— Арчер…

Жаркое выражение исчезло из его глаз, и он опустил голову, словно внезапно стало тяжело ее держать.

— Вы правы, — тихо сказал Арчер, — у меня нет причин для ревности. Я не претендую… — Он стиснул зубы.

В груди вспыхнул пожар чувств. Гнев, но с примесью нежности. Его губы были решительно сжаты, веер темных ресниц скрывал глаза.

— Не претендуете? — прошептала Миранда, едва способная говорить. — Даже если вы — нет, то я определенно претендую.

Слова эти медленно проникли в его сознание. Арчер поднял на жену глаза, брови его сдвинулись. Супруги сцепились взглядами, молча изучая друг друга. Недосказанность висела в воздухе.

Коротко вздохнув, он на выдохе прохрипел:

— Мири…

Поднял руку, словно хотел коснуться, но, внезапно отступив, отошел к дальнему концу стола и притворился, будто разбирает садовые инструменты.

— Вы меня неправильно поняли, — бросил Арчер с обманчивой небрежностью. — Я просто хотел сказать, что не в моей власти возражать против вашего выбора гостей.

Миранда уставилась на мужа. Все тело Арчера буквально кричало, что он лжет.

— Почему вы отворачиваетесь от меня? — Кровь шумела у нее в ушах.

Он слегка улыбнулся, но в тут же потупившемся взгляде веселья было мало.

— Я скорее думал, что мы оба избегаем друг друга.

— Да. — Она сделала шаг вперед. — И нам это отлично удавалось.

В ответ Арчер лишь невесело рассмеялся. Опираясь кулаками о мрамор, он смотрел в сторону.

— Я лишь хотел быть рядом с вами, — прошептал он так тихо, что Миранда спросила себя, предназначались ли ей эти слова. — Жить в тени вашего света. Представить же, что вы захотите… — Он закусил губу. — Не могу думать, когда вы рядом.

Он отдалялся, а ей так нужно было, чтобы он схватил ее! Она убила человека вчера ночью. Ему тоже приходилось убивать. Мучит ли его совесть? Старается ли он каждый день держать гнев в узде? Вопросы с лихорадочной частотой возникали в голове.

— Вы хоть когда-нибудь устаете от всех этих тайн? — прошептала она в звенящей тишине.

Арчер втянул в себя воздух и повернул голову. Казалось, он вот-вот потянется к ней. Но мираж этот развеялся, когда он на глазах словно задеревенел и прошептал:

— Постоянно.

Он затих, не отрывая от нее взгляда, словно стремился сказать больше. Только вот, подобно ей самой, оказался неспособен сделать первый шаг и через мгновение снова занялся горшком. Вокруг рта залегли глубокие линии, и негодование Миранды рассеялось. Возможно, доверие работает не так. Откуда ей знать, ведь за всю жизнь она ни разу никому не доверилась целиком.

Стуча каблуками по сланцу, Миранда шагнула вперед. Арчер резко вдохнул и повернулся к ней лицом. Опустил веки, словно встречаться с ней взглядом было опасно. Грудь его поднималась, как кузнечные мехи. Миранда медленно потянулась и позволила теплу его тела окутать себя. Тонкий слой щетины царапнул ей губы, когда она нежным поцелуем прижалась к щеке мужа, задержавшись, чтобы вдохнуть едва различимый аромат. Арчер на мгновение закрыл глаза, словно ему было больно. Тяжело сглотнув и шумно дыша, он пожирал супругу взглядом с разделявшего их крохотного расстояния.

— Если хотите быть рядом, почему отказываете мне? — Губы задели его подбородок. — Отказываете себе?

Окаменев, он удивленно уставился на Миранду. Затем медленно окинул ее взглядом, задержался на губах, и лицо потеряло бесстрастность: спрятать томление, горевшее жаром в глазах, он не мог.

Миранда осторожно обхватила ладонью его щеку. Воздух тяжелел, грудь сдавливало с каждым вздохом. Арчер закрыл глаза, словно собираясь с силами, и она поняла, что он снова готовится отстраниться. От мысли этой болью сжало сердце. И внезапно все стало просто и понятно.

Рука Миранды скользнула к его шее, уничтожая расстояние, выносить которое больше не было мочи. Глаза Арчера распахнулись, и он содрогнулся.

— Не надо… — Протест затих, когда ее губы приникли к его.

От соприкосновения губ Миранда вся вспыхнула. Арчер неровно задышал, словно разделял ее ощущения. Тело его натянулось как лук, дрожащее, еле сдерживаемое. И она поняла, что, как бы сильно он ни желал ее коснуться, страх сделать это был сильнее. Поднявшись на носочки, Миранда снова поцеловала его — медленным исследующим поцелуем. Зубами поймала притягательную верхнюю губу, наслаждаясь ощущением и вкусом. И желание жидким медом побежало по ее жилам.

Из горла Арчера исторгся стон — полувздох, полумольба, — и он едва заметно отпрянул.

— Это никогда не было отказом, — сказал он, обхватывая ее за талию и притягивая к себе в твердом объятии. Чего ей и хотелось все время!

— Тогда чем же? — выдохнула Миранда.

— Предосторожностью, — проскрежетал он и вновь накрыл ее губы крепким поцелуем.

