее вторая помощница Джулия Фенмор.

Девушка без слов поняла, что своим выступлением прибавила себе неприятностей и положила конец веселой игре. Действительно, экономка сделала знак дворецкому, тот, в свою очередь, подал знак слуге, следующему за ним по рангу, и вновь заиграла музыка.

Бидди направилась в угол комнаты, чтобы присоединиться к притаившейся там Джин. Когда она проходила мимо кресел с гостями, кто-то из них коснулся ее рукава. Она подняла глаза и увидела, что ее остановил один из двух молодых джентльменов. Она уже знала, что это мистер Лоуренс.

– Ты очень хорошо читала, – похвалил он.

– Спасибо, сэр, – едва слышно шепнула она.

– Кто научил тебя читать стихи?

– Хозяин, сэр. То есть, я хотела сказать, мистер Миллер из Мур-Хауса.

– О! – Мистер Лоуренс кивнул и бросил взгляд на Стивена, который в свою очередь приветливо спросил ее:

– А чему еще он учил тебя?

– Многому, сэр.

– Многому?

– Да, сэр, – подтвердила Бидди.

– Например? – снова задал вопрос мистер Лоуренс. Он сидел, и глаза их оказались на одном уровне. И, не отводя взгляда, Бидди стала объяснять:

– Он учил меня читать и писать. Но я и раньше это умела, до того как мы пришли в его дом. Он занимался со мной латынью и немного французским. – Она видела, как молодой человек с сомнением прищурился, словно не верил ее словам. Бидди не понравилось, что ее считают лгуньей. – Это правда, сэр. – Из ее тона исчезла почтительность, в нем появилась резкость. – Он учил меня пять лет, моих братьев и сестру тоже. Вот там мой брат. – Бидди обернулась и показала на Дэйви. – Тот, со светлыми волосами.

Молодые люди смотрели на нее в немом изумлении. Двое младших членов семейства тоже не сводили с нее глаз, но выражение в них было совсем иным. Так бы смотрела на Бидди их мать, если бы услышала, как нагло позволяет себе разговаривать служанка, да еще занимавшая самое ничтожное место среди прислуги. Подчиняясь единому порыву, брат с сестрой приготовились демонстративно встать и уйти, но их остановил голос Лоуренса. Он не смотрел на них, но тем не менее угадал их намерение.

– Оставайтесь на своих местах, – тихо, но решительно проговорил он. – Возможно, узнаете что-либо полезное для себя.

Лоуренс оглядел зал поверх головы Бидди и увидел, что его внимание к девочке не осталось незамеченным, хотя часть слуг танцевала, а некоторые сидели у стены и делали вид, что разговаривают.

Лоуренсу всегда казалось, что слуг в доме слишком много. И высокомерие старшей прислуги по отношению к младшей перекрывало снобизм хозяев. Он мало обращал на это внимания, пока два года назад не уехал в Оксфорд. В стенах университета учащиеся имели слуг, часть которых отличалась рабскими наклонностями, но он сомневался, что они относились друг к другу так, как прислуга в этом доме и в других имениях в округе. Он также знал, что его отец, в отличие от лорда Честерфильда, едва ли отметит кого-либо из слуг в своем завещании. Тем более трудно было бы ожидать от него таких слов: «Мы равны по человеческой природе, они уступают мне лишь размером состояния».

Лоуренс подумал, что лорд Честерфильд, когда писал эти слова, вероятнее всего, имел в виду кого-то с таким же незаурядным умом, как у этого ребенка, потому что нельзя было не поразиться, слушая, как она читает Шелли и говорит о том, что знает латынь и французский. В это верилось с трудом. Тем не менее Лоуренс надеялся, что для блага этой девочки было бы лучше, если бы новость о ее способностях не стала известна маме. Так он называл Грейс Галлмингтон, хотя она в действительности приходилась ему теткой. Он прекрасно знал, что из всех домашних именно она отличалась на редкость ограниченным умом и верностью предрассудкам. И Лоуренс решил, что должен позаботиться о том, чтобы сидевшие рядом с ним два маленьких ничтожества держали язык за зубами.

– Расскажи еще стихотворение, – попросил Стивен.

Стивен был хорошим парнем. Лоуренс любил его как брата, и они на самом деле были близки, как братья. Лоуренс знал, что Стивен имел очень поверхностное представление о поэзии и литературе вообще. Если бы речь шла о лошадях, ему не было бы равных, здесь он был знаток. Как и его отец, он готов был есть и спать в седле. И вот теперь, как обычно не задумываясь о возможных последствиях своих слов и поступков, Стивен побуждал эту девочку повторить выступление, выделяя ее из общей массы. В то же время Лоуренс сознавал, что ему следовало винить себя, – ведь сам он не удержался и заговорил с этой девочкой.

– Я полагаю, мисс хочется присоединиться к остальным, – тихо проговорил Лоуренс, многозначительно толкая Стивена локтем. – Помни, мы здесь всего зрители.

– Да, да, конечно, кыш отсюда! – И Стивен махнул рукой, словно отгонял кур.

Не говоря ни слова, Бидди повернулась и ушла к Джин, сидевшей у двери с широко раскрытыми от удивления глазами. Бидди села рядом с подругой и молча наблюдала, как гости поднялись и направились к двери в дальнем конце зала. Их провожали экономка и дворецкий. Мисс Люси пробормотала себе под нос:

– Я хитрая, я все расскажу… с нее за это шкуру спустят.

Уже в холле Лоуренс схватил Люси за плечо, одновременно взял за руку Пола, развернув их к себе лицом, и сказал, склоняясь к ним:

– Мы со Стивом, – он бросил взгляд на молодого человека, с хитрой улыбкой наблюдавшего за этой сценой, – считаем, что вам не следует рассказывать об этом эпизоде мама и папа.

Они молча смотрели на него, и Пол с хмурым видом заметил:

– Папа против образования для низших классов.

– Кто тебе сказал? – Крепко сжимая плечо младшего брата, Стивен повел его через холл. – Папа человек дальновидный, он не будет иметь ничего против.

– А я считаю, Пол прав.

– Ты в самом деле так думаешь? – Стивен повернулся к Лоуренсу, брови его удивленно приподнялись.

– Да, я считаю, это ему не понравится.

– Ну, хорошо, полагаю, что ты прав.

У самых дверей гостиной Лоуренс остановился и снова заговорил с Полом и Люси:

– Мама очень огорчится, если узнает, что кое-кто по воскресеньям отправляется на увеселительные прогулки и прибавляет работы парням в конюшне и работницам в прачечной.

Брат с сестрой переглянулись.

– Мы поняли тебя, – угрюмо начал Пол. – Но почему ты так беспокоишься о какой-то служанке из прачечной?

– Именно потому, что она служанка в прачечной и занимает самую низшую должность среди них, – Лоуренс кивнул в сторону зала, где праздновали слуги. – Их насмешки могут быть еще более злобными и жестокими, чем ваши. – Он усмехнулся, а они натянуто улыбнулись в ответ.

– Лоуренс, – произнесла Люси и пристально посмотрела на него, склонив голову набок. – Ты в самом деле наябедничаешь на нас, если мы расскажем, что эта девчонка грамотная?

– Да, – кивнул Лоуренс и торжественно пообещал: – Причем сделаю это без колебания.

Люси удивила не только Лоуренса и Стивена, но даже Пола, когда, презрительно поджав губы, проговорила:

– Это только еще раз подтверждает, что ты нам не брат. – С этими словами она круто повернулась у самой двери гостиной и поспешно взбежала по лестнице наверх.