– Я не стану унижаться и отвечать на эти глупости, – разъяренно бросил он.

Я отвернулась от него, потирая горящую щеку и висок, которым ударилась о стену.

Со двора доносились чьи-то сварливые голоса, кто-то ругался на иностранном языке, кажется, на французском, и голос показался мне смутно знакомым. Собеседник француза говорил на английском, и уж этот голос я узнала! Потому я бросилась к окну и оторопела, увидев, что происходит снаружи. Иностранец и впрямь оказался французом – это был тот самый милосердный разбойник, Красный Джек! А спорил он не с кем иным, как с сэром Ричардом Верни!

Обрушив на прислужника моего мужа шквал ругани на французском, Красный Джек швырнул к его ногам увесистый кошель, плюнул в его сторону и сказал что-то еще – уверена, то было проклятие. Затем разбойник развернулся на каблуках и ушел, покачивая алыми перьями на шляпе и явно радуясь избавлению от столь гнусной компании.

– Роберт! Роберт! Скорее иди сюда! – закричала я, бросаясь к мужу и таща к окну за рукав. – Сэр Ричард Верни нанял Красного Джека, чтобы тот напал на меня, и кошель, лежащий в пыли, тому доказательство! Смотри, скорее! – молила его я, позабыв о том, что так и не успела рассказать Роберту о случившемся со мной по дороге в Лондон.

Роберт вырвал рукав своего камзола из моих рук и презрительно взглянул на меня.

– Эми, ты не устаешь меня поражать! Что за глупую сказку ты придумала на этот раз? – Раздраженно вздохнув, он выглянул в окно. – Если ты имеешь в виду этого чужака с алыми перьями на шляпе, то это не Красный Джек, известный разбойник, а всего лишь фламандский торговец специями. Ричард Верни обмочил бы штаны от страха, если бы встретил когда-нибудь настоящего разбойника, особенно такого опасного, как Кровавый Джек. Так что, прекрати выдумывать. Красный Джек носил на шее особое ожерелье – он сам утверждает, что оно сделано из настоящего жемчуга. На самом же деле на тонкую нить нанизаны зубы женщины, которую он изнасиловал и убил. Так что, если бы он напал на тебя, ты бы не стояла сейчас передо мной и не несла этот бред, который выдумала непонятно зачем. Если бы Ричард Верни знал, что находится под одной крышей с таким человеком, он бы сбежал отсюда, как крыса с тонущего корабля, да еще вопил бы от ужаса на всю округу. А ты сейчас видела ссору из-за цены на специи, только и всего. А теперь довольно, хватит глазеть в окно, ты и так сегодня уже меня опозорила!

– Нет, Роберт, ты ошибаешься, – настаивала я, – я готова дать руку на отсечение, это – самый настоящий Красный Джек, я уверена! Я узнаю его в любом обличье! И нет у него никакого ожерелья из женских зубов, это чья-то глупая выдумка. Он носил на шее образ святой Агаты на жемчужной цепочке. Но этого украшения у него больше нет, он отдал его мне! – Я достала подарок Джека из-под корсажа и показала его мужу.

Роберт вновь презрительно взглянул на меня и назвал образок «дешевой безделушкой, безвкусицей, которую носят с собой эти католики».

– Нападение устроил Ричард Верни, поверь мне! – упорствовала я. – Он – злой человек, Роберт, злой! Когда ему не удалось отравить меня, он как-то узнал, что я еду в Лондон, и нанял Красного Джека, чтобы тот убил меня, представив все так, будто это обычное ограбление! Но Красный Джек пощадил меня, потому как узнал, что смерть и так уже скоро придет за мной! – выпалила я, позабыв о том, что Роберт еще не знает о моем недуге, который я скрывала ото всех, кроме Пирто. Да еще Красный Джек увидел опухоль, разорвав мой корсет.

Роберт тяжело вздохнул.

– Господи, дай мне сил выдержать все это! Эми, ты испытываешь мое терпение! За что мне такое наказание? Ты же совсем сошла с ума! Мне уже советуют запереть тебя в четырех стенах, чтобы ты не натворила бед. Но я так добр, что по-прежнему даю тебе шанс, надеясь на то, что ты возьмешься за ум и начнешь наконец вести себя, как подобает леди, удостоившейся чести стать моей женой. Это, – Роберт ткнул пальцем в окно, указывая на мужчину с красными перьями на шляпе, который скакал уже вдалеке на черном коне, – фламандский торговец специями, я знаю это хотя бы потому, что покупал у него шафран пару недель назад. Сэр Ричард Верни посоветовал мне добавлять его в масло и сыр, чтобы подороже продавать их на рынке. Я восстановил в Кью маслобойню, которой всегда славился мой особняк, но качество товаров мне пока не очень нравится. Коровницы – жирные лентяйки, они просто сводят меня с ума. Клянусь, в один прекрасный день я погоню их со двора, пускай сплетничают в другом месте – эти глупые девки только на это и годятся.

– Но я могу помочь! – воскликнула я, и в моем сердце вновь затеплилась надежда. – Роберт, пожалуйста! Я ведь отлично умею управляться на маслобойне! Я знаю, у меня получится! Я умею готовить отличные сыры и масло! Со мной тебе не понадобится больше прибегать к хитростям с шафраном! Ах, Роберт, пожалуйста, возьми меня с собой в Кью, позволь мне заняться хозяйством, позволь помочь тебе, доказать, что я могу быть полезной! Клянусь, тогда сыры и масло прославят тебя на весь Лондон!

– Нет! – отрезал Роберт. – Это невозможно. Даже слышать об этом не хочу.

