— Ты — нам помочь?

Она пропустила мимо ушей иронию в его голосе.

— Тогда я действительно не очень-то смогла помочь вам. Но, по крайней мере, я хотя бы проткнула того сакса, который тебя ранил.

— Так это была ты?

— Зелиг!

— Святой Один! Ведь тебя же могли убить!

— Да, но, как видишь, я жива. Он, к сожалению, тоже. Я его лишь ранила. Теперь он уже оправился от своей раны и неплохо ко мне относится, но я все же хотела убить его. Слава Богу, что теперь в этом нет необходимости.

Зелиг смотрел на нее, качая головой. Она же нетерпеливо требовала:

— А теперь рассказывай. Когда я видела тебя в последний раз, ты неподвижно лежал на земле в луже собственной крови.

— Да, рана была тяжелая. Когда я пришел в себя, вокруг никого не было; пленных, видимо, уже увели. Меня оставили с мертвецами, и так как нас всех посчитали мертвыми, охраны не было. Но я не был уверен, что саксы не вернутся, чтобы закопать трупы, поэтому я с трудом пополз прочь — лишь бы не оставаться в кровавом месиве. Я собирался спрятаться на пару часов в лесу, а потом пойти за вами, чтобы узнать, куда они вас повели. Но, как я уже сказал, рана моя оказалась тяжелее, чем я думал.

Я заполз в густые кусты и снова потерял сознание, а когда пришел в себя, была уже глубокая ночь. Мне пришлось смириться с мыслью, что я слишком слаб, даже чтобы подняться. Не знаю, сколько я так пролежал. Проклятая рана нагноилась. Началась лихорадка, я потерял счет времени. Единственное, что я помню, — это что мне как-то удалось выбраться из своего укрытия. Я помню еще также, что долго бродил по лесу в поисках саксов.

— Как будто ты мог нам чем-нибудь помочь, если бы даже и нашел, — сказал Кристен с укором.

— Мой рассудок был не в состоянии работать трезво. — Он посмотрел на нее с улыбкой. — Я помню, что шел и шел в надежде найти тебя и остальных, пока не поздно.

— Пока не поздно? Что ты имеешь в виду?

— Я не надеялся, что кого-нибудь из вас оставят в живых. Я думал, что вас приведут к предводителю этих саксов, которые устроили нам ловушку, чтобы он избавился от вас.

— Он чуть было не сделал это на самом деле, — сказала Кристен едва слышно. — На Виндхёрст — так называется это место — однажды уже нападали викинги. Тогда он потерял всю свою семью и ненавидит их поэтому лютой ненавистью.

Зелиг засмеялся.

— Неудивительно, что он взял меня на службу. Я рассказал ему о себе точно такую же историю. Он, должно быть, почувствовал сострадание ко мне.

— Как ты рискнул рассказать ему это? — с горечью спросила она. — Боже милостивый! Он разорвет меня на куски, если узнает, кто ты на самом деле. Если раньше я боялась, что он закует тебя, как остальных, то теперь я не знаю, что и думать.

Он улыбнулся в ответ на ее страшные предположения.

— Он ничего не узнает. Отер и другие не так глупы, чтобы открыто показать свою радость при моем появлении.

— Если они не грохнутся без памяти. Со мной это чуть было не случилось, — ответила она.

— Однако я заметила, что ты довольно быстро пришла в себя, — со смехом сказал он.

Кристен толкнула его кулаком в грудь.

— Расскажешь ты мне наконец, что случилось дальше?

Зелиг подавил новый приступ смеха.

— Крис, где твое чувство юмора?

Однако, получив очередной удар в грудь, он вынужден был уступить.

— Ну, ладно, слушай. Я уже сказал тебе, что бесцельно бродил по лесу. Даже сейчас я не могу вспомнить, как долго. А тем более не знаю, сколько я пролежал под открытым небом, когда в очередной раз потерял сознание. Очнулся я в хижине старухи-кельтки. Она с дочерью нашла меня, возвращаясь с ярмарки в Уимборне. Было это примерно в нескольких часах езды от их дома.

— А где это?

Он пожал плечами.

— Не думаю, что мне удастся когда-нибудь отыскать этих людей. Локи сыграл со мной злую шутку. Ты даже не представляешь, сколько мне пришлось блуждать здесь.

— Тебе следовало бы отыскать реку, — заметила она.

— Да, я тоже так думал, — сказал он с горечью. — Итак, я провел две недели у этой женщины. Из-за моей одежды она не очень-то доверяла мне, и, кроме того, лежа в бреду, я что-то плел на чужом ей языке. Но поскольку я говорю и на языке нашей матери, она выходила меня и даже привела к одному торговцу, у которого я обменял свой пояс и золотые браслеты на эту одежду, которую ты сейчас на мне видишь, и старую лошадь. Он указал мне также путь к ближайшей реке.

— Ну, и что дальше?

— Эта река течет так далеко к западу отсюда, что мне пришлось пересечь практически всю страну. Вся беда в том, что я не помнил, когда бродил в полубредовом состоянии, в каком направлении я шел и пересекал ли какую-нибудь реку. Я совершенно не представлял себе, где находятся саксы, которых я ищу, — к западу или к востоку от меня. И когда женщина повела меня на запад, я подумал, что до этого шел на восток. Поэтому я опять пошел на запад и потерял уйму драгоценного времени.

