— И ты подумала, что я на тебя сержусь?

— А разве нет? — сказала Мечан. — Я видела тебя на следующий день, ты была ужасно расстроена.

Кристен улыбнулась, вспомнив тот день.

— Да, я действительно была сердита, но не на тебя, моя дорогая. То, что ты рассказала обо мне своему брату, ровным счетом ничего не изменило.

Это была явная ложь, так как именно тот эпизод привел к тому, что они с Ройсом впервые провели ночь вместе, о чем Кристен ничуть не жалела.

Мечан смотрела на нее, все еще терзаемая угрызениями совести.

— Тогда я напрасно от тебя пряталась?

Кристен рассмеялась, обратив тем самым на себя внимание Эды.

— Что ты здесь делаешь, дитя мое? — спросила старуха.

— Я разговариваю, — ответила Мечан с ноткой упрямства в голосе.

Эда строго посмотрела на Кристен.

— Ты должна работать, милочка.

— Я и работаю.

— Можно, я тебе помогу? — спросила Мечан.

Услышав эти слова, Эда покачала головой и вернулась к своим делам. Кристен не знала, что ответить Мечан, которая, с надеждой глядя ей в глаза, ждала. Она посмотрела на женщин, работающих в зале, потом снова перевела взгляд на Мечан, наконец со вздохом произнесла:

— А тебе разрешают бывать здесь, малышка?

Мечан в свою очередь тоже обвела взглядом прислугу и сказала упрямо:

— Мне здесь нравится больше, чем там.

Кристен снова подавила смех.

— Почему ты не любишь леди Корлисс?

Мечан взглянула на нее с удивлением.

— Откуда ты это знаешь?

— Я видела, что ты сделала.

— О! — Девчушка покраснела и опустила голову, потом в свое оправдание сказала: — На самом деле она вовсе не хотела, чтобы я к ней подошла. Она всегда говорит и делает совсем не то, что думает. Конечно, сейчас она говорит много приятных вещей. Но она стала это делать только после помолвки.

— Понимаю.

— Правда? — обрадовалась девочка. — Ты тоже считаешь, что нет ничего плохого в том, что я ее не люблю?

— Твои чувства — это твое личное дело, и никто не может навязывать тебе своего мнения. Но если твоему брату она нравится, то, может, и тебе следует попытаться полюбить ее?

— Да я и пыталась! — воскликнула девочка с негодованием. — А потом Ройс взял меня с собой в Рэдвуд, и она ущипнула меня, чтобы я ушла, а она осталась вдвоем с Ройсом.

— А что он на это сказал?

— Он ничего не видел.

Кристен нахмурила лоб.

— Тебе надо было ему все рассказать.

— Да нет, он бы только рассердился.

Да, Мечан никогда не пошла бы на то, чтобы рассердить брата. Кристен вздохнула. Бедному ребенку следовало бы объяснить, что гнев ее брата на самом деле был не так ужасен — или, по крайней мере, что он не собирался причинить ей зла. Кристен сама не раз наблюдала, с какой нежностью Ройс относился к сестре. Однажды вечером, когда девочка уснула внизу, в зале, он сам на руках отнес ее наверх. Кристен вспомнила тогда своего отца. Гаррик относился к своим детям с такой же лаской и заботой. Странно, Ройс всей душой любил девочку, а она его боялась.

Покачивая головой, Кристен размышляла над этим. Мечан, неотрывно смотревшая на нее, казалось, совсем сникла.

— Ты хочешь, чтобы я ушла?

— Что? Да нет же, сокровище мое, оставайся, если тебе нравится. — Кристен поняла, что в этот момент она была для Мечан меньшим из двух зол. — Но ты уверена, что тебя не будут ругать за то, что ты здесь?

Мечан решительно покачала головой.

— Сегодня так много гостей, что никто и не заметит.

— Тогда садись на скамейку, и я покажу тебе, как пекут ореховый хлеб, который так любит мой отец.

— Ему нравится, когда в хлебе попадаются орехи?

— Да уж это точно.

Подмигнув девочке, Кристен начала возиться со своим платьем. При помощи пояса она стянула куски ткани так, что получился карман, и из этого кармана она доставала сейчас горсть орехов.

— Я выпросила их у Эды, которая чуть было не скормила их курам. Мы с тобой испечем маленький хлеб, только для нас двоих. Ну как, нравится тебе моя идея?

— О да, Кристен! — на детском личике светилась неподдельная радость. — Это будет нашим секретом.

Предположение Мечан, что никто не заметит, где она, оказалось неверным. Ройс увидел, что она сидит в кухне, как только вошел в зал, потому что его взгляд искал прежде всего Кристен. И он нашел ее в обществе своей сестры Мечан. Наклонив друг к другу головы, они смеялись, ничуть не заботясь о том, что происходит вокруг.

