Все ее существо кричало «нет» — так она испугалась за Ройса, но в конце концов в ней заговорил голос разума.

— Я знаю его, Торольф. Послушай меня. Его народ и его обязательства по отношению к своему народу для него превыше всего. Он придерживается твердого мнения, что, если вас освободить, прольется кровь. Переубедить его невозможно. Он скорее себя принесет в жертву, чем отдаст приказ освободить вас.

Торольф и сам уже думал над этим, однако он сказал:

— Охранники не послушаются приказа, если его жизнь будет в опасности.

— Я говорю тебе, что из этого ничего не выйдет.

— Твой кузен так не считает. Взгляни-ка на него. Отер уже давно пришел к такому же выводу, как и я. И если твой сакс действительно так безрассудно храбр и рискнет войти в хижину, чтобы забрать тебя, то ничего лучшего он не заслужил.

Да спасет ее Бог! В эту минуту Кристен почти ненавидела Торольфа за то, что он поставил ее сейчас перед выбором: Ройс или они. Если бы она сейчас вскочила и выбежала из хижины, никто не посмел бы ее остановить, но тем самым она лишила бы своих друзей возможности вновь обрести свободу, ведь у них не было никакой гарантии, что такой шанс появится еще когда-либо. Но если она останется… если она останется, то Ройсу это будет стоить жизни.

Торольф, казалось, прочитал ее мысли. А может, ее мученическое выражение лица сказало ему все. Он слегка ослабил хватку, почти освободил ее руку, предоставив ей самой сделать выбор. Однако все же тихо произнес:

— Мы не убьем его, Кристен. Это не в наших интересах.

Его слова, впрочем, ничего не изменили. Выбора у нее уже не было, так как у Ройса лопнуло терпение. Вместо того чтобы закрыть дверь и попытаться выманить ее из хижины каким-нибудь другим способом, он, подгоняемый своим высокомерием — своим проклятым дурацким высокомерием, — вошел в хижину. Он сделал это так, будто шагает по собственному дому в окружении своих верных охранников. Спокойной, почти небрежной походкой он подошел к Кристен и Торольфу.

Отер, казалось, никак не мог понять, что такое возможно. Поначалу он решил выждать, посмотреть, что же Ройс будет делать, однако теперь, когда случилось самое невероятное, стоял, не веря своим глазам. У Торольфа тоже закрались сомнения, так как он встал и помог подняться Кристен; лицо его уже не выражало прежней уверенности. Однако она чувствовала, как напряжена его рука, которая до сих пор сжимала ее руку. Значит, он все же решил попытаться напасть на Ройса? Она даже не смогла бы предупредить сакса, потому что теперь, когда он был здесь, среди них, все произошло бы еще быстрее.

Викинги были по своей природе очень суеверным народом. У мужчин, которые не ступят на палубу даже знакомого им до мелочей корабля, не принеся предварительно своим богам жертвы, перед лицом такой смелости, граничащей с безумием, казалось, сдали нервы. Это позволило Ройсу пройти сквозь их ряды, и никто даже не пошевельнулся, чтобы задержать его. Ройс проделывал такое не впервые, и тогда они с трудом верили своим глазам, но тогда его воины стояли за ним наготове. Теперь же он был совершенно один, не вытащил даже меч из ножен.

Он остановился перед Кристен и Торольфом. Торольф совсем отпустил руку Кристен. Она надеялась, что сразу почувствует длинные пальцы Ройса, которые обовьют ее запястье, чтобы увести ее отсюда. Его лицо почти ничего не выражало, но она знала, что он охвачен почти безграничной яростью, если пошел на то, что они все видели.

На ее лице тоже не отразилось ни одного чувства. Сердце ее сжалось, нервы притупились, она стояла в оцепенении и ждала…

Рука Ройса метнулась с такой молниеносной быстротой, что она лишь с трудом отметила в своем сознании какое-то движение. Однако он схватил не ее, а Торольфа, и, прежде чем она поняла, что произошло, Ройс уже стоял за спиной Торольфа и, обхватив его шею согнутой в локте рукой, другую руку держал на голове у виска. Ему достаточно было доли секунды, чтобы сломать Торольфу шею.

— Ройс… — попыталась она сказать хоть что-нибудь.

Он оборвал ее, не глядя на нее, и голос его звучал на редкость сухо:

— Может быть, ты пойдешь наконец в дом?

Из горла Торольфа послышался странный звук; она бросила на него озабоченный взгляд, Но то, что она увидела, совершенно сбило ее с толку. Торольф задыхался, но… от своего собственного смеха! Боже праведный! Если он находит смешным то, что его замысел обратился против него самого!..

Она повернулась и подошла к Отеру.

— Пусть сакс идет; или вы позволите, чтобы он сломал Торольфу шею? Торольфу, может быть, кажется смешным, что его перехитрили, но саксу не до шуток. Он убьет его.

— Я это и сам вижу, — ответил Отер, но по лицу его было видно, что он тоже находит ситуацию комичной. Осклабясь, он произнес: — Сакс уйдет отсюда, и я не думаю, что ему потребуется наша помощь. О Тор, до чего же этот парень забавен! Дай нам еще немного развлечься. Посмотрим, что он будет делать дальше. Иди, дитя мое, исчезай поскорее. Я уверен, что он последует за тобой.

