— Попробуйте взять лосося. Вы когда-нибудь пробовали лосося? Это речная рыба, нам привозят ее на пароходе с севера. Очень неплохая.

— Я возьму фазана, — сказала Сторм, сложила меню и отвернулась к окну.

— Сторм! — воскликнула Марси, не в состоянии поверить, что девушка может вести себя так грубо.

От жгучего гнева лицо Бретта стало непроницаемым. Мгновение он молчал, затем произнес:

— Позвольте принести вам искренние извинения за все, чем я мог обидеть вас вчера вечером.

Сторм взглянула на него и кивнула. Она видела, что он едва сдерживается. Она посмотрела на Марси и поняла, что та ошеломлена и огорчена ее поведением. Ей удалось выдавить из себя улыбку.

— Я принимаю ваши извинения.

Она снова отвернулась к окну, не желая, чтобы Марси заметила ее ложь: она слишком разозлилась, чтобы принять его извинения.

— Спасибо, — холодно поблагодарил Бретт. — Тогда, может быть, начнем все сначала?

Ей пришлось взглянуть на него: его лицо оставалось по-прежнему суровым.

— Конечно.

— Хорошо. Как насчет прогулки верхом завтра? Я заеду за вами в два часа. Сторм смешалась.

— Но…

— Прекрасная мысль, Бретт, — вмешалась Марси. — Вам со Сторм следует преодолеть проблемы, которые могли у вас возникнуть. И два часа — это очень удобно. Это даст Сторм возможность принять утренних визитеров, — Марси одарила его улыбкой.

— Значит, договорились, — сказал Бретт, поднимаясь. — Желаю приятно позавтракать, леди.

Сторм следила за его высокой, широкоплечей и все же элегантной фигурой, пока он шел к выходу. Она повернулась к Марси:

— Я не хочу с ним кататься. И что это заутренние визитеры?

— Но вы любите ездить верхом. И пусть он считает, что вам уже наносят визиты. Кроме того, они, вероятно, у вас будут. — В голосе Марси послышался упрек: — Сторм, несмотря ни на что, леди не должна быть грубой. Ваше поведение только что было непростительным.

Сторм виновато покраснела. Ей нравилась Марси. Она хотела ее дружбы и одобрения.

— Простите, — покаянно, как только могла, произнесла она.

— И с вами ничего не случится, если вы прокатитесь верхом с Бреттом, — заявила Марси. — Вполне возможно, что вы очень хорошо проведете время.

— Сомневаюсь, — вырвалось у Сторм. Увидев выражение лица Марси, она добавила: — Но я попробую.

Через несколько минут после того, как они сделали заказ, официант вернулся к их столику с бутылкой французского шампанского.

— Мы не заказывали шампанское, — сказала Марси.

— Шампанское за счет заведения, мадам. Официант хлопнул пробкой и налил два фужера. — Я не понимаю, — сказала Сторм.

— Заведение — это хозяева, — пояснила Марси.

— Но с чего бы им посылать нам шампанское?

— Я думаю, это ради вас, — сдержанно произнесла Марси. — Бретт — хозяин этой гостиницы. Сторм, потрясенная замолчала.


Неизвестно почему, но этой ночью Сторм не могла заснуть.

На следующее утро у нее было ощущение заведенной в ней пружины. Она испытывала беспокойство и со щемящим предчувствием все время думала о Бретте. Хотя он и чересчур щеголеват, она вынуждена была признать, что он красив. Конечно, ее раздражало, что вчера он воспользовался случаем и заполучил разрешение поехать с ней кататься верхом. Если бы не Марси, Сторм не преминула бы высказать ему все, что она думает о его высокомерных манерах.

В это утро ей нанесли визиты двое — Рандольф и еще один джентльмен, имя которого она тут же забыла. Марси предупредила ее, что делать в случае появления визитеров: если они приедут до двенадцати, надо принять их в гостиной и предложить напитки. Понятия не имея о том, что говорить, Сторм нервничала, но положение спас Рандольф. Они начали с разговора о лошадях, потом перешли к Техасу. Сторм обнаружила, что рассказывает о приключениях своего отца в те времена, когда он был техасским рейнджером. И Рандольфу, и второму джентльмену — его звали Джеймс, как она поняла, когда так назвал его Рандольф, — похоже, было очень интересно. Оказалось, Джеймс приехал в Калифорнию по суше и проезжал через Техас, и у него нашлось несколько собственных историй, которые он и рассказал. Был уже почти полдень, когда он уехал, а вскоре после этого ушел и Рандольф.

Сторм проводила его до дверей.

— Спасибо за компанию, — улыбаясь и теперь уже без смущения сказала она.

Глаза Рандольфа сияли.

— Мне никогда не было так интересно, Сторм. Большинство леди говорят о таких глупостях — ну, вы знаете, о других леди, о балах и прочей ерунде. Похоже, ваш отец настоящий мужчина.

— Может быть, вы сможете познакомиться с ним, когда он приедет за мной в сентябре.

Лицо Рандольфа на мгновение вытянулось.

— Я и забыл, что вы нас покидаете. — Потом он улыбнулся: — Но я буду рад познакомиться с вашим отцом.