— А когда ты нашел реку, ты понял уже, что пошел не в ту сторону?

— Да. Но, с другой стороны, я не знал, как далеко от реки мне надо вести свои поиски и куда могли увести тебя и всех наших, поэтому пришлось делать по пути в каждом укрепленном замке остановку. Каждому владельцу замка я рассказывал одну и ту же историю, и она мне всегда помогала. Но как только я убеждался, что там ничего не слышно о викингах, я отправлялся дальше. Даже когда я оказался здесь, я не сразу понял, что нашел наконец то, что искал, пока хозяин дома не признался, что этим летом на них напали викинги.

— А твоя рана, она уже совсем зажила?

— Да, она меня уже больше не беспокоит.

— Твое счастье, что ты сказал, будто пришел из Дэвона, а не из Корнуэлла, иначе бы тебе несдобровать.

Он снова засмеялся.

— Уже в первом же замке, куда я попал, мне пришлось запомнить, что кельты из Корнуэлла и саксы крепко не ладят между собой. Из-за этого я там чуть было не влип, но ты же знаешь, как ловко я всегда выпутываюсь в самых сложных переделках.

— Да, язык у тебя подвешен неплохо. О Боже, Зелиг, ты даже не представляешь себе, как я рада!..

Он приложил палец к ее губам, чтобы остановить поток ее красноречия.

— А теперь и ты осчастливь меня, Крис. Скажи мне, что этот сакс не посмел обесчестить тебя.

— Обесчестить? Нет, об этом не может быть и речи.

Не успел, однако, Зелиг показать свое облегчение, как она продолжила:

— Но лорд Ройс спит со мной.

Она услышала его глубокий вдох, но не дала ему ничего сказать, приложив в свою очередь палец к его губам.

— Не говори ничего, что бы заставило меня пожалеть о своей откровенности, Зелиг. Мне кажется, что я люблю этого сакса. Во всяком случае, я хочу его. Я почувствовала это уже в первый момент, когда увидела его; ну, может, я немного преувеличиваю, но ему удалось с самого начала очаровать меня. Я поняла это уже, когда он только прискакал и смотрел на нас, закованных в цепи, полный ненависти и презрения. Он приказал тогда убить всех нас. Но на другой день передумал и объявил, что хочет использовать нас на строительстве своего каменного вала.

— Нас? Он заставил там работать и тебя?

Она засмеялась.

— Да. Ты же помнишь, я была в мужской одежде. Меня считали юношей, и примерно с неделю все шло довольно хорошо. Но наши мужчины никак не могли привыкнуть к этой мысли: уж очень заботились обо мне, старались во всем помогать, и я полагаю, что это меня и выдало, во всяком случае, привлекло ко мне внимание. Сакс сделал из этого вывод, что я у викингов предводитель и именно поэтому они меня так опекают. Короче говоря, все кончилось тем, что он узнал, что я женщина. Потом меня перевели в дом.

— И в постель сакса?

Она довольно ощутимо ударила его в солнечное сплетение, так что он согнулся и у него перехватило дыхание.

— О святой Тор! Кристен! Имей совесть!

— Тогда и ты осторожнее подбирай слова, — сердито предупредила она его, — Я уже взрослая женщина и не обязана давать тебе отчет в своих поступках. И, кроме того, я не сразу оказалась в его постели. — Она вовсе не собиралась рассказывать ему в подробностях все то, что сообщила Торольфу. — Чтобы быть до конца правдивой, я должна признаться, что он оказал мне сопротивление.

— Что!

Зелиг был так ошеломлен, что она засмеялась, хотя была до сих пор еще сердита на него.

— Боже мой, это чистая правда. Я прекрасно видела, что и он хочет меня, но борется с этим желанием. До сих пор ни один мужчина не пытался устоять передо мной.

— Это я и сам знаю. Сколько голов пришлось мне разбить именно потому, что никто не мог устоять перед тобой.

Она хихикнула.

— А этот сакс стойко держался, чтобы не поддаться соблазну. Но чем больше он сопротивлялся, тем сильнее я его хотела. Я намеренно соблазняла его, Зелиг.

Было нелегко признаваться в таких вещах брату, но она не хотела, чтобы он винил во всем Ройса и считал, что это он совратил ее, хотя в действительности все было совсем наоборот.

— Две недели назад мне удалось одержать над ним победу. С тех пор я сплю в его комнате. Оттуда я сейчас и пришла.

— Ты правда его любишь, Крис?

— Мне кажется, да. Во всяком случае, мне нравится все, что бы он ни делал. Я часто злилась на него. Но ненавидеть не могла, даже за то, что он велел заковать меня б цепи. А ты можешь себе представить, как я ценю свободу и ненавижу рабство.

— А он? Как он относится к тебе?

— Не знаю. Он всем объявил, что я нахожусь под его личным покровительством. Он все время дает мне понять, что заботится обо мне. Но мне кажется, что это не больше, чем внимание, которое он уделяет всем остальным рабам и слугам. Хотя, с другой стороны, он не стал меня наказывать, когда я пыталась бежать отсюда. Я знаю тоже, что он неловко чувствовал себя от того, что вынужден был держать меня в цепях. Больше мне нечего сказать, — завершила она свой рассказ.