Теперь ей было уже некогда думать о Бретте, но она вес время чувствовала его присутствие. Даже кружась в объятиях сначала Роберта, потом Ли, Рандольфа, даже когда остановилась на минутку, чтобы выпить принесенное Джеймсом шампанское, она ощущала, как постоянно, напряженно смотрит на нее Бретт, стоявший теперь в одиночестве. Она поняла, что он приехал без партнерши, и это взволновало ее. Ее пригласил незнакомый мужчина, и она приняла приглашение. Потом снова пригласил Джеймс. Она танцевала, танцевала и танцевала, но, кружась в вальсе по всему залу, краем глаза всегда замечала Бретта.

У нее начинали болеть ноги, но она этого почти не замечала. Ей было весело. Мужчины открыто восхищались ею, снова и снова повторяя, как она очаровательна, и она начала чувствовать себя таковой. Едва кончался танец, как тут же возникал следующий партнер; она была не в состоянии даже запомнить их имена. На мгновение остановившись, чтобы перевести дух, она выпила еще шампанского, поддерживая беседу по крайней мере с шестью поклонниками. На этот раз ее закружил в танце Рандольф.

Было уже довольно поздно; и вальс только начался, когда их прериали.

— Простите, но я разбиваю, — решительно заявил Бретт.

Сердце Сторм бешено забилось.

Мгновение он просто смотрел на нее. Она едва могла дышать. Он обнял ее, и тело ее радостно откликнулось па это прикосновение.

— Я впервые вижу такую красивую женщину, — хрипло выдохнул он.

Она готова была умереть от восторга.

Танцевал он изящно, плавно, замечательно вел, и Сторм легко следовала за ним. Она остро ощущала руку на своей талии, не легкую, как у других мужчин, а лежащую устойчиво, и от его пальцев кожу под тафтой и нижними юбками покалывало. Рука, державшая ее ладонь, была большая, теплая и восхитительно пульсировала на ее руке. Она не сводила взгляда с лица Бретта, как будто впервые видя его по-настоящему, пользуясь предоставившейся возможностью лучше запомнить его четкие линии и резкие плоскости. Она поймала себя на том, что разглядывает его рот, такой же четко очерченный, с чувственно полными губами.

— Вам все это нравится? — Его голос был низким и нежным, чуть более сиплым, чем обычно. Он действовал на нее возбуждающе.

— Да, — просто и правдиво ответила она. Их глаза встретились; в его взгляде что-то сверкнуло.

— Сторм, — сказал он, словно лаская ее.

— Бретт?

Он слегка улыбнулся:

— По-моему, я начинаю очаровываться.

Очарован. Он начинает очаровываться. Снова и снова она мечтательно повторяла про себя эти слова, ощущая, что теряет собственную волю, погружаясь в нежность его близости.

— Почему? — Собственный голос показался ей незнакомым, и она откашлялась, прочищая горло. — Почему вы солгали Полу?

Он мечтательно улыбнулся:

— Спасая вашу репутацию. Вы бы не выдержали разразившегося скандала, узнай все, что к вам приставали, когда вы катались одна.

Она непонимающе глядела на него.

— Здешние стервы сказали бы, что вы сами напрашивались на изнасилование. Более того, что так оно и вышло. Что я появился слишком поздно.

Сторм вспыхнула. До сих пор она полностью не осознавала значения того, что он сделал.

— Спасибо.

Внезапно она заметила, что, вальсируя, он увлекает ее через широкие двери на балкон.

— Бретт! — слабо запротестовала она, вместе с тем горя желанием остаться с ним наедине.

Они остановились, и он обнял ее за талию.

— Вы, должно быть, устали, — пробормотал он, привлекай се к себе. — Вы протанцевали весь вечер. Сторм благодарно улыбнулась:

— Я не устала, только ноги немного болят.

Он рассмеялся, откинув голову. Внимательно изучавшие ее глаза искрились. Он коснулся рукой ее щеки; его пальцы слегка дрожали, или это ей почудилось?

— Простодушная Сторм.

Она очень остро ощущала пальцы на своем лице, спокойствие окружавшей их ночи, прижатое к ней его бедро. Она проглотила застрявший в горле комок.

— Я принесу вам чего-нибудь выпить, — поспешно проговорил он. — Шампанское или пунш?

— Шампанское.

Как только он отошел, Сторм перевела дух, чувствуя, как дико бьется сердце, как восхитительно подрагивает все тело. Она оперлась о балконную решетку, закрыв глаза и подняв лицо к лунному свету. Было прохладно, но ее это не беспокоило. Она представила себе, как Бретт вернется, заключит ее в объятия и поцелует. Она жаждала его поцелуя.

Он вернулся с двумя бокалами, нежно улыбаясь. Ее сердце екнуло.

— О чем вы думали? Или вы гадали на луну? Она взяла протянутый ей бокал и отпила из него, глядя на белый диск.

— Я представляла себе, как вы целуете меня, — прошептала она, набравшись смелости взглянуть на него.

У него перехватило дыхание. Она повернулась, глядя ему в лицо. Он взял у нее бокал и отставил его в сторону.

— Ваше желание — приказ для меня.