Сторм немного поела за ленчем, потом переоделась в костюм для верховой езды. Его придумала Марси, и он был совершенно необычным, но очень элегантным: черный, с жакетом в стиле болеро, расшитым золотыми и серебряными нитями. Юбка с разрезом была узкой в бедрах и расширялась вниз до голенищ ее новых черных сапожек для верховой езды. Под костюмом была надета кремовая с высоким воротом блузка, отделанная тонким кружевом. Шляпа тоже была черная. Она полюбовалась на себя в зеркало и пожалела, что ее семейство не видит ее в этот момент. Ей было интересно, что подумает Бретт.

Сторм поняла, что действительно предвкушает приезд Бретта, и эта мысль ее основательно раздосадовала. Он прибыл ровно в два. Она встретила его в вестибюле. Его взгляд выражал восхищение, которое невозможно было не заметить.

— Здравствуйте, Бретт, — холодно произнесла она, желая скрыть необъяснимое волнение, и протянула ему руку. Он лениво улыбнулся, отчего ее сердце пропустило несколько ударов, потом взял ее руку, мгновение подержал, и Сторм была потрясена тем, что она исчезла в его огромной ладони. Только теперь она осознала, что он выше ее на целую голову. От этой мысли ей стало еще беспокойнее.

Нарочито медленно он повернул ее руку ладонью вверх. Сторм смутилась. Кровь стучала в ее ушах. Он поднял ее ладонь, не отрывая своих темных глаз от ее глаз, потом прижался к ней губами в теплом, длительном поцелуе. Она тихо ахнула.

Он отпустил ее.

— Вы выглядите великолепно. — Он улыбался, в уголках глаз появились крошечные морщинки. — Едем?

И не успело ее лицо принять бунтарское выражение, как он взял ее под руку, еще раз быстро взглянув на нее. Ее лицо заливал прелестный румянец. Что так притягивало его к ней? Просто еще одна женщина, даже почти ребенок, но он был бы чертовским лжецом, если бы стал притворяться, что не увлечен ею. Эта мысль смущала его, И так было всякий раз, когда он видел ее, с самой первой встречи: его тянуло к ней почти помимо его воли. Она была единственной из известных ему женщин, на которую не действовало его обаяние, которая, похоже, недолюбливала его, и это раздражало его и укрепляло решимость завоевать ее.

И… что-то еще. Ему вовсе не нравилось то, что он ощущал в ее присутствии: беспокойство, потребность. Именно потребность.

В его мозгу промелькнул а картина из детства. Несчастный маленький мальчик преданными, как у щенка, глазами смотрит, как мимо без единого слова проплывает его красивая мать, даже не замечая его присутствия. Выражение надежды на лице мальчика сменяется непроницаемой маской.

Бретт почувствовал, как тяжело, болезненно забилось сердце. Он крепче сжал руку Сторм.

«Я уже не тот мальчик, — мрачно подумал он, — и будь я проклят, если стану беспокоиться о том что думает обо мне эта женщина».

Они вышли из дома. Конюх уже подвел ее жеребца и удерживал его на некотором расстоянии от лошади Бретта: животным хотелось сразиться.

Бретт подошел с ней к вороному. Она приняла от конюха поводья, поблагодарив его, но не успела вставить ногу в стремя, как Бретт обхватил ее за талию и усадил в седло. Он ничего не мог с собой поделать. Может, он и не был джентльменом от рождения, но теперь он стал им.

Ее взгляд метал молнии.

— Спасибо, я и сама могу сесть в седло. В ответ он улыбнулся:

— Я не мог удержаться.

— В другой раз постарайтесь, — выпалила она.

Он изящно вскочил на своего серого, и они двинулись по дорожке, придерживая жеребцов, шедших беспокойным, гарцующим шагом. По выражению лица Сторм он видел, что она не очень-то стремится ехать с ним и все еще сердится. Собственные непонятные ощущения он постарался не выказывать.

— Как вам понравился вчерашний ленч? — спросил он, надеясь найти безобидную тему.

— Очень впечатляюще, — едва слышно пробормотала она. Но удовольствие, которое Бретт ощутил при этих словах, было кратковременным. — Вы просто воспользовались ситуацией, Бретт. Вы прекрасно знаете, что, если бы не Марси, я никогда не согласилась бы поехать с вами. — Она свирепо посмотрела на него: — В чем дело? Что за игру вы ведете? Он холодно приподнял бровь:

— Уверяю вас, для одинокого мужчины совершенно естественно искать общества прелестной, ничем не связанной леди. — Комплимент вырвался у него совершенно непроизвольно.

Мгновение она смотрела на него, плотно сжав губы, с недоверием и гневом во взгляде, потом со вздохом сказала:

— Пожалуй, после всего, что Фарлейны для меня сделали, мне придется простить вас.

— Я думал, вы уже простили.

— Вы же знаете, что нет! — вспыхнула она.

Он невольно улыбнулся. Какая страстная женщина, снова подумал он, внезапно осознав, что в постели она будет вести себя как дикая кошка. Ему стало интересно, удалось ли Рандольфу поцеловать ее в саду у Фарлейнов,

От этой неведомо откуда взявшейся мысли он нахмурился, но отбросил ее и заставил себя продолжить разговор.

— Вы все еще сердитесь, что я рассказал Полу, как вы ездили одна?

— Да! Вас это не касалось.

— Я снова поступил бы так же, — серьезно сказал он. Он смотрел ей в глаза, не давая ей возможности отвести взгляд. Потом он улыбнулся, восхищенный ее упрямством, пылом и красотой, — Это просто опасно, Сторм, — нежно добавил он.