– Но почему? – спросила я с отчаянием в голосе.

– Потому что я так сказал, – просто ответил Роберт. – Я не позволю тебе позорить меня на всю столицу, жена лорда Дадли не должна заниматься хозяйством, доить коров и делать масло.

– Ты просто не хочешь, чтобы я жила с тобой! – взорвалась я. – Елизавета не хочет, чтобы я приехала в Кью! Ведь в твоем доме она хозяйка, мне нет в нем места, как и моему портрету!

Но Роберт уже не слушал меня – он решительным шагом направился к двери.

Вдруг мой муж остановился, как будто вспомнил о чем-то важном, и, обернувшись, смерил меня тяжелым взглядом. Он разглядывал меня так, словно просчитывал что-то в своей голове, и от этого страшного взгляда у меня побежали мурашки по коже. Затем он медленно приблизился ко мне, положил руки на плечи и пристально посмотрел мне в глаза.

– Когда ты лепетала что-то о том, что Красный Джек якобы напал на тебя, но пощадил, потому что смерть и так скоро заберет тебя… что ты имела в виду? Тебе нездоровится, дорогая?

Я стыдливо опустила глаза и кивнула, не смея сказать и слова.

– Эми, милая моя, – мягко сказал Роберт, лаская своим нежным голосом мой слух и гладя меня по щеке. – Если с тобой что-то не так, скажи, не бойся. Я – твой муж, и, несмотря на некоторые… сложности, ты по-прежнему дорога мне. – С этими словами он взял меня двумя пальцами за подбородок и заглянул мне в глаза. – Скажи мне, жена моя, мой милый маленький Лютик, что с тобой, и мы попытаемся вылечить тебя.

– Я… я… У меня…

Слезы застили мне глаза, я так хотела верить ему, но его слова больше не казались мне искренними, я постоянно чувствовала в них фальшь, отравлявшую его медоточивые речи. Мне хотелось верить, хотелось надеяться, но я не могла… не могла больше молчать!

– Давай же, милая моя, расскажи мне, не бойся! – уговаривал меня Роберт. – Выплесни свое горе, не запирайся – так будет лишь хуже, ты и сама это знаешь, лютиковая моя невеста. Помнишь, как сказано в Писании? «И познаете истину, и истина сделает вас свободными»[30].

Я глубоко вздохнула, и страшные слова сорвались наконец с моих уст:

– У меня рак в груди!

Роберт ошалело уставился на меня.

– Это правда, любовь моя? Ты уверена, что это рак, а не гнойник, или фурункул, или еще какое-нибудь воспаление? Ты ведь такая впечатлительная, так легко можешь встревожиться, всегда думаешь о самом худшем.

– Да, я уверена, – кивнула я, – это рак, Роберт, я точно знаю! Если бы это был гнойник, он бы давно уже вскрылся. У тетушки Пирто был такой, мы перепробовали с ней все, что только можно, но ничто мне не помогает. Опухоль лишь увеличилась, мне больно, Роберт… А еще она начала сочиться, и иногда из нее даже идет кровь.

– Понятно, – мрачно протянул он. – Я пришлю тебе лучшего лекаря из Лондона, дорогая моя, – посулил мой супруг таким обыденным тоном, как будто обещал выслать мне новое платье для очередного придворного бала. – Я хочу, чтобы мою лютиковую невесту окружили любовью и заботой! Я немедленно договорюсь обо всем, – сказал он, поцеловал меня в лоб и направился к выходу.

– Роберт, умоляю! – В отчаянье я снова схватила его за руку. – Не отсылай меня обратно в Комптон-Верни, это страшное место! Мне нет там покоя! Мою еду травят, я до смерти боюсь, что Ричард Верни убьет меня! Пожалуйста, Роберт, ради нашей былой любви, найди мне другое пристанище!

– Уже все готово для твоего отъезда, – ответил Роберт, оборачиваясь и гладя меня по волосам с такой нежностью, что я задрожала от ужаса: мне не верилось, что он искренне беспокоится обо мне, уж больно резкой была эта перемена.

Роберт тем временем продолжал:

– Ричард рассказал мне, что тебе неспокойно под крышей его дома. Кстати, переполохи, которые ты устраивала, лишили покоя всю его челядь. Некоторые слуги даже считают тебя сумасшедшей и отказываются оставаться с тобой наедине. Так что я уже принял от твоего имени приглашение своего казначея, Энтони Форстера. Он любезно предложил тебе пожить вместе с его женой и детьми в Камнор-Плейс, где он временно снимает дом. Я приеду к тебе в ноябре, до того как при дворе начнутся предрождественские празднества – тогда у меня не останется времени даже на сон. Камнор-Плейс находится недалеко от Оксфорда, всего в одном дне пути от Лондона, даже ближе – в зависимости от того, из какого дворца я выеду. Так что мне будет гораздо удобнее навещать тебя. Тебе отведут целое крыло дома, окна будут выходить на центральный дворик с одной стороны и на чудесный тенистый парк с цветами и прудом – с другой. Дети мистрис Форстер обожают этот парк, мне рассказывали, что они частенько ловят в пруду лягушек. Их выходки тебя изрядно позабавят. В твоем распоряжении будет несколько комнат, но в другом крыле тоже будут жить леди, так что ты сможешь насладиться их компанией, если вдруг тебе станет одиноко. Видишь, милый мой Лютик, – сказал он, целуя меня в губы, – твой муж все продумал! А сейчас я займусь поиском лекаря, который непременно исцелит мою дорогую женушку!