Рия не стала брать с собой девочек, так как справедливо предположила, что они захотят побродить, станут тянуть ее то туда, то сюда, и она потеряет много времени.

Она прошла милю до главной дороги и села в дилижанс. Когда Рия добралась до рынка, ей самой захотелось по нему пройтись, но, поборов искушение, сразу направилась к тому ряду, где продавалась одежда. Новые вещи были разложены на прилавках, а та одежда, за которой приехала она, валялась на земле, к счастью, погода стояла сухая. Не только она интересовалась поношенными вещами. У одного из прилавков у нее едва не вырвали из рук мужской фрак, но Рия вцепилась в него мертвой хваткой, потому что уже представляла, какие хорошие бриджи для Дэвида получатся из этого фрака. Дэйви стал быстро расти, и те двое бриджей, что у него были, не только протерлись сзади, но и оказались ему совсем коротки.

Покидая палатки, Рия осталась довольна покупками: в ее парусиновых мешках лежали два хлопчатобумажных платья, пышная шерстяная юбка, из которой она наметила сшить себе платье, два вельветовых пиджака на подкладке и с подкладными плечами, что было очень ценно, и, конечно же, с таким трудом отвоеванный фрак.

Прежде чем отправиться в обратный путь, Рия наградила себя миской горячего гороха. Ей пришлось подождать у дороги полтора часа, пока появился дилижанс, который и доставил ее домой. Рия так была довольна собой и удачными покупками, что в душе у нее все пело.

Она не сказала Толу, куда едет, и он не встречал ее. В последнее время Рия старалась как можно меньше обращаться к нему с просьбами. И решила, что будет лучше, если он сам предложит что-либо сделать. Она стала держаться с ним строже, уже не смеялась, как прежде. Мужчина не понимал, в чем дело. А она пыталась убедить себя, что для нее это единственный, хотя и не совсем удачный, способ защиты.

Рия разложила одежду в два мешка, но ноша все равно оставалась нелегкой. И добравшись до старого поста, где собирали пошлину и который теперь перенесли к главной дороге, она решила передохнуть и присела на низкий каменный барьер. За ним стеной стоял лес, вдоль кромки которого тянулась тропа. Здесь начинались владения Галлмингтонов, в чьих лесах Тол и служил лесничим. Отсюда до дома Тола было около полумили. Там глазу открывалась местность, имевшая название «Ложбина Фуллера».

Рия прищурилась: в тени деревьев в ее сторону по дороге кто-то шел. Она пригляделась получше и еще издали узнала Энни Бристон. Предстоящая встреча совсем не радовала Рию. Энни с недавних пор невзлюбила ее, и Рия догадывалась, в чем причина. До этого времени свою неприязнь Энни открыто не проявляла.

Казалось, что невысокого роста, с тонкими чертами лица Энни Бристон должна была иметь нежный и мелодичный голос. Она же, напротив, говорила резко и с надрывом, что свидетельствовало о вспыльчивом характере. Вот и сейчас Энни была не в лучшем настроении.

– Вижу, вы тяжело нагружены. Снова ходили попрошайничать? – спросила она вместо приветствия.

Рия подскочила как ужаленная.

– О чем вы говорите, мисс Бристон! – Голос ее звенел. – Я в жизни своей не попрошайничала.

– Странно, а я слышала, старая Фанни Бриггс много для вас сделала.

Рия с удивлением и возмущением смотрела на Энни, которая теперь решила дать волю своим чувствам. Это была ничем не прикрытая атака, а до этого казалось, между ними шел какой-то бесконечный скрытый спор, теперь же пришло время высказаться открыто.

– К чему вы клоните, мисс Бригсон? Почему вы так относитесь ко мне?

– Вы знаете, в чем причина. С тех пор, как вы поселились в Мур-Хаусе, от вас только одни неприятности.

Кому она могла помешать? Кому причинила вред? С кем ей было ссориться и кому вредить? Она виделась только с Толом, хозяином, священником да еще с камеристкой хозяйки «Холмов». Что Энни хотела сказать?

– Какие же от меня неприятности? – повторила вслух свою мысль Рия.

– Не притворяйтесь. По вашей милости Тол сам не знает, что делает. Он у вас как мальчик на побегушках. То он вам везет молоко, то дрова. А теперь еще по воскресеньям катается с вашими детьми в церковь и обратно. Вы взялись учить его читать и писать. Да что вы о себе, в конце концов, вообразили?

Рия выпрямилась, изо всех сил стараясь не уронить достоинства. Ей очень хотелось влепить Энни пощечину, но она с большим трудом сдержалась.

– Ваш брат всегда доставлял в Мур-Хаус молоко и дрова. А если он и возит детей в церковь, то это по настоянию священника. Единственное, что сделала для него наша семья, это научила его грамоте.

– И теперь он потерял покой.

– Но как ученье может отнять у человека покой?

– Он начал много думать. Ему уже мало, что он лесничий. Он попусту тратит время, когда должен работать. У него могут быть неприятности, если хозяин об этом узнает. Вокруг полно дел. Раньше Тол находил чем заняться во дворе, а теперь сидит, уткнувшись в детские книжки. На него просто жалко смотреть!

