Пенелопа Дуглас - Пламя

Несмотря на сюрприз, было трогательно наблюдать, как ребята, с которыми мы выросли, разделяли нашу радость.

– Ой, он не… – яростно зашипела Тэйт, подумав о том же, о чем думал я.

Мэдок.

Он всем рассказал.

Кстати, помяни дьявола. Высунувшись из окна, я увидел, как Мэдок сделал U-образный разворот и проехал мимо нас с улыбкой до ушей.

– Я солгал, – признался он, явно гордясь собой. – У меня дома намечается чертовски масштабная вечеринка. – Рассмеявшись, парень умчался прочь.

Глаза Тэйт округлились, она встретилась со мной взглядом и ошарашенно покачала головой.

Очевидно, все эти люди отправятся к нему на вечеринку.

Я поднял стекло, а Тэйт снова забралась ко мне на колени и вздохнула.

– У него дома полно комнат, – дразняще произнесла она, не теряя оптимизма, – где мы можем спрятаться.

Прильнув к ней, я завладел ее губами и стряхнул с себя пиджак.

– Кому нужна комната?

Год спустя

– Тебе нужно расслабиться, – внушала Паша, стоявшая рядом со мной. – Это его последняя гонка, перестань зря беспокоиться.

Вытянув шею и нервно теребя руки, я увидела Джареда, маневрировавшего по извилистому треку. Мне было ненавистно то, как низко его байк наклонялся к земле на поворотах.

– Не могу, – выдавила я, прикусив ноготь на большом пальце. – Мне тошно, когда он там.

Мы все: Паша, Мэдок, Джекс, Джульетта, Фэллон и я – собрались у обочины гоночной трассы. Нам повезло не толпиться с другими зрителями, но вид отсюда открывался не такой хороший, к сожалению. Мама и отчим Джареда сидели на трибуне, в то время как Эдди, домработница Мэдока, осталась в отеле с Куинн и Хоуком, новорожденным сыном Джекса и Джульетты. Спидвей в Анахайме заполонили фанаты, желавшие посмотреть последнее соревнование Джареда. Он, конечно, будет скучать по гонкам, но мы решили, что ему лучше сконцентрировать внимание на делах «ДжейТи Рэйсинг».

Муж обзавелся полезными связями за время, проведенное здесь. Он не сомневался: нам удастся перевезти бизнес в Шелберн-Фоллз вместе с нашими клиентами, когда я окончу медицинскую школу.

– Все может плохо закончиться, если Джареду придется беспокоиться о тебе, – пожаловалась Паша. – Позволь ему насладиться заездом.

Я честно пыталась, только гонки на мотоциклах всегда меня нервировали. Машина, по крайней мере, хоть какую-то защиту обеспечивала, вроде доспехов. У байков все по-другому, и гонщики делились на две группы: тех, кто побывал в авариях, и тех, кто может попасть в аварию. Это лишь вопрос времени. Поэтому я была несказанно рада, что Джаред завершал карьеру.

– Все в порядке, – солгала я. – Мне просто дурно.

Фэллон подошла ближе и обняла меня в попытке успокоить.

– Пива, пожалуйста! – крикнула Паша в сторону трибун.

Она направилась к одному из продавцов и спросила:

– Тебе взять?

– Только воду, – ответила я. – Спасибо.

Девушка принесла напитки. Мотоциклы промчались мимо нас с оглушительным ревом. Из-за посланного ими воздушного потока мои волосы взмыли вверх.

Я не могла смотреть.

– Тебе не меньше моего известно, – продолжила разговор с Пашей, – что он время от времени будет участвовать в гонках. Джаред еще очень молод. Он не захочет полностью от них отказаться.

– Вы же оба вернетесь домой на следующей неделе, верно? – отвлекшись от заезда, Джекс обращался ко мне.

– Да. – Я кивнула. – Мы поедем на машине. Должны прибыть к четвергу.

Шли летние каникулы. Несмотря на огромный объем самостоятельной подготовки к предстоящим занятиям, мы радостно предвкушали отдых с семьей и друзьями.

– Хорошо. – Парень опять посмотрел на трек, продолжая говорить: – Я записал Джареда на гонку по бездорожью на «Петле» в следующие выходные, так что слишком много планов не стройте, ладно?

Скривив губы, я напомнила:

– Ты ведь знаешь, что твой брат ненавидит бездорожье. Там не разгонишься…

– Просто хочу, чтобы он освоился на трассе, – заверил Джекс. – Мы с Джульеттой через несколько месяцев уезжаем в Коста-Рику. Ему я доверяю больше, чем кому-либо другому. Джаред лучше остальных присмотрит за делами.

Точно. Чуть не забыла.

Они не позволили появлению ребенка поставить жизнь на паузу. Джульетта заключила годовой контракт на должность учителя, который ей пришлось отложить на период беременности, а Джекс нашел работу с фондом Outward Bound и попутно собирался заниматься компьютерами – легально.

Джаред будет приглядывать за «Петлей» вместо брата во время наших визитов в город.

– Я Лукаса возьму, – сказал Мэдок Джексу. – Если Джаред согласится, пусть прокатится с ним. Чем больше менторов у парнишки, тем лучше.