На секунду он остановился, почувствовав радость от того, что увидел их вместе — свою сестру и любимую женщину. Так как все относились к Кристен с опаской, он предполагал, что Мечан, которая всегда боялась чужих, тем более будет ее сторониться. По всей вероятности, он ошибался. Сразу было видно, что они нравились друг другу, и Ройса это очень обрадовало. Он обязательно подошел бы к ним, если бы Даррелл не позвала его. Только теперь он заметил Корлисс. Как он мог забыть, что она обещала быть здесь! Лорд Эверилл прибыл на турнир, на котором Альфред имел обыкновение проверять на ловкость людей своей свиты. А когда лорд Эверилл приезжал в Виндхёрст, он всегда брал с собой своих дочерей. Напрасно Ройс надеялся, что на этот раз он изменит своей привычке.

Сжав зубы, он подошел к своей невесте, чтобы поприветствовать ее.

Кристен в течение всего вечера наблюдала за Ройсом и Корлисс, сидевшими рядом за длинным столом. Она ничего не могла изменить и решила набраться терпения, хотя в горле стоял комок и грудь болезненно сжималась. Тысячу раз повторяла она про себя, что от нее ничего не зависит, что Ройс и без того ей не принадлежит, и все же чувствовала себя обманутой; ее не оставляла мысль о том, что Ройс именно ее мужчина, мужчина ее жизни. Сейчас она не имела возможности бороться за него, ничего не могла сделать, чтобы оторвать его от этой женщины, и все яснее осознавала свое положение в доме. Она выдержала первое испытание огнем и довольно спокойно отнеслась к своему рабству, потому что исходила из того, что в конце концов получит желаемое. При каждом новом своем поражении она теряла терпение, иногда даже самообладание, но никогда не теряла надежды.

Не слишком ли она наивна? Если ее отец влюбился в рабыню и женился на ней, то это еще не означает, что такое может произойти и в Вессексе. В положении, когда ее родное селение оказалось отрезанным от других частей страны, ее семья установила дома свои собственные законы. Ее дядя Хьюг занимал должность ярла, что делало его в Норвегии таким же могущественным, как здесь король Альфред. И даже при таких обстоятельствах ее мать должна была быть освобождена из рабства прежде, чем Гаррик смог на ней жениться. Что касается рабства, то в Норвегии были свои собственные законы, которые не позволяли оставлять без внимания такой существенный фактор, как любовь. Здесь же сколько правителей, столько и законов! Разве сам Ройс не назвал ее сумасшедшей, когда она заговорила с ним о женитьбе?

И теперь, когда она увидела его с невестой, ей стало ясно, что она действительно лишилась рассудка, вообразив, что он может принадлежать ей. Ни разу она не посмотрела на сложившуюся ситуацию глазами Ройса. Он сказал ей однажды, что ее положение даже ниже положения раба. Допустим, он сказал это в гневе, но как это было близко к тому, что есть на самом деле! Она его рабыня, одна из многих. У него ведь много рабов. Сейчас она согревает его постель, но завтра для этой цели у него появится законная супруга. Его забота о Кристен была не больше, чем забота о любом другом из его рабов.

— Ты что-то замечталась.

Кристен понадобилось время, чтобы, услышав голос Эды, отрешиться от своих раздумий.

— Да, действительно.

Эда многозначительно посмотрела на нее. Ей показалось, что она услышала в голосе девушки тоску.

— Ты возлагаешь на него слишком большие надежды.

— Да, я знаю.

Эда покачала головой.

— Ты должна быть благодарна уже за то, что у тебя есть. Ты жива, хотя он мог бы и убить тебя, так же как и тех, кого ты называешь своими друзьями. Он заботится о тебе. Да что там — он даже защищает тебя от посягательств других мужчин. Сегодня ночью половина девушек здесь, в замке, станут добычей этих юных повес, но тебя это не коснется.

— Тебе не нужно рассказывать, как мне здесь хорошо живется.

Эда хмыкнула и не без сарказма заметила:

— Если ты недовольна тем, что имеешь, ты можешь в любое время подыскать себе какого-нибудь другого мужчину. Я не слепая и вижу, как все эти молодые господа таращат на тебя глаза. Если ты хорошо попросишь милорда, он, может быть, и продаст тебя, когда женится.

— Да, возможно, я так и сделаю.

— Подумать только! Нет, моя дорогая, я пошутила. Если ты решишься на это, будет такая буря, что не пощадит и нас.

— Не говори глупостей, Эда.

— Я серьезно говорю. Он тебя никогда не продаст. Да ты ведь не дурочка и сама это понимаешь, — сказала Эда нетерпеливо. — Ты не можешь не знать, как влияешь на его настроение.

— Это не так, — возразила Кристен.

— Не так? А какой он был на прошлой неделе, когда ему никто не мог угодить, потому что ты прогоняла его каждую ночь? Как ты это назовешь? Все в доме знали, что причина его плохого настроения — ты, хотя, может быть, только я знала все подробности. — Эда хихикнула. — Но как только ты оказалась в его постели, он сразу забыл о своем дурном настроении.

Кристен опустила глаза и почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

— Ну, хорошо, сейчас, может быть, он испытывает ко мне влечение, но я ведь могу ему надоесть.

— Этот мужчина не перестанет желать тебя, дорогая. Я вижу это уже потому, как он с тобой обращается. Я могла бы рассказать тебе и много других вещей, чтобы ты поверила, но у меня нет настроения забивать тебе голову всякой чепухой. Нет, он тебя никогда не продаст и никогда не уступит другому мужчине. Но на этой женщине он все-таки женится.