– Вот что я вам скажу, мисс Бристон, – с вызовом заговорила Рия. – Кто в вашем доме посмешище, так это вы. То, что я сейчас для себя открыла, для других давно не новость. Вы озлобившаяся старая дева, которая боится потерять поддержку брата, потому что тогда вам придется самой зарабатывать на жизнь, как приходилось делать многим, кто намного лучше вас.

Энни Бристон не ожидала такого отпора и на минуту лишилась дара речи, но вскоре пришла в себя.

– Вот ты как! – зло кривя губы зашипела она. – Не надейся на хорошую жизнь. Ты плохо кончишь. Откуда пришла, туда и вернешься, запомни мои слова.

– А уж вам бы так хотелось на это посмотреть. Но даже не мечтайте, мисс Бристон. Я уеду отсюда не раньше, чем увижу вас в гробу.

Энни только ухнула каким-то утробным голосом. Женщины сверкали друг на друга глазами и напоминали две пружины, готовые вот-вот распрямиться. Энни круто повернулась и почти побежала по дороге обратно к дому. Рия, вся дрожа, опустилась на каменный барьер. Вот змея! Эта женщина ревновала, она помешалась на ревности. Одно теперь Рия знала твердо, как бы ни сложились в дальнейшем их отношения с Толом, – а ей все чаще хотелось, чтобы они становились теснее, – с его сестрой под одной крышей она не уживется. Никогда. Ему придется выбирать. Но что он мог сделать? Руки его связаны. Что-то подобное должно было произойти. Жизнь не течет гладко, а хорошее быстро кончается.

Кто бы мог подумать, что в этих глухих местах можно нажить такого врага, как Энни Бристон. Надо же такому случиться, что среди считанных соседей оказалась такая стерва. Именно стерва, по-другому ее не назвать.

Ее мысли прервал неожиданно раздавшийся рядом голос. Испуганно вскрикнув, Рия вскочила на ноги.

– Извините, что потревожил вас, но стена здесь самая низкая, и я всегда перебираюсь через нее в этом месте.

Рия обернулась и с изумлением уставилась на хозяина, выходившего из-за деревьев. Он приблизился к стене и довольно неуклюже перепрыгнул через нее.

– Я подошел почти одновременно с вашей собеседницей. – Хозяин, как бы извиняясь, повел плечами, и Рия поняла, что он наблюдал всю сцену и слышал их разговор с Энни Бристон от начала до конца. Но он не стал ее расспрашивать, а поинтересовался, глядя на прислоненные к стене мешки:

– Что у вас здесь? Вижу, вы съездили не напрасно. – Он подошел и взял один из них.

– Что вы, сэр, я сама их понесу, – попыталась возразить женщина.

– Вы один, а я – другой, идемте. – Хозяин прошел вперед, и Рии ничего не оставалось, как последовать вслед за ним.

– Что купили? – произнес он спустя некоторое время.

– Кое-что из поношенной одежды… хочу перешить детям… они обносились… немного.

– Вещи из лавки старьевщиков.

Рия удивилась, что он знает о подобных лавках, но тут же уверила его, что у старьевщиков не была.

– Нет, сэр, я купила все в обычных лавках, где продается и новая одежда.

– Но это вещи старые… грязные.

– Я их постираю, перед тем как перешить, – пояснила Рия.

Некоторое время они шли молча, потом он заговорил снова:

– Но вы даже не знаете, кто их носил… может быть, какие-то… бродяги.

– Это не одежда бедняков, – возразила Рия. – Эти вещи на подкладке, из хорошего материала.

И вновь они продолжали путь, и лишь когда показались ворота усадьбы, хозяин спросил:

– Я слышал, вы учите Тола грамоте?

– Да, сэр, но только по вечерам, когда закончу со всеми делами. – Рия не хотела, чтобы он подумал, будто она тратит на занятия его время.

– Конечно, конечно, – закивал хозяин. – А почему он не обратился ко мне?

– Думаю, это не пришло ему в голову, сэр. А вообще я сама предложила его учить.

– Вы знаете, что я когда-то был учителем?

– Нет, сэр. – В ее голосе слышалось удивление.

– О да, я был учителем. – Он смотрел на нее с грустной улыбкой. – И причем много лет, но называли меня не учителем, а наставником, и учил я не детей, а молодых людей в университете.

Рия молчала.

Они подошли к парадной двери, куда обычно входил хозяин, ей же предстояло обойти дом, чтобы попасть в кухню. Внезапно он остановился.

– Я беру на себя обучение ваших детей. – Он смотрел на нее в упор, а в голосе сквозила такая решительность, что Рия от неожиданности выронила мешок. – Совсем не достаточно, что они умеют только читать и писать. Если они этому научились, пора расширять их знания. Мы будем заниматься по два часа каждое утро. Позаботьтесь, чтобы дети в девять часов были в библиотеке. – Он повернулся и так же решительно, как и говорил, вошел в дом.

Некоторое время Рия стояла в оцепенении, потом опомнилась и, подхватив мешки, побежала на кухню: ей не терпелось передать Бидди слова хозяина. Но почему только Бидди? И Рия сама ответила себе. Только она из всех четверых сможет по достоинству оценить поразительную перемену, произошедшую в настроении мистера Миллера, и наверняка обрадуется этому.