У него было теплое, как она и помнила, твердое тело. Ничто и никогда не казалось ей таким естественным, как приникнуть к нему. Он обнимал ее так крепко, что не было сил вздохнуть, но она прижалась еще сильнее, желая раствориться в нем. Его руки скользнули вверх по ее спине к обнаженным плечам и обхватили голову, сминая тщательно зачесанные наверх волос. При ярком лунном свете она различала его черты явственно, словно днем. Он смотрел так напряженно, что по всему ее телу прошла дрожь, а потом его рот приник к ее губам.

Она обвила руками его шею, прижимаясь к нему всем телом. Поцелуй был нежным и кратким. Он оторвался от нее, она вскрикнула в знак протеста, и он снова стал целовать ее, на этот раз с неудержимой яростью. Поддаваясь бурному натиску, она приоткрыла губы, и его язык стремительно скользнул между ними. Сторм повисла на нем, издавая глубокие горловые стоны.

Она ощутила его ответные содрогания, и не только это. Она почувствовала между ними его восставшую плоть, горячую, твердую, настойчивую, и, не размышляя, потерлась о нее животом. Его мозолистые ладони опаляюще блуждали по ее обнаженной спине, нежно поглаживая. Внезапно он отпрянул, оторвал от себя ее руки и шагнул в сторону.

— Брeтт, — умоляюще простонала она.

Она видела страдание на его лице, плотно сжатые губы, подрагивающие ноздри. Потом он перепел взгляд, и она, глянув вниз, обнаружила, что лиф платья сдвинулся, обнажив один упругий, цвета коралла сосок. Бретт судорожно вдохнул. Сторм лишь смотрела, ничего не соображая.

Дрожащей рукой она поправила лиф. Потом он вновь оказался рядом — схватив ее за руки, отвел их в стороны и притянул ее к себе; она радостно вскрикнула. Она самозабвенно отвечала на его поцелуи, решительно продвигая язык дальше, в самые потаенные уголки его рта. У Бретта вырвался стон.

Его ладони переместились со спины на талию, скользнули выше, обхватывая груди. По всему ее телу разлилось обжигающее тепло, сладко-горькое, требующее большего. Его ладони давили и сжимались, потом жестко скользнули по соскам, еще и еще, заставляя ее стонать от желания и наслаждения. Потом его руки оказались у нее на спине, ловко расстегивая платье.

Он сдавил ладонями ее обнаженные груди. Не в состоящий ни о чем думать, Сторм еще плотнее прижалась к нему. Его пальцы коснулись сосков и стали ласкать их, пока ее не охватила дрожь неистового желания. Он поднял ее на руки. Сторм знала, что он несет ее в сад. Он бережно опустил ее — обнаженной спиной на уже влажную землю.

— Мое платье. — Это была ее единственная отчетливая мысль.

— Сторм, прикажи мне остановиться, — умоляюще произнес он, обхватив ладонями ее лицо.

Глаза их встретились. Она дотронулась до его щеки, поразившись, как он вздрогнул от прикосновения. Почти не в состоянии дышать, она провела рукой вниз по его жилистой шее, потом по груди, скользнула под одежду, пока не добралась до лихорадочно горячей кожи и покрывающих ее жестких волос. Он издал сдавленный стон.

Обхватив ее руками за талию и приподняв, он принялся поглаживать губами и целовать ее набухшие груди. Когда его язык коснулся отвердевшего бугорка, она ахнула и вцепилась руками в его волосы. Он немилосердно дразнил ее, потом прихватил сосок губами и потянул. Она застонала.

— Бретт, я сейчас умру, — с рыданиями выдохнула она.

— Нет, любовь моя, — хрипло ответил он, — ты не умрешь. — Он снова потянул, посасывая.

Сторм заметалась. В ней нарастало жаркое томление, угрожающе переполняя ее. Она ощутила, как его ладонь ласкает ее живот, и с готовностью выгнулась навстречу,

— Пожалуйста, — задыхалась она. — Пожалуйста.

— Да, — сказал он, сдвигая ладонь ниже и поглаживая ее живот пальцем.

Сторм содрогнулась.

И тут она почувствовала на своих ногах, покрытых шелком, прохладный воздух, поняла, что он поднял ее юбки, Ощутила его руку, путешествующую по бедру. Даже через панталоны его прикосновение было непереносимым. Она дико, отчаянно заметалась, а потом его ладонь накрыла ее жаждущий ласки треугольник. Прижавшись губами к ее губам, он скользнул пальцем под белье, в складки ее влажной, вспухшей плоти.

Она вскрикнула. Поцелуй приглушил звук, но не ощущения — ей казалось, что она умирает. В ней все взорвалось блестящим фейерверком пылающих огней, и вместе с сотрясшими ее с головы до ног, затмившими все мысли судорогами она почувствовала благословенное облегчение. Она словно парила в воздухе.

— Сторм, — настойчиво произнес он.

Она открыла глаза.

Он держал ее за талию обеими руками, стоя на коленях между ее бедер. Его грудь тяжело вздымалась и опадала, словно он пробежал несколько миль.

— Ты нужна мне, — сказал он. — Пожалуйста.

Его ладони переместились на брюки и замерли. Она обнаружила, что смотрит на плотное возвышение, распирающее ткань. Он глядел на нее, ожидая слова или знака, что ему следует остановиться.

— Да, — прошептала она, потому что в ней снова запульсировало восхитительное томление.

— Боже милостивый! — взвизгнул женский голос. Бретт схватил Сторм и рывком сдвинул ее за свою спину прежде, чем она успела осознать, что кто-то помешал им.