Он прижал ее к себе, прежде чем отпустить, так как было маловероятно, что после случившегося они еще когда-либо встретятся, потом подтолкнул ее к двери. Остальные с улыбками похлопали ее на прощание ниже спины, когда она проходила мимо, совсем как дома, на родине. Они что, свихнулись все сразу, если смеются, вместо того чтобы дать волю своему разочарованию?

Если они могут смеяться и позднее, вечером, то ей придется иметь дело с Ройсом, и у нее были все основания предполагать, что встреча эта пройдет при малоприятных обстоятельствах.

Глава 33

— Интересно, найдет он меня, если я спрячусь под этим столом?

Эда посмотрела на Кристен пронизывающим взглядом.

— Что это значит?

— Да так, ничего, — уклончиво ответила Кристен, опускаясь на табурет.

После минут величайшего напряжения, которые ей только что пришлось пережить, наступил ее черед почувствовать себя раздраженной, но не это было причиной ее плохого настроения. Ее не прельщала перспектива отвечать за то, в чем она не была виновата. Поэтому ей захотелось спрятаться, пока Ройс не успокоится.

В этот момент Ройс вошел в зал, но, судя по всему, он не собирался выяснять с ней отношения прямо сейчас, так как лишь коротко взглянул на нее и пошел на свое место за длинным столом.

Итак, он будет пить и развлекаться, как будто всего лишь каких-нибудь пятнадцать минут назад жизни его не угрожала опасность. Отчего это так ее злило?

— Сегодня ночью я опять сплю с тобой, Эда?

— Нет, ты это прекрасно знаешь. Ты ведь сама видела, что лорд Эверилл и его семья сегодня уехали.

— Но мне хотелось бы спать сегодня с тобой.

— Ах, в самом деле! А кто вчера вечером ворчал, что не может спать, и вспоминал о своей мягкой постельке?

— Я не ворчала, — вспыхнула Кристен.

— Скажи на милость! Что за муха тебя сегодня укусила?

Кристен нечего было ответить.

— Почему он за мной пошел, Эда? Ведь я совсем недолго задержалась там.

Эда пожала плечами.

— Он увидел, что Уланд вернулся и что-то веем рассказывает. Милорд послал к нему Эдреу, чтобы та узнала, что произошло. Уланд удивлялся, что эти викинги встретили тебя, как давно пропавшую сестру, и говорил, что на тебе живого места не останется после того, как эти великаны тебя там обнимали и тискали.

— Ах, так вот почему он примчался.

— Нет, он не сразу пошел. Еще какое-то время сидел. Но я наблюдала за ним. — Тут Эда рассмеялась. — Он глаз не спускал с двери и ожидал твоего возвращения. Но потом ему, наверное, показалось, что тебя нет уж слишком долго.

Кристен понимала, что Ройс не хочет показать своему королю, как он расстроен. Но она не сомневалась, что ей придется сегодня на собственной шкуре испытать его гнев. Этот проступок он не оставит безнаказанным. Для него это было еще хуже, чем попытка к бегству.

Она бросила взгляд в его сторону, но не смогла разглядеть, так как сидящий рядом с ним Альден закрывал его. По другую сторону от Ройса сидел Альфред, и Кристен тоже не могла его видеть.

В эту минуту к Кристен подошла Эдреа и поставила на стол деревянный поднос. На нем было лишь несколько хлебных крошек.

— Твой хлеб так всем понравился, — сказала девушка. — Особенно милорду. Он даже спросил, кто его испек.

— И ты сказала?

— Нет, я боялась, что половина наших благородных гостей выплюнут его из страха, что ты можешь их отравить. — Эдреа подмигнула ей своим темно-карим глазом.

Надо же! Эдреа шутила! Кристен едва поверила своим ушам. К тому же девушка первой подошла к ней и заговорила.

— Надо сказать им это после того, как они поели, — ответила Кристен.

Эдреа рассмеялась от всей души.

— Уланд был прав. Ты такая же, как и все. Эда, правда, уже давно это говорила. Она тебя действительно полюбила. Вот что странно.

Кристен улыбнулась девушке, несмотря на свое плохое настроение.

— Я это не сразу заметила, потому что наша старая Эда колючая, как щетина. — Кристен намеренно повысила голос, чтобы Эда ее услышала.

Эда презрительно фыркнула, а Эдреа засияла. — Да, причуды Эды поймешь не сразу. Но может быть, викинги не такие боязливые…

— Его зовут Бьярни, — сказала неожиданно Кристен.

— Кого?

— Ну, того, которому ты нравишься.

Бедная девушка даже не пыталась скрыть свою радость. Ее миловидное лицо просветлело.

— Это он тебе сказал?

Вообще-то Кристен была не очень расположена к тому, чтобы решать проблемы Бьярни или кого бы там ни было. Но разговор с девушкой отвлекал ее от мрачных мыслей.

— Он очень страдает, что не может сказать тебе сам, как ты ему нравишься. Он попросил Торольфа научить его хотя бы нескольким словам на твоем языке. Но если ты услышишь их и ничего не поймешь, не удивляйся. Торольф и сам не очень хорошо знает ваш язык.