Думая о том, как повезло Лукасу, я улыбнулась. Мэдок и Фэллон относились к своему «младшему брату» как к родному. Мальчика, несомненно, ждало блестящее будущее, ведь он обзавелся такой системой поддержки. У Лукаса были заботливая мама и отличные друзья.

– Давай же! – все начали кричать, заметив Джареда в его суперярком красно-белом комбинезоне, который ему приходилось носить.

Он пролетел через финишную линию. Мне казалось, будто шины байка проехались по моему сердцу.

– Да! – парни взревели, вскинув руки и дав друг другу пять.

Я положила одну ладонь на сердце, а другую – на живот. От беспокойства все тело ныло.

Гонка завершилась, толпа ликовала. С улыбкой я наблюдала, как Джаред, игнорируя всех, кто пытался заговорить с ним, подбежал ко мне и подхватил на руки, бросив свой шлем на землю.

– Видишь? Я всегда осторожен.

Едва опустив меня, он запечатлел на моих губах поцелуй, от которого колени подкосились. Я едва не поморщилась, услышав щелчки камер, пока мы целовались. Ну, по крайней мере, на этот раз я не была в одном полотенце.

Джаред обнял меня за талию.

– Эй, – я пожала плечами и солгала, – теперь меня не особо волнует твоя безопасность.

Он удивленно поднял брови.

– Нет?

– Нет, – ответила, покачав головой. – Я заинтересована только в твоем выигрыше.

Прильнув к нему, я запустила пальцы в волосы на его затылке и вдохнула аромат геля для душа.

– И мне хотелось, чтобы ты был в хорошем настроении. Я не могу сообщить тебе радостные новости в нерадостный день.

Склонив голову набок, парень озадаченно посмотрел на меня.

– К тому же призовые деньги окажутся кстати, – продолжила я дразнящим тоном, – раз ты единственный работающий член нашей семьи, а я в скором времени стану дорого тебе обходиться.

Джаред дерзко улыбнулся мне.

– С чего это вдруг?

Когда я наклонилась, чтобы сказать ему, почему он нужен мне целым и невредимым, почему никакие препятствия не омрачат моего счастья в данный момент, то почувствовала, как у моего мужа перехватило дыхание. Его грудь резко опустилась.

Слезы мгновенно подступили к глазам, потому что он встал на колени на глазах у всех – на заднем плане засверкали вспышки фотокамер, наши друзья начали удивленно охать – и поцеловал мой живот, здороваясь со своим ребенком.

Семь лет спустя

Обмахиваясь номером Newsweek, я со стоном наклонилась, чтобы поднять с ковра обувь Дилан.

Июльская жара до такой степени раздражала, что меня тянуло прибить ее шнурки степлером к полу, если она продолжит всюду разбрасывать свои вещи.

Джаред был практически бесполезен, когда дело касалось воспитания чувства ответственности у нашей дочери. Да, ей всего шесть лет, но мы же не хотим ее избаловать, так ведь? Мне постоянно приходилось напоминать ему, что она станет подростком и тогда он пожалеет об этом.

Только Дилан Трент была папиной девочкой. Помоги ему Бог, когда ей вместо сладостей и игрушек захочется встречаться с мальчиками и поздно возвращаться домой.

– Почему тут так холодно? – донесся из коридора крик Мэдока.

Я покачала головой, швырнула кеды своей дочери на крышку бельевой корзины в ванной и потушила свет на выходе.

– Здесь пекло адское, – проворчала себе под нос, чтобы он не услышал.

Окинув взглядом комнату, наконец-то осталась довольна: везде чисто, постиранное белье разложено. Мэдок и Фэллон спокойно относились к беспорядку, но я не могла допустить подобного, живя в чужом доме.

Я села на край кровати, продолжая обмахиваться журналом и стараясь овеять шею прохладным воздухом. Мать купила моему мужу гору стильных рубашек Brooks Brothers для его деловых поездок, но он носил только черные и белые. Экземпляры в голубую и розовую полоску достались мне. Они вкупе с хлопковыми пижамными шортами в последнее время стали моей униформой.

Хмурый Мэдок остановился возле двери спальни, уперев руки в бока.

– Тут холодно, – обвинительным тоном заявил он, глядя на меня как на виновницу, потому что это я страдала от зноя и поддерживала в его доме почти минусовую температуру.

Выдохнув с наигранным сочувствием и не прекращая обмахиваться, я саркастично ответила:

– Не сваливай на меня свои проблемы, приятель.

Он только вернулся из своего офиса в Чикаго, поэтому до сих пор был в черном костюме в мелкую полоску и белой рубашке с закатанными рукавами. Серебряный галстук болтался вокруг шеи. К концу рабочего дня этот аксессуар всегда выглядел так, будто его задергали до полусмерти.

Мэдок любил свою работу, но давалась она ему тяжело. Пойдя против течения, он решил служить в общественном секторе и сажал за решетку преступников, которых его отец стремился оставить на свободе. Казалось бы, такой расклад должен был негативно отразиться на их отношениях, но в действительности оба Карутерса преуспевали в «игре», как они выражались. Думаю, столкновения лицом к лицу в судах и конференц-залах сблизили отца и сына.

Закатив глаза, Мэдок окинул меня с головы до ног язвительным взглядом.