Словно сухая ветка, к которой поднесли факел, нутро Миранды воспламенилось. Она покачнулась, когда Арчер принялся исследовать ее губы, их форму и изгиб. Теплое влажное скольжение его языка поймало ее как рыбку на крючок, резко, сладко и глубоко потянув в животе. Он стал ее миром. Арчер. Свежий запах льняной рубашки, щекотное прикосновение ресниц к вискам. В ушах гремела тишина, изредка прерываемая тихими вздохами и шуршанием одежды. Его язык скользил, искал, брал. Шелковые лацканы смялись под ее пальцами, она прижалась грудью к твердой стене его грудной клетки, притянула мужа еще ближе. Один поцелуй наслаивался на другой, покуда мысли ее не стали неясными и спутанными. Жар залил живот, вихрясь и бурля, от кожи едва не валил пар. Она вздохнула, и с поцелуем пришел вопрос. От которого дыхание мучительно участилось.

«Да. О да. И сейчас».

Арчер ответил, и от мощи его отклика у Миранды подогнулись колени. Она со вздохом обмякла в объятиях мужа. Арчер поймал ее выдох, поцелуй углубился. Пламя чистого удовольствия лизало ее кожу, проникало под слишком тесную и тяжелую одежду. Он что-то пробормотал и собственнически сжал в кулаке ослабший узел ее волос. Горшки попадали, когда он повалился на стойку, увлекая жену за собой.

Он лишился разума. Да и плевать. Ему было жарко и хорошо. Окруженный Мирандой, ее мягкой теплотой, ее сочным, пухлым ртом, он отдался поцелую, узнавая ее на вкус.

Господи, как же ему было жарко. Кожа горела. Пылала там, где жена прикасалась к нему, где ее маленькие ладошки гладили его по всей груди. Кровь ревела в ушах, когда он находил ее рот снова и снова. То ласково, то с напором он упивался пухлой нижней губкой. Легкие поцелуи, затем глубокие. Иссушающая жажда увлекала мысли на темную дорожку.

Со стоном Арчер повернулся, усадил Миранду на верстак и встал между бесконечно длинных ног. Он хотел вкусить ее кожу, проследить дорожку языком по длинной шее, лизнуть сладкие холмики грудей. Но не сейчас: не мог оторваться от ее губ. Не хотел. Целовать ее было во много раз лучше, чем в его грезах. А он много о чем мечтал. Ее рот сводил с ума — решительный, мягкий, искусный, ласковый. Агония, чистая агония. Юбки зашелестели, когда он собрал их, шелк наполнил ладонь. Мелькнула гладкая кремовая плоть. «Возьми ее, войди в тугое, влажное, жаркое лоно». Язык Миранды скользил по его языку, и у Арчера чуть не подогнулись колени, ведь целовала она его так же отчаянно.

В попытке хоть немного успокоиться Арчер свободной рукой ухватился за мраморный край верстака, не выпуская Миранду из объятий. Его ладонь скользнула по стройной спине к упругой маленькой попке. Он дернул ее ближе, и, выставив руки назад для опоры, Миранда выгнулась навстречу, прижалась. Мягкие груди вдавились в его грудную клетку. Он толкнулся бедрами между ее ног, вжался в нежную плоть. Куда мечтал войти. Куда ему нужно было войти! Его захлестнул пожар. Одежда давила своим весом, душила. На коже выступил пот, но Арчера трясло.

Камень под его ладонью нагрелся. Арчер стиснул пальцы. Миранда посасывала его верхнюю губу, и он застонал, сокрушенный ее жаром и неуловимым вкусом. Боже милосердный, он сейчас умрет. Его хватит удар от вожделения. От напряжения и удовольствия нутро свернулось узлом, и Арчер испугался, что изольется прямо здесь и сейчас. Трясущейся рукой он до боли сжал столешницу.

Раздался резкий треск, и столешница под его рукой ухнула вниз. Миранда испуганно вскрикнула. Зашатавшись, по-прежнему крепко держа жену за талию, желая защитить ее, Арчер сделал неуверенный шаг назад и едва не упал. Но устоял, выпрямился на нетвердых ногах и устремил взор на Миранду.

Золотисто-рыжие пряди выбились из пучка, локоны падали на плечи, но выглядела она невредимой. Губы опухли и покраснели и были так чертовски соблазнительны, что Арчер поймал себя на том, что снова тянется к ней. Но тут туман в голове рассеялся.

Арчер моргнул и потряс головой, дабы окончательно прояснить мысли. Отступил, внезапно осознав, что по-прежнему сжимает в руке кусок мрамора. Увидел за спиной Миранды развалины, бывшие его рабочим столом, и до ужаса перепугался. Черные опаленные следы красовались поверх белого мрамора, теперь расколотого на две неровные части.

Он каким-то образом поджег и разбил камень! К горлу подступила тошнота.

— Иисусе Христе!

Миранда повернулась и залилась мертвенной бледностью.

— Иисусе, — повторил Арчер, отступая от жены. Он мог убить ее, поддавшись необузданной страсти. При этой мысли его охватил ужас.

Миранда вытаращилась на него с не меньшим страхом. Она с трудом сглотнула, придя, по всей видимости, к тому же ужасающему выводу. Разум Арчера застыл, неспособный придумать ни слова объяснения. Нужно уйти. Прочь от нее. Вдруг зарыдав, Миранда резко отвернулась. Сердце Арчера пропустило удар.

— Простите, — прошептала она. — Я должна… — Не закончив, она выбежала из оранжереи так поспешно, будто ее преследовало пламя преисподней.